– Здесь такие не делают…
Рангула подняла удивленные глаза на Горвинда:
– Ты все же побывал там?
– Да. Потом расскажу. Думаю, вам будет интересно. Сейчас устал.
– Ах, да. Конечно, – спохватилась Рангула и захлопотала, собирая угощение.
* * *
Зверьку понравился лес. Он был такой густой и так близко подходил к дому, что, казалось, готов был поглотить и дом, и надворные постройки, и лошадей, и овец, что свободно паслись неподалеку. В утренней тишине нежно звенел ручей, и она полюбила уходить к нему на целый день.
Спрашивать разрешения было не у кого и незачем: никто особо не интересовался, куда она идет и когда вернется. В лесу было много ягод и той высокой травы с кисленькими полыми стебельками, что растет по склонам оврагов и у ручья. Она бродила целый день, иногда засыпая на разморенной солнцем траве. Лишь однажды, вернувшись уже в темноте, после захода солнца, она получила от Горвинда строгое указание: возвращаться до заката.
Пожалуй, он был несколько старше ее отца, но чем-то ускользающе, неуловимо на него похож, и ей было приятно его слушаться. До заката – так до заката. Течение времени легко подчинялось ее сознанию, и она никогда больше не опаздывала. Она почему-то не хотела называть его по имени, но он не позволил ей называть себя Учителем, и до сих пор было неясно, как к нему обращаться. Это не смущало ее, так как быстро был найден выход: всегда, когда требовалось привлечь к себе его внимание, она подходила и трогала его за рукав.
Ольвин бывал дома нечасто: рыбачил на море, охотился в лесу, ходил в Тьярнарвад – тот самый поселок с пристанью. Рангула много трудилась по хозяйству. Пыталась приучить и Зверька, но толку вышло мало. Не то чтобы Зверек была совершенно безрукой или ленивой, нет. Просто за работой так часто и глубоко задумывалась, надолго погружаясь в одной ей известные мечты ли, фантазии ли, что Рангуле проще было все сделать самой. Это не добавило тепла в их взаимоотношения, которые с самого начала не тянули на родст венные.
Горвинд продолжал уделять ей ровно столько внимания, сколько было необходимо, чтобы она окончательно не одичала. Он просто не возражал, если она бродила за ним или устраивалась играть у его ног, когда он присаживался отдохнуть. Впрочем, и не задерживал, если она отправлялась куда-нибудь, не сказав ни слова.
Самым ее любимым местом в лесу стал ручей. Ах, как приятно было наблюдать за его бегущей водой! Зверек засматривалась на нее до тумана в глазах. А ниже по течению ручей полнился вливающейся в него водой других, более мелких, но многочисленных ручейков, превращаясь в быструю шумную речку. Речка резво прыгала по камням, нетерпеливо толкала скалистые берега, ударялась мелкой волной о невозмутимые замшелые валуны и, словно отчаявшись их раздвинуть, ныряла в расщелины между ними. А вырываясь на простор, ненадолго приостанавливалась на ровном месте и вдруг срывалась вниз небольшим, в рост Зверька, водопадом. Здесь, над водопадом, речка намыла заводь, в которой водилось много рыбы. И однажды, наблюдая за игрой их поблескивающих на солнце плавничков, Зверек подумала, что было бы неплохо изловить хотя бы одну и как-нибудь запечь на огне!
Сначала она долго присматривалась к тому, как рыба ведет себя, и даже зашла по колено в воду. Обнаружилось, что рыба не боится ее медленных и плавных движений, но стоило девочке резко занести над водой руку, как рыба исчезла под камнями у самого края водопада, лишь насмешливо вильнули хвосты. Зверек выбралась на берег, обломила длинную прямую ветку с близ растущего куста и, орудуя ногтями и зубами, изладила нечто вроде маленькой пики, заостренной на конце. Скинула одежду, зашла в воду и стала терпеливо дожидаться, когда рыба выплывет из-под камня. Ждать почти не пришлось – несколько рыбин вскоре уже стояло в круге солнечного света, лениво пошевеливая плавниками. Зверек выбрала самую на ее взгляд толстую. Удар – и все впустую! Рыба увильнула: ветка оказалась слишком легкой и, едва коснувшись воды, была сбита течением в сторону. Или руки оказались слабы? Последнее почему-то удивило Зверька. «Ну, вы! Вы же должны быть сильнее, я точно знаю!» – сказала она своим рукам, поднеся их к лицу. И еще мелькнуло: «Вот бы взять гарпун Ольвина! Но он наверняка не даст». Она все же сделала еще несколько попыток – каждый раз дело кончалось возмутительно одинаково: рыба неуловимо быстро исчезала под камнями на краю водопада. Зверек сжала зубы и топнула ногой: «Противная рыба!!!» Отчаянно размахнувшись, она швырнула вдогонку рыбе камешек. Он гулко шлепнулся в воду, а из-под камня выскочили три перепуганные рыбины и, влекомые потоком, исчезли за кромкой падающей воды. Это заинтересовало Зверька. Она подошла к самому краю и заглянула вниз. Рыбины, словно ничего не произошло, нахально плескались внизу, там, где вода успокаивалась после падения – в небольшом углублении, выбитом потоком. Тут же Зверьку пришла восхитительная мысль – устроить там, внизу, запруду из камней, чтобы рыбе некуда было деться после того, как она ринется в водопад! На осуществление идеи ушел весь день: до самого вечера Зверек таскала камень за камнем и терпеливо складывала их под водопадом, выстраивая стенку запруды. Закончила уже в сумерки, и ловлю пришлось отложить до утра, зато стенка вышла прочная, хотя и небольшая.
