«Заставьте работать биржевиков» — сказал Голиаф: — «тем из них, которые молоды и хотят работать, дайте случай научиться полезному ремеслу. Заставьте работать сидельцев, агентов по рекламному делу и купле-продаже недвижимой собственности».
Сотни тысяч бесполезных прежде посредников и паразитов обратились к полезной деятельности. Четыреста тысяч бездельничавших прежде джентльменов, живших раньше на свои доходы, были приучены к труду. Затем нашлось большое количество беспомощных людей, занимавших высокие должности, которые были смещены, при чем самое замечательное было то, что они были выставлены своими же товарищами. К этому же классу принадлежали и профессиональные политики, способности и сила которых направлялись только на интриги и махинации. Их также убрали. Так как не существовало частных личных интересов, побуждающих к покупке различного рода привилегий, то законодателям больше не предлагалось взяток, и в первый раз законодатели начали издавать законы для народа. В результате получилось, что люди, оказавшиеся неспособными к подкупам, проложили дорогу законодательству. Эта рациональная организация общества привела к изумительным результатам. В стране был установлен 8-ми часовой рабочий день, а между тем, производство увеличилось. Несмотря на большие постоянные усовершенствования и на огромный запас энергии, затраченный на систематизацию хаотического общественного соперничества, производство удвоилось и утроилось против прежнего.
Материальные условия жизни улучшились и все таки потребление не могло сравниться с производством. Максимальный возраст трудоспособности был понижен до 48 лет. Минимальный возраст повысили с шестнадцати до восемнадцати лет. Восьмичасовой рабочий день превратился в семичасовой, а после нескольких месяцев был доведен по всей стране до пяти часов.
Бросить луч света на самую личность Голиафа, тем временем, никак не удалось. Не удалось даже узнать, каким путем он действовал и приготовлялся принять на себя управление миром. Проскальзывали всякие мелочи, как бы открывающие ключ, наводившие на свет, сопоставлялось многое, не имевшее повидимому никакой связи между собой. Припоминались странные истории о неграх, похищенных с Африканского материка, о таинственно исчезнувших уже законтрактованных японских и китайских рабочих-кули, о налетах на одиноко лежащие острова Южного Океана и об увозе их обитателей, истории о тайным образом купленных и затем исчезнувших яхтах и торговых пароходах, приметы которых имели отдаленное сходство с приметами судов, увозивших негров, японцев, китайцев и островитян. Задавался вопрос: — где достал Голиаф орудия войны? Предполагаемый ответ был таков: в эксплоатации труда этих выкраденных рабочих. Это они были в том селении, открытом всем ветрам, на острове Палграв. На добытые их трудом средства Голиаф имел возможность покупать яхты и торговые пароходы, которые позволяли его агентам проникать в общество и исполнять его приказы. Из чего же состоял продукт их труда, обогативший Голиафа настолько, что он мог привести в исполнение свои планы? «Радий, — заявляли газеты, — радиит, радиозол, аргатиум, аргит и таинственный голит (оказавшийся неоценимым в металлургической промышленности)». То были новые составы, открытые в первом десятилетии двадцатого века и нашедшие себе такое обширное применение в торговых и научных целях второго десятилетия двадцатого века.
Суда, нагруженные фруктами, совершавшие рейсы между Гавайскими островами и С. Франциско, как говорили, являлись собственностью Голиафа. Но это было лишь предположение, основанное на том, что нельзя было узнать, кому именно они принадлежат, так как агенты, которые заведывали этими судами, были только агентами. Раз никто другой не являлся владельцем судов с фруктами, то, несомненно, они должны были принадлежать Голиафу. Главная суть была в том, что, — как это выяснилось, — большая часть поставляемых всему миру драгоценных фруктов доставлялась из С. Франциско этими самыми фруктовыми судами.
Что все эти предположения, составляющие звенья одной цепи, были правильными, выяснилось в последующие годы, когда рабы Голиафа были освобождены и награждены приличными пенсиями Интернациональным Мировым Правительством. Тогда же обет молчания был снят с агентов и других посланцев Голиафа, которые почувствовали склонность к раскрытию тайн относительно его методов и организаций, но Ангелы Смерти остались навеки немыми. Кто были эти люди, которые являлись к высокопоставленным людям и убивали их по Голиафа повелению, — останется невыясненным до скончания веков. Но они, действительно, убивали посредством неуловимой, но, в то же время, таинственной силы, открытой Голиафом и названной им «энергон».
