— Подумали ли вы, что может случиться, если фургон с грузом винтовок и пуль дум-дум попадает в руки Бамбаты?
— Он захватил виски полковника Эльтона в фургоне с продовольствием, и, мне кажется, это принесло нам больше пользы, чем вреда. Но ему никогда не удастся заполучить хоть одну пулю дум-дум.
— И вы этим довольны?
— Предположим, что да. Том, мне не нравится твое поведение, не нравится, как ты ощетиниваешься по любому поводу.
— А мне не нравится ваша доморощенная философия, майор Кэвелл.
Они пристально взглянули друг другу в глаза, и, словно увидев лицо адъютанта впервые, Том прочел в его добром взгляде какую-то усталость и вялость, какое-то смущение и беспокойство.
— Мне тоже она не нравится, — сказал майор сердитым басом, — но такова жизнь. Тебе моя философия не нравится, но все равно она действует до тех пор, пока смерть не берет тебя за шиворот и не скидывает со счетов.
Когда Том ушел, он взял со стола пули с разрывными головками и поднес их к тускло горевшей ацетиленовой лампе.
— О, черт бы все побрал! — выругался он.
Наступил июнь — время отдыха для степи. За сотни миль к западу в прозрачном воздухе смутно мерцали снежные вершины гор. К рассвету, когда голубое небо чуть розовело и становилось у горизонта бледно-лиловым, мороз убирал степь белой пеленой инея. Сады опустели, трава на пахотных землях исчезла, а стебли маиса и кукурузы, урожай которых был уже снят, засохли и вяло шелестели при малейшем движении ветерка. В низине, в Краю Колючих Акаций, на склонах холмов и на скалах пышным цветом цвели алоэ. По ночам бывало очень холодно, а днем жарко припекало солнце. Старики, вроде Но-Ингиля и древнего вождя Сигананды, сидели на циновках возле хижин, благодарно грея на солнце свою черную кожу, и с нетерпением ожидали того дня, когда владыка тепла соблаговолит вернуться с севера и принесет лето.
Зима тысяча девятьсот шестого года не принесла людям покоя. Из сотен хижин поднимался дым, черный и едкий на свежем воздухе. Карательный отряд кавалеристов сжег святилище над могилой Кетчвайо, погубив множество священных змей. Над лесом гремели залпы орудий, пятная небо черно-серыми взрывами мелинита и шрапнели. Сигананда, когда взрывали ущелье, где находился его крааль, притаился под холодной сенью скалы и просидел там до тех пор, пока не наступила ночь и не увезли пушки.
Полковник Эльтон предпринял ночную вылазку, чтобы отрезать ту часть леса, где, по донесению разведчиков, расположились биваком импи. Том, опустив голову и закутавшись в плащ, ехал во главе своего взвода. Вокруг них клубился и сгущался туман, лишь изредка пропуская свет звезд, который падал то на тропу, то на подножие холма, но не рассеивал мрака. Один неверный шаг — и ты летишь в пустоту, в вековечную тишину пропасти. Однажды они услышали отчаянный крик животного, а за ним, далеко в глубине, треск и приглушенное эхо: упало что-то тяжелое. Ряды нарушились, и кавалеристы вынуждены были спешиться, чтобы успокоить напуганных лошадей и провести их по краю обрыва. Это сорвался в пропасть мул с пулеметом на спине. Полковник Эльтон вел своих людей такими тропами, которые зулусы считали недоступными для белых солдат, и теперь мечтал расплатиться за все. Они двинулись дальше, и лошадей, почуявших смерть в этом крике и треске, пришлось тянуть на поводу и подгонять бичами. Выйдя на рассвете на открытый горный кряж, они прошли мимо пехотинцев и зулусов-наемников, расположившихся на отдых прямо на траве. Они выступили в поход в два часа ночи, и впереди у них было еще двенадцать — четырнадцать часов тяжелого марша. Раньше они никак не могли вернуться в лагерь. Вид наемников производил самое тяжкое впечатление. Грязные и оборванные, с облупившейся кожей, они были так непохожи на обычных зулусов — работников и воинов. У многих из них ассагаи покрылись ржавчиной, и свои одеяла и одежду, разорванные колючками во время бесчисленных рейдов в кустарнике, они даже не пытались зашить. В угрюмом молчании они глядели в землю, утратив свою врожденную гордость. Зато командовавшие ими белые офицеры выглядели как на параде. Сапоги их сияли, а ножны и кобуры револьверов сверкали на солнце. Группа офицеров с развевающимися за спиной плащами, в фуражках с блестящими козырьками и синими околышами, спешившись, расположилась на бугре. Майор Хемп держал в руках новый призматический полевой бинокль, пытаясь разглядеть окрестности сквозь просветы в тумане; другой офицер изучал карту. Казалось, будто зулусы-наемники Хемпа и белые пехотинцы, а также Конистонский взвод легкой кавалерии отрезаны от всего остального мира и живут своей, совсем особой жизнью. Пулеметчики двинулись дальше, и сквозь туман до них не доносилось ни единого звука. Том пришпорил коня.
— Куда направляетесь, легкая кавалерия? — крикнул майор Хемп.
— На высоту сто один, слева от леса Нкунзини, — ответил Том.
— Такой высоты не существует. Это ошибка.