Чуть свет Зверек опять была на месте. Проверила стенку, постучав по ней ногой и потыкав палкой во все щели. Удовлетворенно прищелкнула языком и хлопнула в ладоши, довольная собой: стенка была хороша! Затем поднялась наверх с замиранием сердца – а вдруг больше нет рыбы? Нет, рыбы опять было много. На этот раз Зверек не стала подкрадываться к ней, но, отойдя чуть выше по течению, сразу принялась бросать в рыбу камешки, медленно приближаясь и постепенно отгоняя ее к водопаду. Есть! Пара блеснувших чешуйками спинок скользнули в водопад! Девочка кинулась по берегу вниз и – заверещала от восторга: обе рыбки спокойно плавали в ее ловушке! Она схватила сначала меньшую, но той все же удалось ускользнуть, когда Зверек, вытаскивая ее на берег, споткнулась впопыхах и шлепнулась в воду. Тогда вторую она зашвырнула на берег в траву прямо из речки, хорошенько размахнувшись.
Поспешно натягивая на себя одежду и стуча зубами, она все смотрела, как рыба бьется в траве. Радость от того, что все так удачно получилось, омрачалась тем, что придется бить рыбу по голове перед тем, как сунуть в огонь. Эта мысль была неприятна. И все же рыба была очень крупная! Это утешало. Зверек предусмотрительно засунула продолжающую яростно молотить хвостом рыбину в заранее облюбованное дупло и помчалась к дому раздобыть уголек из очага.
На ее счастье Рангулы дома не было, и самый красный уголек быстро перекочевал в подобранный ею по дороге кусок коры. Рыбина к ее возвращению уже уснула, и Зверьку осталось лишь разложить небольшой костер и дождаться углей. Она довольно смутно представляла себе, как печется рыба, но решительно сунула ее прямо в раскаленные угли и стала ждать. Рыба шипела на огне и сочно пускала пузыри, и девочке пришло в голову, что неплохо было бы, наверное, еще и вычистить ее перед этим. В следующий раз она так и сделает! Еще она догадалась палочкой перевернуть тушку и через некоторое время решила, что рыба уже должна быть готова. Рыбье мясо пахло углями и немного речной водой, тушка сильно припеклась с одного бока, но Зверек обратила на это мало внимания. Ведь это была ее первая добыча! Счищая белую мякоть с костей и отдирая ее от пригорелой шкурки, она засовывала в рот сразу четыре пальца, с аппетитом облизывала ладонь и удовлетворенно улыбалась.
Когда испеченная рыба была уже почти доедена, а Зверек, теперь уже неспешно, выбирала последние кусочки мякоти, совсем некстати появился Ольвин. Ей захотелось локтем прикрыть свою добычу, и она даже сделала невнятное движение руками. Ольвин разгадал ее намерение и расхохотался. Он подсел к ней с отсутствующим видом и стал рассказывать о том, какая рыба водится в этих краях. Зверек подумала, что, пожалуй, это не очень-то хорошо – прятать рыбу именно от Ольвина, в доме которого она нашла приют. И она, вздохнув про себя, робко пододвинула к нему оставшийся (совсем даже не плохой!) кусок. И когда Ольвин в ответ вытащил из кармана и протянул ей горсть орехов, она расслабилась и растянулась на траве поодаль. Надо сказать, что Ольвин не тронул рыбы – Зверек искоса наблюдала за ним некоторое время, а потом сытость окончательно сморила ее, и она крепко заснула…
– Она поймала рыбу! Сама! – Слова Ольвина радостно, будто в этом была его заслуга, прозвучали где-то рядом, и Зверек попробовала проснуться, догадываясь сквозь сон, что он несет ее на руках.
Следом раздался одобрительный возглас Учителя:
– Хорошо. Очень хорошо.
И она решила не просыпаться… Утро застало ее в доме.
* * *
Зверек, получившая новое имя с легкой руки Ольвина, все же побаивалась его. А как же: хозяин! Как-то раз, заслышав его коня (видимо, вернулся откуда-то после долгой отлучки), она так застеснялась, что забралась под стол. Настороженно и диковато следила за тем, как он вошел, сбросил мокрый плащ прямо у порога и заговорил с сестрой о делах, поездке, встрече с Учителем который жил сейчас один где-то далеко в лесу. Рангула кивнула ему на Зверька под столом, но его это нисколько не заинтересовало. Получив от сестры обед, он сел за стол и долго молча ел. Зверек тоже проголодалась, но ведь не попросишь! А жаль, так вкусно пахнет! От досады она начала сопеть и вздыхать. Сытый и добродушный, Ольвин наконец заметил «что-то» и заглянул под стол.
