Не говоря ни слова, Калачев схватил со стола бутылку коньяка и опустошил ее до дна.
* * *
Степан вернулся в барак к полудню, постоял у входа, глубоко вдыхая полной грудью влажный таежный воздух. В сенях он столкнулся с дневальным Махмудовым:
— Из столовой идешь, бригадир?
— Нет, от коменданта.
— Совещались?
— В карты резались, — со сдержанным раздражением буркнул Степан.
Махмудов шмыгнул носом и часто заморгал:
— Ты что, сердишься, бригадир? Я же только…
— Нюх потерял, — огрызнулся Степан и прошел мимо.
Ему хотелось побыть в одиночестве и осмыслить разговор с Горовым от начала до конца. Он заперся в каптерке. В помещении было холодно, изо рта выходил белый пар, а слой инея серебрился на потолке и на стенах.
Калачев долго ворочался на жестком матраце, кутаясь в тонкое одеяло. Мысли, тесня одна другую, проносились в голове. Снова и снова слышались слова полковника Горового: «Нету Глаши твоей…» Он пытался представить себе ее образ, могилку… А как там сыночки? Как относится к ним Василий? Увидеться бы с ними, поговорить, обнять, прижать к груди.
Степан не сомневался теперь, что необходимо отбросить все обиды и посильно помочь стране. Его место на передовой: на фронте, или во вражеском тылу, не важно. Бороться с врагом можно везде. Дмитрий Андреевич точно сказал: «Воевать надо там, куда назначили. Наша общая задача победить оккупантов, а как и чем их бить, уже не важно!» Все так, все правильно…
Утром Горовой уедет, а ему предстоит проделать долгий путь по тайге, «в побеге». Именно так он должен покинуть поселок, чтобы добраться до места назначения в шкуре «заклятого врага государства»! «И чтоб комар носа не подточил! — сказал полковник, прощаясь. — Тебя объявят в розыск, а это будет самая лучшая характеристика для тех, кто тебя, возможно, встретит»! Степан пытался выудить побольше о цели задания, но Дмитрий Андреевич лишь пожимал плечами: «Меня в такие тонкости не посвящали. Узнаешь все там, куда прибудешь!»
Наконец Калачев заснул. Снились разные, ничего не значащие вещи. Но, пробудившись среди ночи, Степан вдруг почувствовал, что лицо у него мокро от слез.
Сон перенес его на родину, в Оренбург. Он с женой и сыновьями гуляет по берегу Урала. День праздничный, играет музыка. Глаша присела, взяла в руку камешек и швырнула его в воду. «Вот такая она — жизнь человеческая, — сказала она. — Сначала круги маленькие и сильные, а потом они становятся все больше и слабее, пока не исчезнут совсем!» Степан не смог сдержать слезы. «Вот тебе раз? — забеспокоилась Глаша и поднесла платочек к его глазам. — Вытирай скорее, пока сыновья не увидели!». «Ничего, пусть поплачет! — прозвучал за спиной чей-то мужской голос. — Я заберу его с собой, и ты своего мужа больше не увидишь!»
Калачев задрожал, услышав этот зловещий голос. Степан не видел человека, стоявшего за спиной, но был твердо уверен, что именно ОН исковеркал его жизнь, превратив своей злой волей в опозоренного изгоя. И что самое удивительное, он узнал этот голос, только никак не мог вспомнить, кому тот принадлежит! Степан попробовал обернуться, чтобы увидеть лицо говорящего, но тело его будто окаменело, а ноги приросли к речному песку.
Затем каруселью закружились какие-то другие, совсем нелепые сны, а чуть позже все отошло в сторону, и Степан провалился в мрачную пустоту.
Васька Носов проснулся с головной болью и томительным, гнетущим сознанием чего-то непоправимого. Он старался уверить себя, что все обойдется, как и раньше, но сомнения не отступали. Сквозь головную боль ясным проблеском прозвучали слова Петра, полицая и собутыльника: «Влез ты, Вася… По самую макушку в дерьмо вляпался!»
«А ведь и правда вляпался», — думал он тоскливо, наливая в стакан самогон опохмелиться. Как выпутаться? Кто подскажет? Желал для себя лучшей жизни, обогатиться жаждал, золото скопцов найти… А что вышло? Ничего! Кто он теперь? Больной, никому не нужный изгой и прислужник фашистов. Люди ненавидят и плюются вослед. Ночью он боится спать и тем более показываться на улице. Разве это жизнь? Разве об этом мечтал когда-то? Всякий свой поступок, каков бы он ни был, Васька считал правильным и никогда ни перед кем не отчитывался за содеянное. А что теперь? Теперь он только и делает, что осматривается с опаской. В душе еще теплится чувство превосходства над окружающими, но… былая удаль возвращается, лишь когда мозг туманят самогонные пары. Вот тогда он показывает власть над сельчанами.