Высота была отмечена на схематических картах, но карты были плохие, и Том заколебался. Затем он приказал солдатам остановиться, а сам подъехал к офицерам части наемников.
— Внизу справа находится большая долина. Там и отмечена высота сто один, — объяснил Хемп. — Лес Нкунзини гораздо дальше, чем указано, по крайней мере на милю. Пулеметчики и дурбанская пехота войдут туда слева, а к дальнему концу леса приближается артиллерийская часть с полевыми орудиями, чтобы отрезать зулусам отступление.
Наморщив лоб, Том внимательно разглядывал карты. Он не мог понять объяснений Атера. Если это правда — значит, где-то на расстоянии около мили отсюда по дикой и незнакомой местности бродят пулеметные пехотные части, состоящие из необученных городских жителей, а он и отряды наемников попросту висят в воздухе. Другие подразделения Уиненского и Ройстонского полков, новые отряды наемников и сорокадвухмиллиметровые скорострельные пушки приближаются к ним справа, со стороны более открытой местности. Он мог разглядеть всю долину, похожую на бассейн. Он действительно ожидал найти там высоту сто один, но Атер оказался прав: такой высоты не существовало. Единственное, что можно было сделать, — это предпринять бросок через долину сомкнутым строем и посмотреть, что находится за следующей грядой. Большая часть долины была скрыта в тумане, но, насколько он мог видеть, деревья там попадались редко, а между ними росла высокая трава тамбути.
— Я предлагаю прочесать долину, — сказал Атер, продолжая рассматривать в бинокль отлогие склоны. — Если нам удастся спугнуть противника, то он очутится в мешке, ибо слева будут пулеметы, а справа конница и сорокадвухмиллиметровые пушки.
— Да, если они уже там.
— Я рискну.
Часть зулусов-наемников вперемежку с белыми пехотинцами была выстроена широким полукругом. Позади нее, на некотором расстоянии друг от друга, верхом, построились офицеры в фуражках с синими околышами. Том с половиной своего взвода, в тесном строю, занял центр, вторая половина должна была следовать в арьергарде.
— Не нравится мне это дело, не люблю я охотиться на цесарок, — сказал он, прощаясь с Дональдсоном, которому предстояло командовать арьергардом.
Отряды наемников спустились с холма, и долина, казалось, поглотила их. Как многие глухие, бездорожные долины, она была более неровной, чем казалось на первый взгляд, а кусты акации, высокая, доходившая до седла трава и скрытые валуны еще более замедляли движение. Чтобы не потерять друг друга из виду, люди то и дело перекликались, но по звукам их голосов нельзя было безошибочно судить о расстоянии. Они медленно двигались вперед, куда больше озабоченные тем, чтобы как-то пролезть через чащу, чем прочесыванием кустарника. Кавалеристы и офицеры отрядов наемников вынуждены были спешиться, чтобы преодолеть крутой спуск, который они не разглядели с вершины. Оттуда спуск казался им более отлогим, чем был на самом деле, они полагали, что он заканчивается сухим оврагом с крутыми склонами. На самом деле ровная, поросшая кустарником полоса кончалась сразу же за оврагом, а дальше шел крутой, поросший лесом подъем с большими скалистыми уступами.
— Ну, ребята, кажется, работка предстоит нелегкая, — сказал Том.
Внезапно впереди раздалось быстрое «бум-бум-бум!» и «ух-ух!» сорокадвухмиллиметровой пушки. Эхо подхватило эти звуки и разнесло их по холмам. Им стала вторить другая пушка. Взрывы снарядов и эхо слились в один непрерывный гул. Слева, с совершенно неожиданной стороны, тоже раздалось гулкое «бум-ух-бум» — это заговорили полевые орудия где-то вдали.
Вся сонная степь пробуждалась от этого неистовства звуков. У Тома похолодело внутри; он знал, что такое же чувство, извещавшее о начале боя, охватило каждого человека в их рассыпавшемся по неровной местности строю. Никто не мог определить, где идет бой. Люди тотчас же начали метаться, неопределенность была страшнее всего. Майор Хемп ругался и кричал на испуганных наемников. Том был доволен, что удержал своих людей в тесном строю; он послал Тимми и еще одного разведчика вперед — поискать, где можно пересечь овраг. Ферфилд снова вскарабкался на кряж, чтобы передать приказание арьергарду глядеть в оба и не растягиваться. Впереди то усиливался, то стихал, то снова набирал прежнюю силу гул залпов. Тимми обнаружил тропу, по которой скот ходил через овраг на водопой, и кавалеристы Тома гуськом переправились через овраг. Туман рассеялся, яркие лучи солнца осветили местность. Люди досадовали на отсутствие воды даже лужи нигде не было видно; с шести — восьмифутовых стен оврага обваливалась земля, обнажая огромные камни и корни акаций. На другой стороне оврага передохнули, глотнув воды из походных фляг. Несколько зулусов-наемников и белых вскарабкались наверх и теперь отдыхали под деревьями, отгоняя страшных клещей, которые сотнями ринулись на них из высокой травы. Оба фланга растянувшегося строя, казалось, затерялись где-то, а может быть, просто еще не подошли. Подъехав к тропе, Хемп стал переправляться через овраг. Он был взволнован и раздражен, по лицу у него струился пот, а воспаленные глаза метали молнии, когда он, остановившись возле Тома, принялся разглядывать в бинокль рассеянные по долине отряды наемников.
