А теперь еще одно слово относительно ближайшего будущего. В день Нового Года все страны разоружатся, все крепости снесутся и все армии будут распущены.
„Голиаф“».
В день Нового Года весь мир разоружился. Миллионы солдат, матросов и рабочих в постоянных войсках, флотах и бесчисленных арсеналах, оружейных заводах и заводах для изготовления предметов военного снаряжения, — были отпущены по домам. Многие миллионы этих людей, равно как и военное снаряжение, содержались на счет труда. Теперь они обратились к полезным занятиям, и освобожденный гигант труда мощно вздохнул облегченной грудью. Надзор за порядком во всем мире был вверен заботам исключительно полицейских чиновников и стал строго общественным делом, тогда как война была абсолютно противообщественным делом.
Девяносто процентов преступлений против общественности были преступлениями против частной собственности. С уничтожением частной собственности, по крайней мере, в способах производства, и с организацией промышленности, уравнивающей шансы всех людей, преступления против частной собственности фактически прекратились. Полицейские силы повсеместно сокращались. Почти все преступники, как случайные, так и рецидивисты, добровольно отказались от своих грабежей. Они не имели больше никакой нужды совершать преступления. Они изменились просто потому, что изменились условия жизни. Меньшее число преступников было помещено в больницы и излечено. Остальная же часть — безнадежно преступные н дегенераты — была отделена. Суды во всех странах были сокращены. Девяносто пять процентов всех гражданских дел состояли из споров об имуществе, о правах собственности, из процессов, оспаривающих духовные завещания, нарушения контрактов, банкротств и проч. С уничтожением частной собственности эти девяносто пять процентов дел, загромождавших суды, также уничтожились. Судьи превратились в тени, призрачные привидения, пережиток времен анархии, предшествовавшей появлению Голиафа. 1925 год был очень оживленным годом мировой истории. Голиаф правил миром твердою рукою. Короли и императоры посещали остров Палграв, созерцали чудеса энергона и уезжали со страхом смерти в сердцах, чтобы отречься от престола, корон и наследственных привиллегий. Когда Голиаф говорил с политическими деятелями (называемыми «государственными мужами»), они повиновались… или умирали… Он диктовал всемирные реформы, распускал непокладистые парламенты и направил своих Ангелов Смерти на заговор, устроенный несколькими мятежными денежными тузами и промышленными королями. «Пора перестать дурачиться — сказал им Голиаф. Вы — анахронизмы. Вы преграждаете путь человечеству, а потому убирайтесь в мусорную кучу!» Тем, которые протестовали, — а таких было много, — он говорил: «Теперь не время для словопрений. Вы можете спорить целыми веками. Вы это и делали в прошлом. Но у меня нет времени для споров. Прочь с дороги!»
За исключением того, что он положил конец войнам и набросал в крупных чертах общий план, Голиаф ничего не сделал. Вложив страх смерти в сердца тех, которые занимали высокие посты и преграждали путь к прогрессу, он предоставил возможность проявить себя сбросившему с себя оковы разуму лучших мировых мыслителей. Голиаф предоставил этим общественным мыслителям справиться со всеми многочисленными подробностями переустройства мира. Он хотел, чтобы они доказали, что они могут это сделать, и они это доказали. Благодаря им сифилис был сметен с лица земли. Им же были обязаны тем, что, несмотря на множество протестов со стороны чувствительных людей, все наследственно в сильной степени нравственно и физически порочные люди и дегенераты были отделены от общества и лишены права вступать в брак.
Голиаф был совершенно непричастен к учреждению институтов изобретений. Эта идея фактически зародилась одновременно в уме тысячи общественных мыслителей. Настало время для осуществления на практике этой мысли, и повсюду возникли великолепные институты изобретений.
В первый раз человеческая даровитость оказалась направленной на задачу упрощения жизни вместо того, чтобы изыскивать способы к наживанию денег. Такие житейские дела, как чистка помещений, мытье окон и посуды, вытирание пыли, стирка и все бесконечные, гнусные, необходимые мелочи будничной жизни были упрощены путем различных изобретений и сделались автоматическими. Мы — люди нынешних дней — не можем себе представить варварски-нечистоплотной и подневольной жизни тех, которые жили до 1925 года.