Воспрял духом Васька только с приходом в поселок немцев. У него снова появилась надежда на перемены в жизни, и он не задумываясь предложил оккупантам свои услуги. Получив должность начальника поселковой полиции, Носов ходил по улицам широко и вольно, как барин. Но он не просто честно оправдывал оказанное доверие, а самозабвнно искал тех, над кем мог бы сполна проявить свою власть. А однажды…
Это случилось в первый год оккупации. Будучи навеселе после обильной выпивки, Васька в сопровождении подчиненных, важно шествовал по центральной улице поселка. Вдруг он увидел «подозрительную личность», которая попыталась от них улизнуть в проулок. Носов почувствовал, как закипела внутри кровь, как зачесались руки. Его собутыльники-полицаи сразу же оценили желание начальника и, очертя головы, бросились ловить нарушителя.
Когда жертву подвели к Ваське, он едва не подпрыгнул от радости, узнав своего давнего недоброжелателя, бывшего участкового Григория Карцева. Этот человек портил ему жизнь чуть ли ни с первого дня появления в поселке.
— Вот сегодня мне по-настоящему везет! — крикнул весело Васька и, сняв с плеча карабин, ударил прикладом Карцева в грудь.
Григорий упал на землю и скорчился у ног полицаев.
— Ну, падла, держись! — загоготал Носов и принялся избивать своего недоброжелателя ногами, втаптывая его в жидкую грязь. — Я тебе всегда не нравился! — орал он как одержимый. — А вот зыришь, как получилось-то? Ты всегда меня целился с грязью смешать, а сейчас сам в ней барахтаешься, сука краснопузая!
Из соседних дворов за ними наблюдали люди. Ваське казалось, что все восхищаются его силой, удалью и властью! Подогреваемый этим, он еще сильнее стал топтать несчастного Григория каблуками. Карцев перевернулся со спины на живот и уперся руками в землю, пытаясь встать. Тут Носов принялся бить его прикладом карабина в шею и затылок.
— Обожди, Василий! — схватил его за руку Петро и попытался оттащить от жертвы. — Давай к себе его уведем, а там…
— Нет, здесь с ним закончим! — заорал в ответ Васька. — Пусть все смотрят и знают, что с каждым эдак будет, кто перечить нам намерения вынашивает!
Он ослабил натиск лишь тогда, когда увидел, что Карцев упал лицом в грязь и затих. Участковый еще не умер. Он тяжело дышал. Тяжело дышал и сам Васька. А когда он пнул беднягу под ребра еще раз, тот вдруг обмяк и испустил дух.
Уже на другой день, очнувшись, Носов вспомнил о происшедшем и испугался. Но, опохмелившись, тут же успокоился. А чего бояться? Немецкая армия успешно наступает, и скоро с гнездом большевизма будет покончено! Он показал всем гребаным сельчанам, и если понадобится, сделает это еще не раз!
Припомнились ему и многие другие случаи на службе фрицам, В карательных акциях Носов вел себя так, как было нужно его хозяевам. Лишь когда немцы выдохлись и их натиск был остановлен Красной армией, Васька стал осмотрительнее.
* * *
Теплые отношения с Альбиной испортились, можно сказать, сразу после случая на вокзале, когда их задержали сотрудники транспортной милиции. У них забрали все имущество, а самих отправили в дежурную часть, где придирчиво устанавливали личности. А когда Васька уже решил было, что их песенка спета, появился незнакомец в кожаном плаще и в считанные минуты помог освобождению. Но что тогда больше всего удивило Ваську — посадил их в спецвагон вместе со всей поклажей и отправил прямиком в Москву, без проблем и осложнений.
— Кто он? — спросил тогда Васька у Альбины, когда они остались вдвоем в купе.
Женщина предпочла ответить уклончиво:
— Человек, который нам помог, — сказала она, обворожительно улыбаясь. — Ты больше не думай о нем, Вася. Он просто мелькнул в нашей жизни и исчез навсегда!
— Ничего себе! — заорал возмущенно Васька. — Мы с тобой вляпались, а тут явился «ангел с небес», правда, не с крыльями за спиной, а маузером и в кожаном плаще! Ты видела, как перед ним все стелились? Будто он сам нарком внутренних дел республики, никак не меньше!
Но Альбину не смутили такие нападки. По всему было видно, что она готова к разговору и претензии Носова воспринимает как обычно.
— Ты снова не доверяешь мне, Вася? — проворковала она ангельским голоском, кокетливо поводя глазками.
