в битве) наместник короля Англии. Знаете, кто он такой? А тот самый Роджер Мортимер, внук Лайонела Антверпенского по линии матери. Мы о нем уже говорили. Потенциальный претендент на престол. Пал смертью храбрых в возрасте 24 лет, оставив пятилетнего сына. (Этот сын, Эдмунд Мортимер, появится в пьесе о короле Генрихе Шестом, а в пьесе о Генрихе Четвертом с этим персонажем возникнет ужасная путаница, так что постарайтесь не забыть о нем: легче будет разобраться.) Ну как же можно было оставить без внешнеполитического реагирования гибель наместника? Никак нельзя! А уж если добиться в Ирландии хоть каких-нибудь побед, пусть и самых завалящих, то можно будет отвлечь внимание населения от разговоров о том, с чего это вдруг Норфолка и Болингброка отправили в изгнание. Одного слишком любил глубинный народ, другой слишком много знал…
– Я сам возглавлю войско, – решает Ричард. – Только в казне денег нет, все поистратили на содержание двора и всякие щедрые подарки. Придется сдать в аренду королевские имения. Не хочется, конечно, зато сразу можно будет получить всю сумму наличными. Этих денег хватит на снаряжение, а когда они закончатся – я пришлю из Ирландии соответствующие бумаги, оставлю в них пропуски, и те, кого я назначу тут управлять вместо меня, сами впишут имена богатеев, которых можно будет ободрать как липку. Итак, собираемся в Ирландию!
Входит Буши.
– О, Буши! – приветствует его Ричард. – Что случилось?
А у Буши, как выясняется, отличные новости:
– Джон Гант внезапно тяжело заболел. Он вас умоляет, ваше величество, чтобы вы его немедленно навестили.
– Где он сейчас?
– В Или-Хаузе.
Король не скрывает радости:
– Господи, Господи, сделай так, чтобы врач где-нибудь ошибся и поскорее свел Ганта в могилу. На его деньги мы сможем содержать своих солдат. Поехали к нему! Бог даст, когда мы приедем – он уже помрет!
Уходят.
Как видим, среди фаворитов Ричард чувствует себя свободно и ничего не стесняется. Из-под маски сдержанного и доброжелательного правителя постепенно проступает злобный оскал жестокого и мстительного самодура. Ему плевать на любые нормы морали, если запахнет деньгами.
Лондон. Покой в Или-Хаузе
Гант на ложе; вокруг него стоят герцог Йоркский и другие.
Вот и другой сынок Эдуарда Третьего нарисовался, четвертый по порядку рождения. Эдмунд Лэнгли (в переводе Михаила Донского – Ленгли), герцог Йоркский, 57 лет от роду.
Гант переживает:
– Успеет ли король застать меня в живых? Я бы хотел дать ему мудрые советы по управлению страной, а то он по молодости лет еще может дел наворотить.
– Не трать силы, брат. Король не захочет слушать твои наставления, – вздыхает Йорк.
Но Гант ему не верит.
– Не может такого быть! К предсмертным словам всегда прислушиваются, потому что понимают: когда у человека силы на исходе, он не станет молоть попусту и говорить чепуху. Перед смертью говорят только важное. Шепот умирающего старика звучит громче, чем болтовня юнца. Пока я был жив – Ричард меня не слушал, но на то, что я скажу на смертном одре, он не может не обратить внимания.
Я жил, – к моим словам был Ричард глух,
К предсмертной речи он преклонит слух.
– Да не станет он тебя слушать! Ему больше нравятся льстивые похвалы, любовные стишки и болтовня о модных шмотках. Мудрые речи ему не нужны. Ричард избрал свой путь, и нечего тебе тратить последние силы на пустые увещевания, толку все равно не будет.
– Долго его беспутства не продлятся, – пророчествует умирающий Джон Гант. – Таким неразумным правлением король жжет свечу с обоих концов. Подумать только: наша прекрасная Англия, наша славная страна, родина великих людей, теперь сдана «в аренду, словно жалкое поместье»! Та Англия, которая всех побеждала, теперь позорно победила сама себя.
А вот это уже непонятно. Смотрите: Ричард принимает решение начать Ирландский поход и для вооружения армии сдать королевские наделы в аренду, нам об этом рассказали в предыдущей сцене. После этого приходит известие о том, что дядя Гант умирает, и король спешит к нему. В тот момент Ричард находится в королевском замке, расположенном в Ковентри, как следует из авторских ремарок. От Ковентри до Лондона примерно 150 км. В общем, не год пути и даже не месяц, чай, не пешком идут, а на конях скачут. И вот пока король преодолевает эти километры, приказ о сдаче в аренду уже составлен, подписан, и информация об этом достигла ушей старого Ганта. А Ричард даже еще не доехал… Вам не кажется, что немножко не сходится?
У Шекспира – да, не сходится, поскольку он по своему обыкновению сжимает время, как ему удобно. На самом же деле между поединком и изгнанием (сентябрь 1398 года) и смертельной болезнью реального Джона Гонта (начало 1399 года) прошло четыре с лишним месяца. Вполне достаточно и для оформления аренды, и для того, чтобы Гонт об этом узнал.
Входят король Ричард, королева, Омерль, Буши, Грин, Бегот, Росс и Уиллоби.
Начнем с того, что попроще: кто такие Росс и Уиллоби?
Уильям Росс (или Рос), барон Росс, дворянин и политический деятель, происходивший из семьи, которой не особенно нравился стиль правления Ричарда Второго. В данный момент он находится вроде бы в свите короля, но мы-то с вами прекрасно понимаем, что «быть в свите» и «разделять взгляды» – далеко не одно и то же. Уильяму Россу сейчас 28–29 лет.
Уиллоби – это Уильям де Уиллоуби, английский аристократ, барон Уиллоуби де Эрзби. Унаследовал титул после смерти отца и сразу же принес Ричарду Второму вассальную присягу. Ему тоже около 28 лет.
А вот с королевой что-то не задалось. Королева Анна Чешская уже четыре года как скончалась, а новая королева Изабелла Французская еще слишком мала, чтобы выходить на сцену, ей всего девять лет. Тем более она и не королева вовсе, а пока что только супруга короля, да и то лишь номинально. Без реализации брака не будет никакой коронации.
Так кто же у нас является «королевой»? Неизвестно. В общем, какая-то мифическая королева. Возможно, по ходу пьесы станет ясно, зачем Шекспир ее придумал. Зачем-то ведь она нужна, не просто же так автор ввел ее в число действующих лиц.
– Вот и король пришел, – сообщает герцог Йорк своему брату Ганту. – Будь с ним помягче, не буди спящую собаку.
Королева вежливо осведомляется, как поживает «благородный дядя»,
