– Это расслабленный хвост змеи, всегда готовый к молниеносному удару, – объяснил настоятель. – А вот еще способ передвижения: стоящая сзади нога переставляется по дуге вперед, при этом колено вывернуто внутрь и прикрывает пах. Все передвижения направлены на то, чтобы обойти противника с тыла, чаще всего против часовой стрелки.
Василию продемонстрировали, как одна нога нападающего недалеко заступает за другую, которая совершает рывок или удар и далее, описав дугу, опускается почти под прямым углом. Получается своеобразный «перескок лесенкой».
– И, наконец, смотрите – «раскручивание змеиных колец». Мы называем этот прием «лепесток».
Настоятель махнул рукой все тому же брату Ли, и тот совершил несколько как бы скользящих движений, позволивших ему стремительно приблизиться к противнику, в то время как извивающаяся рука брата Ли нанесла удар.
– Вообще, – сказал настоятель, – в зависимости от обстоятельств, движениям хвоста питона могут подражать и руки (например, удары тыльной стороной кисти и предплечьем), по принципу «хвоста» работают и обе руки в плавном и стремительном отводящем или перехватывающем блоке. Представьте: тело плавно перекачивается из передней опорной стойки в заднюю (это «змеиное раскачивание»), а руки в это время извивающимся движением ставят блок противнику.
Ли показал этот прием со своим партнером, а настоятель продолжал:
– Основное наше оружие – это кулак, который разит противника на манер головы питона. Иногда «бьющей головой питона» становится и собственная голова борца. Питон – очень сильная змея, поэтому на тренировках мы уделяем самое большое внимание силовой подготовке по системе Шаолиня, и каждый удар рассчитан на сокрушение противника.
Наша борьба знает много «змеиных уловок», – продолжал настоятель. – Это, например, девять видов различных подкатов, их завершающим элементом служит добивающий удар ногой («хвостом»). Брат Ли, брат Тунг, покажите нашему гостю один из этих приемов.
Брат Ли занял низкую стойку и резким стремительным движением бросился под ноги противнику. Почти одновременно последовали подсечки поочередно правой и левой ногой по принципу запущенного волчка – тело брата Ли вращалось вокруг своей оси, опираясь на руки. Брат Тунг попытался уйти от этой «беснующейся змеи» «добровольным» падением, но ему не удалось избежать завершающего удара брата Ли, который тот нанес из положения на коленях.
Внимательно вглядываясь в движения монахов, слушая пояснения настоятеля, Василий все больше убеждался в том, что те японские школы, приемы которых доктор Кано положил в основу своей системы, когда-то, в глубокой древности, имели своими истоками боевые системы китайских и тибетских монастырей. Здесь было много знакомого ему по Кодокану, но были и незнакомые приемы, а главное, была основательно сложенная система, подтвержденная ежедневной тренировкой. И все же он не был бы борцом, питомцем Кодокана, если бы позволил себе отступить.
– Вы не позволили бы мне одну схватку с кем-либо из ваших братьев? – спросил он.
Настоятель пристально всмотрелся в его лицо, отрицательно покачал головой и склонился в низком вежливом поклоне.
– Вы наш гость, – сказал он, – и я не могу поставить вас в неравные условия по сравнению с нашими братьями: вы не проводили комплекса разминки, не были на утренней тренировке. Вы не изучали ни всех приемов нападения, ни контрприемов: то, что мы вам показали, – лишь малая часть. Правила нашей чести запрещают нам состязания на таких условиях. Если наши братья победят – они могут возгордиться, а это большой грех. А если победите вы – они могут утратить веру в свои силы или в саму систему нашего единоборства. Для нас же это не забава – это способ защиты храма от врагов.
– Какие же враги могут быть у храма сейчас? – удивился Василий.
– Об этом мы поговорим позже, за вечерней трапезой и чаем, – уклонился от прямого ответа настоятель.
* * *
Вечером, когда уже был съеден рис с кусочками какой-то неизвестной, но очень вкусной рыбы под соевым соусом; сладкие пельмени юаньсяо, круглые и белые, как луна, которые готовят обычно в дни полнолуния, брат-настоятель поведал Василию главный принцип монастырской кухни: «Живешь у горы – питайся тем, что есть на горе; живешь у воды – питайся тем, что есть в воде».
Хозяин и гость, утолив голод, удобно расположились на подушках, набитых мелко нарезанными листьями речного камыша. Пришло время для неспешной беседы. И Василий повторил вопрос, заданный в спортивном зале: от кого же готовятся обороняться монахи одного из храмов Лунь-мэня?
