О чем думал он там, в отрешенном одиночестве? С вечностью наедине?
Сталин отсутствовал минут пять, не более, но даже привычным к его распорядку членам внутреннего круга ожидание показалось томительно долгим. Стрелки на старинных часах возобновили привычный ход с его возвращением.
С той же размеренной обстоятельностью он расписал оставленные бумаги: одни вернул Ежову, другие оставил у себя.
«Мой архив. Ст.» — пометил на письме Якира и, задержав на мгновение карандаш, добавил с ожесточенным нажимом: «Подлец и проститутка. И. Ст.»
— Полюбуйся,— он подозвал Ворошилова.
Нарком, волнуясь, проскочил глазами по строчкам, не дочитал и поспешно подсел к Молотову.
— Точное определение,— невозмутимо заметил Предсовнаркома, глянув на резолюцию.
— Да-да, в самую точку,— повеселел Ворошилов, не найдя своей фамилии.— Совершенно точное.
Он так и написал: «Совершенно точное определение. К. Ворошилов», но точку не поставил и передал карандаш Вячеславу Михайловичу.
«...И Молотов»,— вывел тот и подвинул лист Кагановичу.
«Мерзавцу, сволочи и бляди одна кара — смертная казнь. JI. Каганович»,— последовал незамедлительный отклик.
Вождь решал, соратники одобряли, генеральные комиссары и военюристы исполняли, а народ единодушно приветствовал — каждому свое.
И настал тот день, когда одним предстояло выйти на митинг, а другим спуститься в тюремный подвал, откуда с биркой на ноге отправляются в вечное странствие. Обол для перевозчика Харона под язык, медные пятаки на очи — бред с корнем вырванных веков.
— Встать, суд идет! — ровно в девять утра скомандовал секретарь Зарянов.
И маршалы с командармами, уже отмеченные клеймом, расселись по обе стороны армвоенюриста Ульриха. Свежевыбритый, благоухающий одеколоном, он потер розовые пухлые ладони и придвинул папки, выросшие в тома.
И вновь перед взрывом единогласной ярости затаилась Москва, заглушив смятение шорохом газет. Какие там знаки! Сообщение Прокуратуры Союза опять захватило врасплох. Оно свалилось, как снег на голову, и напрочь вышибло из мозгов и профессора-садиста вместе с его укушенной пациенткой, и академика Тарле, автора охаянного, но на другое утро реабилитированного труда, немарксистского, впрочем. При чем тут доктор, при чем Наполеон? «Разведка и контрразведка» американского писателя Роуна, что печаталась в «Правде» из номера в номер, мигом вылетела из головы. Все постороннее, мелкое, как могло показаться многим и многим, заглушил грохот извержения. Не в пример природному, оно развивалось строго по плану. Жертвы определены, двери, что надежней пепла Везувия запечатает сургуч, помечены невидимым крестом, сроки дрожания тверди исчислены. Вождь, лелеявший мысль «оседлать» самое природу, дал выход испепеляющей лаве народного гнева.
«Нац. ЦК, крайкомам, обкомам. В связи с происходящим судом над шпионами и вредителями Тухачевским, Якиром, Уборевичем и другими ЦК предлагает вам организовать митинги рабочих, а где возможно, и крестьян, а также митинги красноармейских частей и выносить резолюцию о необходимости применения высшей меры репрессии. Суд, должно быть, будет окончен сегодня ночью. Сообщение о приговоре будет опубликовано завтра, т. е. двенадцатого июня.
11.VI. 1937 г.
Секретарь ЦК Сталин»
«Должно быть, будет»... Все сбывалось по слову его и согласно им разработанному регламенту. Даже не вычеркнутое в спешке «должно быть» легло вместе с «будет» в строку приказа-пророчества.
«Наше красноармейское слово — уничтожить шпионскую гадюку». Резолюция слушателей, преподавателей и начальствующего состава Краснознаменной и ордена Ленина Военной академии РККА имени Фрунзе.
«Всегда будем помнить о капиталистическом окружении». Письмо рабочих, инженерно-технических работников и служащих Московского автозавода товарищу Сталину (письмо принято на митингах во всех цехах автозавода имени Сталина)...
«Раздавить гадов». Резолюция общего собрания бойцов, командиров и начальствующего состава Первой Московской пролетарской стрелковой дивизии...