Но в это время «энергон» никому еще не был известен, и никому даже не снился этот незаметный великан, которому суждено было переделать весь мир. Он был известен только одному Голиафу, но он умел хранить свою тайну. Даже вооруженные им агенты, которые, как это было на яхте «Энергон», уничтожили могущественный броненосный флот, взорвав его пороховые погреба, не знали, из чего состоит и как приготовляется его мощная, неуловимая сила. Они только знали один из многих способов его применения, которому их обучил Голиаф. Теперь хорошо известно, что радий, радиит, радиозол и другие соединения получались при составлении Голиафом энергона из солнечного света. Но в то время никто не знал, что такое «энергон». Голиаф продолжал править миром и держать его в ужасе.
Между прочим, энергон находил свое применение и к беспроволочному телеграфу. При его посредстве Голиаф имел возможность сноситься со своими агентами по всему миру. В то время аппарат, который агент должен был иметь при себе, был настолько громоздким, что едва укладывался в порядочной величины пароходный чемодан. В настоящее же время, благодаря усовершенствованиям Гендеолля, аппарат этот умещается в кармане куртки.
В декабре 1925 г. Голиаф разослал свое известное «Рождественское письмо», выдержка из которого приводится ниже:
«До сего времени, удерживая остальные страны от безумной резни, я посвятил себя, главным образом, Соединенным Штатам. Но я не дал населению Соединенных Штатов разумной общественной организации. Я только заставил его выработать такую организацию собственными силами. В наши дни в Соединенных Штатах больше счастливого смеха, больше здравого смысла. Пища и кров уже не добываются больше анархическими методами, так называемого индивидуализма, а почти автоматично. А всего лучше то, что население Соединенных Штатов достигло этого собственными силами. Повторяю, они сами достигли этого. Все, что я сделал, ограничилось тем, что я вселил страх смерти в сердца тех немногих, которые занимали высокие посты и преграждали путь разуму и радостному смеху. Страх смерти заставил их уступить дорогу и дать возможность человеческому разуму познать себя в общественном смысле. В наступающем году я посвящу себя остальной части мира. Я вселю страх смерти в сердца всех тех, которые занимают высокие посты во всех странах. И они сделают то же, что сделали их коллеги в Соединенных Штатах. Сойдут с занимаемых ими высоких постов и дадут человеческому разуму возможность достигнуть общественной разумности. Все страны выйдут на дорогу, на которой находятся теперь Соединенные Штаты.
И когда они все уже хорошо продвинутся по этой дороге, у меня найдется еще кое-что для них. Но прежде люди сами должны пойти по этой дороге. Они должны доказать, что современный человеческий разум, с имеющейся теперь в его распоряжении механической энергией, способен организовать общество так, что пища и кров станут автоматичными, труд будет низведен до трехчасового рабочего дня, и радость и счастливый смех распространятся по всему миру. И когда все это будет достигнуто, не через меня, а благодаря человеческому разуму, тогда я принесу в дар миру новую механическую энергию. Она открыта мною. Этот „энергон“ не более и не менее, как космическая энергия, заключающаяся в солнечных лучах. Когда человечество к ней приспособится, она будет исполнять работу всего мира. Не будет больше миллионов углекопов, всю жизнь трудящихся в недрах земли, ни закоптелых кочегаров, ни замасленных механиков. Все, если захотят, могут носить белые одежды. Труд жизни превратится в игру. И старые, и молодые сделаются радостными детьми. Дело жизни превратится в радость, и они будут стремиться к достижению этических замыслов и духовных высот в творчестве картин, песен, в повестях государственности и красоты, в поте и усилиях спортсмена на свежем воздухе — все будет соперничать не ради гнусного металла и жизненных материальных выгод, а для радости, которая будет принадлежать им. Все будут кузнецами радости, и работа их будет заключаться в том, чтобы выковывать счастливый смех на звенящей наковальне жизни.