Брат-настоятель горестно покачал головой.
– Тревожные вести приходят с Тибета – большие белые державы борются за влияние в горах. Они столкнули между собой двух высших руководителей Тибета – далай-ламу и таши-ламу. Когда до 1912 года Тибет входил в состав Поднебесной империи, крупнейшие монастыри, в том числе и Ташилумпо (резиденция таши-ламы), были освобождены от налогов нашим императором. Теперь именно монастыри Тибета платят самые большие налоги. Есть люди, которые хотели бы вернуть Тибет Китаю. Англичане, наоборот, поддерживают далай-ламу и не хотят возвращения Тибета Поднебесной империи. Русские же, неизвестно по какой причине, оказывают помощь таши-ламе.
Между нами говоря, – голос настоятеля снизился до шепота, – я не далее как вчера видел во дворе монастыря некоего полковника Бейли. Этот англичанин – страшный человек: он из тех, кто может посеять бурю. Говорю вам это потому, что вас прислал отец Дионисий. Этому отшельнику я доверяю, а значит, верю и вам. Что он тут вынюхивает, этот Бейли? Думаю, дело пахнет вторжением англичан в Тибет, и Бейли проверяет, не последует ли активного сопротивления буддийских монастырей в Китае. А может быть, вторжение распространится и на земли Поднебесной?
«Эге, брат-настоятель, да ты рассуждаешь как кадровый разведчик!» – усмехнулся про себя Василий.
– Ну и как – последует активное сопротивление? – спросил он вслух.
– Будда остерегает нас от насилия, – уклончиво ответил настоятель. – Но если потребуется наша помощь тибетским братьям или придется защищать наш храм…
Их негромкая беседа продолжалась еще некоторое время, и, оставшись переночевать в отведенной ему келье, Василий при свете тоненькой храмовой свечки набросал несколько рядов цифр на обрывке тоненькой рисовой бумаги. Он свернул этот обрывок в плотную трубочку, засунул в широкий, заранее подпоротый Машей шов своей нижней рубашки и лег спать, поутру собираясь в обратный путь.
* * *
Написанное им в монастыре, по возвращении Василия в Пекин, было срочно передано спецсвязью в Москву и после расшифровки представляло собою следующее сообщение:
«По сведениям, которые распространяются среди монахов буддийских монастырей, оккупация англичанами Тибета продолжается непрерывно и систематически. Английские войска просачиваются небольшими группами, отделяясь под каким-нибудь предлогом от проходящих вблизи от границы частей – например от экспедиционных отрядов, идущих на Эверест. Весь процесс оккупации производится практически бескровно и с учетом настроения населения. В Тибете англичане ведут усиленную пропаганду против русских, используя и раздувая различные слухи об антирелигиозной деятельности большевиков и о том, что, якобы, национальные меньшинства в Туркестане подвергаются жестоким преследованиям. Буддийские монахи предполагают, что в своих планах англичане не ограничиваются Тибетом и планируют расширение английской экспансии на территорию собственно Китая».
Шифровка была подтверждением того, что сообщал идущий с экспедицией Рерихов агент Яков Блюмкин и другие тибетские резиденты нашей внешней разведки.
Василий надеялся, что, встав как можно раньше, избежит нечаянной встречи с англичанином, но это ему не удалось: Фредерик Марчман Бейли тоже оказался ранней пташкой. Когда Василий уже выходил из ворот храма вместе со своим спутником-монахом, которого настоятель отрядил в проводники и носильщики, он услышал позади знакомый голос:
– О, мистер Осчепкофф! Доброе утро! Не собрались ли вы уже в обратный путь? А как же обещанный «кодак»?
«Вот провались ты!» – воскликнул про себя Василий, а вслух с улыбкой произнес:
– Наконец-то я вижу вас, дорогой мистер Бейли! Этот монастырь, оказывается, довольно большая и запутанная штука – здесь не так-то просто найти друг друга.
– А вы меня искали? – прищурился Бейли.
– А вы меня?
Они дружно рассмеялись.
– Ну и как же наше будущее совместное кинопредприятие? Могу я уже готовить денежки?
– Какое там! – махнул рукой Василий. – Эти ламы совсем одичали в своей скале: они с трудом разрешили мне сфотографировать несколько изваяний Будды, и то лишь у входа в храм, а не внутри его. А о киносъемках они и вовсе слушать не захотели. Так что вам и мой «кодак», пожалуй, не понадобится.