«Проклятье презренному фашистскому отребью». Президент АН СССР В. Л. Комаров...
«Собакам — собачья смерть». Резолюция, принятая на митинге рабочих завода «Динамо» имени Кирова, Москва...
«Никакой пощады изменникам родины». Орденоносцы завода имени Горбунова, Москва...
«Немедленная смерть шпионам». Завод № 24 имени Фрунзе...
«Всякая попытка засылки шпионов в Советский Союз будет кончаться их уничтожением». Московский завод шлифовальных станков...
...Как безобразен вид врагов, средь нас ходивших!
За матерей нам стыдно, породивших
Столь небывало-гнусных псов!
...Гнездо шпионское раскрыто!
Шпионы преданы суду!
Все эти Фельдманы, Якиры, Примаковы,
Все Тухачевские и Путны — подлый сброд!
Демьян Бедный
«Нет меры их злодеяниям». Резолюция митинга ЦАГИ...
«Свято хранить государственную тайну». Киевский завод «Большевик»...
«Никогда не сбыться их подлым мечтам!» «Красный пролетарий», Москва...
«Взбесившихся псов расстрелять». Сталинград: «Рабочие клеймят позором этих буржуазных псов. От чистого сердца приветствует зоркого стража НКВД, по- большевистски разоблачившего взбесившихся псов фашизма»...
«Стереть с лица земли фашистских лазутчиков». Минск...
«Трижды презренные». Трехгорная мануфактура имени Дзержинского...
«Проклятье шпионам». Съезд архитекторов, Киев...
«Великий гнев и священная ненависть». Военно- морская академия имени Ворошилова, Ленинград...
«Требования народа единодушны — предателей расстрелять». Ярославский шинный завод...
«Все мы добровольцы НКВД». Рабочие прядильной фабрики имени Вагжанова, Калинин...
«Поднимем качество военной учебы». Военное училище имени Менжинского...
«Никому не позволим посягнуть на нашу землю». Горький (части гарнизона)...
«Гневом полны речи». Одесса...
«Требование сотен тысяч людей». Ростов-на-Дону...
«Они заплатят своей кровью». Иваново...
«Не пощадим своей жизни за дело Ленина — Сталина». Воронеж...
«Карать, как самое тяжелое злодеяние». Центральный аэродром имени Фрунзе...
«Мы шлем пламенный привет верному сыну партии и народа — тов. Ежову, под чьим руководством славный НКВД вырвал с корнем шпионскую банду»... Завод № 84.
«Мы готовы дать уничтожающий отпор врагу». Бойцы и командиры части тов. Калмыкова...
«Никому не удастся подорвать нашу мощь». Орденоносцы колхоза имени Петровского, Винница...
«Бойцы и машины в боевой готовности». Пятигорск...
«Будем свято хранить государственную и военную тайну». Белорусский военный округ...
«Расстрелять всю шпионскую шайку». Завод-Гигант «Красное Сормово», Горький...
«Да будут прокляты подлые их имена!» Свердловск...
«Рабочее спасибо наркомвнудельцам и тов. Ежову». Завод имени Орджоникидзе, Москва...
«Грозен гнев народа». Харьков...
«Смерть предателям родины!» Куйбышев...
«Преступления, от которых содрогаются сердца». Тула...
«Разоблачение шпионской банды крепит мощь Красной Армии». Военно-политическая академия РККА имени Толмачева...
Шпионы и предатели страны
Заслуживают одного: расстрела.
Таков у нас незыблемый закон,
Закон борьбы, закон простой и властный.
Как дважды два, он в кодекс был внесен
И утвержден единогласно.
Беспутных Путн фашистская орда,
Гнусь Тухачевских, Корков и Якиров.
В огромный зал Советского суда
Приведена без масок и мундиров.
И видит мир, что это подлецы
Стариннейшие «ваши благородья»,
Дворянчики, убийцы и лжецы,
Буржуйских свор отвратное отродье.
А. Безыменский
Вместо «огромного зала Советского суда», что рисовался воображению комсомольского поэта, была тюрьма НКВД и выкрашенная зеленой масляной краской комната с длинным столом и стульями в этой тюрьме. Как и во всяком учреждении, мебель блестела жестянками инвентарных номеров.
