Розовые щеки молодого человека порозовели еще больше, но он улыбнулся, как бы говоря: «Не злись, старина». Том сел в седло и поскакал, не простившись. Он застегнул шинель на все пуговицы и поднял воротник: по дороге в Конистон будет холодно. Большой дом, в котором кое-где из-за штор светились огни, снова погружался в зимний мрак.
Линда стояла на верхней ступеньке портика, прислонившись к колонне. Она была в белом, и на черном фоне дома отчетливо вырисовывалось ее простое белое платье с черными бантами на юбке и белая кашемировая пелерина, накинутая на плечи. Он снова неуклюже слез с лошади, и сердце его билось в груди, как кузнечный молот. Он смотрел, как она робкими шагами спускается по ступеням, и знал, каких усилий ей это стоит. Внезапно она бросилась к нему и обвила его шею руками. Она истерически рыдала, и он чувствовал, как дрожит все ее тело. Всхлипывая, она не переставала шептать: «О Том… О Том…» Лицо ее было искажено болью, а руки судорожно двигались и смыкались на его затылке с силой отчаяния.
— О боже, как я люблю этого человека. Зачем ты убиваешь меня?.. Зачем ты вырвал меня из своего сердца, Том? Неужели я ничего не значу для тебя?
Он не мог заставить ее слушать себя. Она говорила бессвязно, напряженным шепотом и повторяла то, что ее тревожило.
— Том, почему я ничего не значу для тебя?
Наконец она немного успокоилась и, казалось, взяла себя в руки. Она поправила выбившиеся пряди волос и, вздрагивая, плотнее закуталась в пелерину.
— Линда…
— Я слушаю, — сказала она, удивив его своим спокойствием.
— Мне никогда не удастся сказать тебе всего, что я хотел бы сказать… Этому нет конца, и с чего мне начать? Если хочешь, поедем сейчас со мной. Только сейчас, пока я жду.
Она смотрела на него, печальная и прекрасная, но ее слабость, ее мягкость исчезли, и он чувствовал, что навсегда.
— Бедный мой мальчик, — сказала она, — ты превратился в тень. Зачем тебе уезжать голодным? Останься и отдохни. Ты снова придешь в себя.
— Нет, я покончил со своей прежней жизнью, понимаешь? Вероятно, ты понимаешь, именно поэтому ты стала такой чужой, такой холодной.
— Разве?
— Я ничего не могу поделать, Линда. Я тоже изменился и больше не могу так жить. Я не останусь здесь, чтобы падать все ниже и ниже, пока не перестану быть самим собой. Дело идет о моей жизни и о нашем счастье. Я должен бороться, Линда, я еду сейчас в Конистон, чтобы успеть на ночной поезд.
— Том, тебе нужно было родиться в другое время.
Он знал, что это не ее слова. Она услышала их от других, когда они смеялись над ним, и бездумно швырнула их ему в лицо. Они сплотились вокруг него, но совсем не для того, чтобы вывести его из ада, через который он прошел, на ясный дневной свет. Они хотели, сами того не сознавая, лишь окружить его, втащить в свой круг и там задушить. Они хотели утешить его, заставить молчать и отгородить его от воздуха, которым он жадно дышал с той самой минуты, когда был арестован Эльтоном. Зулусы говорили о Черном и Белом Доме, Линда бойко рассуждала о правильном и неправильном мире. Казалось, что все на свете неизбежно разделяется.
Онемевшими пальцами он взялся за повод и с трудом сел в седло, вспомнив, как некогда Линда бежала у его стремени и вся была воплощением несказанной любви. Она сделала шаг вперед и схватила его за полу шинели.
— Ты едешь к Маргарет О’Нейл, — крикнула она возбужденно, но тут же совладала с собой. — Да, поезжай к ней. Она поможет тебе на том пути, который ты избрал. Ведь она тоже любит тебя.
Она проверяла свою власть над ним, и он ждал, глядя не на нее, а поверх ушей своего коня, но чувствуя ее взгляд на себе и снова ощущая ее силу и красоту. «Путь, который ты избрал…» — сказала она непреклонно, страстно и вызывающе. Он мог бы подать коляску и посадить ее. Поехала бы она с ним?
— Я хотел, чтобы ты помогла мне, — сказал он, как будто уже было слишком поздно.
— Я сделала все, что в моих силах, — сказала она.
— Все?
— А ты вырвал меня из своего сердца.
Это было сказано прямо, горько и решительно, и несколько секунд он сидел, закрыв глаза.
Потом он свернул на темневшую между рядами сосен аллею; наступила зимняя ночь. Он удивился, почувствовав силу и резвость своей лошади. И тогда он изумленно осознал, что это свежая лошадь и что он начинает свой новый путь.
Крааль — кольцеобразное селение у скотоводческих племен банту и готтентотов, круглая внутренняя площадка которого служит для загона скота. — Примеч. ред.
Оом — дядя (гол.).
Африкаанс — язык буров (африканеров). — Примеч. пер.
Воортреккеры — первые голландские поселенцы в Южной Африке. — Примеч. автора.
Инкосана — сын вождя; почтительное обращение. — Примеч. автора.
Инкоси — вождь, предводитель, форма почтительного обращения или приветствия. — Примеч. автора.
Импи — отряд или войско зулусов. — Примеч. автора.
Индуна — вождь племени или военачальник. — Примеч. автора.
Лобола — выкуп, который жених платит за невесту ее отцу. — Примеч. автора.
Шимияна — крепкий алкогольный напиток. — Примеч. автора.
Бакулузи — один из народов Южной Африки. — Примеч. ред.
Да, да (гол.).
Танте — тетя (гол.).
Гриква — один из народов Южной Африки. — Примеч. ред.
Хлуби и матабеле — народы в Южной Африке. — Примеч. пер.
Добрый вечер (африканс.).
Индаба — совет старейшин. Примеч. автора.
До свидания (фр.).
По Фаренгейту. — Примеч. ред.
Даунинг-стрит — улица в Лондоне, на которой помещается министерство иностранных дел и официальная резиденция премьера. — Прим. пер.
Махди (араб.) — «указывающий путь» — по религиозным представлениям мусульман, мессия («спаситель»). — Примеч. ред.
Инкосазана — госпожа, жена вождя. — Примеч. автора.
Господь Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим. Подкрепляет душу мою; направляет меня на стезю правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, я не убоюсь зла… (гол.)
Исибало — система, основанная на принудительном даровом труде. — Примеч. автора.
Кари — индийское национальное блюдо из мяса или дичи с пряностями и рисом. — Примеч. ред.
Множественное число от инкоси — вождь, предводитель. — Примеч. автора.
O.H.M.S. (On His Majesty’s Service) — Служба Его Величества (англ.).