Идея интернационально-мирового правительства также принадлежала к числу тех, которые одновременно зародились в умах тысяч людей. Успешное осуществление на практике этой идеи явилось сюрпризом для многих, но все эти сюрпризы были ничто в сравнении с тем, чем явился для слабо-протестовавших социологов и биологов неоспоримый факт опровержения доктрины Мальтуса [25].
С наступлением в мире радости и отдохновения, при неизмеримо лучших условиях жизни, когда людям предоставлена была широчайшая возможность отдыха, развития, искания красоты и возвышенных идеалов, рождаемость упала и упала поразительно. Люди перестали размножаться, как кролики. Зато было замечено, что средний уровень рождаемых детей повысился. Доктрина Мальтуса потерпела поражение и была выброшена в мусорную яму, как сказал бы Голиаф. Случилось все, что предсказывал Голиаф, о том, чего может достигнуть человеческий ум с имеющейся в его распоряжении механической энергией. В людях исчезло недовольство. Больше всех ворчали пожилые люди, но когда, по достижении предельного трудового возраста, они получили отставку с приличной пенсией — они перестали ворчать. Им было лучше жить в старости, ничего не делая. Они могли пользоваться гораздо большими удобствами и удовольствиями, чем при их трудовой молодости, при старом режиме. Люди помоложе легко приспособились к новым порядкам, а самое молодое поколение ничего другого и не знало. Солнце человеческого счастья загорелось ярким пламенем. Люди стали нормальны и веселы. Даже такие старые мумии, как профессора социологии, которые всеми силами восставали против нового режима, и те не жаловались. Вознаграждение их во много раз превосходило получавшееся раньше, работать приходилось гораздо меньше. К тому же они были заняты пересмотром науки о социологии и составлением новых учебников по этому предмету. Здесь и там, правда, встречались атавизмы, в виде людей, вздыхающих по горшкам с мясом и людоедским оргиям старого, так называемого, индивидуализма, людей с длинными зубами, цепкими когтями, желавших жить на счет других. Но на них смотрели, как на больных, и помещали их в больницы для лечения. Небольшое число их все таки оказалось неизлечимыми. Они были помещены в сумасшедшие дома и лишены права вступления в брак. Таким образом у них не оказывалось потомства, которое могло бы унаследовать их атавистические инстинкты.
С течением лет Голиаф отстранился от управления миром. Ему больше нечем было управлять. Мир сам собою управлялся и управлялся спокойно и прекрасно. В 1937 году Голиаф, согласно старому обещанию, подарил миру энергон. Он сам уже придумал тысячу способов, которыми этот маленький исполин мог-бы исполнять работу мира и опубликовал их. Но институты изобретений моментально ухватились за энергон и использовали его еще сотнею тысяч других дополнительных способов. Мало того, как признавался Голиаф в своем письме от марта 1938 года, институты изобретений выяснили несколько непонятных свойств энергона, которые давно смущали его. С введением энергона, двухчасовой рабочий день свелся к нулю. Как и предсказывал Голиаф, труд сделался игрой. И так велика стала, благодаря энергону и рациональному пользованию им, производительная способность человека, что самый скромный гражданин имел возможность, время и досуг гораздо больше наслаждаться жизнью, чем наиболее благоприятствуемые в этом отношении люди при старой анархической системе.
Никто никогда не видел Голиафа, и все народы начали требовать появления своего спасителя. Нимало не уменьшая значения энергона, мир пришел к убеждению, что еще важнее этого открытия оказался кругозор Голиафа. Голиаф был сверх-человек, Сверх-человек науки, и любопытство мира увидеть его стало почти невыносимым. И, наконец, в 1941 году, после многих колебаний, Голиаф окончательно выехал с острова Палграв. Он приехал в С. Франциско 8 июля и в первый раз мир увидел его лицо. Но мир был разочарован. Он создал себе из Голиафа героический образ. По его представлению, это был тот человек, — скорее полу-бог, который перевернул планету. Подвиги Александра Македонского, Цезаря, Чингизхана, Наполеона были детской игрой в сравнении с его колоссальными достижениями.
