если за вами гонится большой отряд, преследователи не смогут прочесать каждое ущелье. Все реки в этой местности берут начало на плато Каракоталь, так что без разницы, по какой из них подниматься…
– Хорошо, – согласился Куджула, которому друзья безоговорочно доверили роль командира. – Куда потом?
Паштун принялся подробно излагать маршрут, стараясь не упустить детали. Он не мог дальше сопровождать отряд, так как должен был вернуться в деревню, чтобы вместе с односельчанами защищать ее от ассакенов.
– По левому берегу Загдары увидите перевал Чамбарак. Не ошибетесь: наверху есть два соленых озера с отличным пастбищем, поэтому там всегда пасется скот. Вам надо побыстрее пересечь ущелье за перевалом, потому что оно просматривается от Хазарсума. Потом еще гряда – и будет река Нигар. Пойдете вверх по течению…
Для наглядности проводник чертил кинжалом маршрут на земле. У Аглаи от обилия названий и череды сменяющихся направлений все в голове перемешалось. Но Куджула внимательно слушал, время от времени кивая головой. Иногда он переспрашивал паштуна, чтобы прояснить для себя непонятные места в рассказе.
– Вот… – продолжал горец. – Пройдете хребет Кохи-Вакан. Справа будет гора Каузарак, за ней начинается плато Каракоталь. Но вам туда не надо, сворачивайте влево… вот здесь, в ущелье Танги. Так и идите на восток до самого Сурхаба. Не ошибетесь, потому что Сурхаб – глубокая и полноводная река даже в это время года… Здесь свернете на Сайган, дойдете до места слияния с Шикари. Двинетесь по Шикарийскому ущелью строго на юг, а перед горой Хаваль повернете на восток. Еще два дня пути – и вы в Капише! В долине Горбанда не заблудитесь, там пролегает оживленная караванная дорога между Александрией в Арии и Капишей. Но…
Паштун замялся.
– Тебя что-то беспокоит? – спросил Куджула. – Говори.
– Вот здесь… Когда пройдете фарсах по Сурхабу, будет широкая долина, за ней река снова сужается. Берега очень крутые. Вам придется бросить лошадей и все лишнее. Там устроены овринги, но пройти нелегко, – посмотрев на Аглаю, проводник озабоченно покачал головой. – Даже не знаю, что сказать… В одном месте овринг обрывается. Перебираться нужно прямо по скале, цепляясь за выступы. Да еще сверху стекает вода. Очень опасное место! Вряд ли девушка справится…
– Можно его обойти? – спросил Куджула.
– Нет. Вокруг отвесные стены, внизу река.
Повисло тяжелое молчание. Аглая упрямо сказала:
– У нас нет другого выхода. Все другие пути перекрыты ассакенами… Там что-нибудь придумаем.
Паштун уважительно посмотрел на эллинку, но промолчал. Пусть сама выпутывается из сложного положения. Он помогает беглецам только потому, что среди них есть единоверец. Остальное – не его дело.
– И не забывай, – добавил проводник. – Нельзя убивать сурков, потому что в их теле живут дэвы. Избегайте также голых мест с двумя камнями – это капище. Если все же попали туда, уходите как можно скорее…
Отряд устремился вперед.
Вскоре, обогнув гору Ялар, друзья вышли к реке Хурам. Кони осторожно ступали по речному гравию. Из потока то и дело выпрыгивали рыбины, поблескивая на солнце серебряной чешуей. Медведь на другом берегу, завидев людей, бросился вверх по заросшему елями склону. Время от времени он оборачивался, смотрел в сторону путников, настороженно принюхивался.
Перебравшись через перевал Сурхак, отряд вышел к Загдаре. По заваленной овечьим и козьим пометом вьючной тропе поднялся на перевал Чамбарак. Пастух, сидевший на камне возле отары, удивленно проводил путников взглядом.
Затем они спустились с горы, рысью пересекли ущелье. Вдали, за цепью невысоких холмов, хорошо просматривался хребет Шильбатау, а на берегу Хазарсума виднелись дома бактрийской деревни, вокруг которых, словно корабельные мачты, возвышались пирамидальные тополя.
Заночевали на берегу Нигара.
Весь следующий день отряд двигался вдоль русла Кальгумбада, продираясь сквозь заросли дикого миндаля. Наконец справа показалась коричневая, словно обсыпанная шоколадной пудрой, макушка Каузарака, за которой тянулся хребет Яхпушт.
Из-за почерневших гор веером били малиновые лучи закатного солнца. Путники остановились на ночлег у подножия хребта Кохи-Вакан. В ущелье резко похолодало, с голых вершин вниз пополз молочно-белый туман. Долина наполнилась глухим таинственным гулом.
Куджула и Аглая решили забраться чуть выше по склону, чтобы полюбоваться с террасы на реку, пока туман не накрыл ее. Пройдя сквозь дубовую рощу, они оказались на заросшем разнотравьем горном лугу.
Травяной ковер расцвечивался синими пятнами горечавки, темно-желтыми бутонами купальницы и лютиков, белыми шарами волчника, малиновыми вспышками цикломена… И бог знает каких еще цветов!
Охнув, Аглая бросилась рвать все, что попадется под руку. Поляна огласилась радостным смехом. Куджула не отставал, вскоре оба насобирали целую охапку душистых растений, а затем упали в траву, наслаждаясь вечерней прохладой и медвяными ароматами луга…
Влюбленные добрались до нависающей над Кальгумбадом террасы. Но что это? Тишину прорезало жалобное блеяние. В центре поляны громоздились два странных валуна: один широкий и плоский, а рядом из земли торчал большой отесанный менгир.
На плоском камне лежала коза со связанными ногами.
Внезапно от дерева отделилась фигура. Цветы выпали из рук македонянки. Таких безобразных старух она еще не видела: всклокоченные волосы стоят дыбом, одежда грязная и оборванная, морщинистое лицо в пятнах. Казалось, уродина появилась из Гадеса.
Старуха открыла беззубый рот в немом крике, выпучила глаза, а затем вытянула руку, пальцем указывая на Аглаю…
Та юркнула за Куджулу, который невольно схватился за рукоятку меча.
Попятившись, влюбленные бросились назад.
К лагерю они подошли в полной темноте. Товарищи начали волноваться, поэтому встретили их упреками, но замолчали, увидев в свете костра нахмуренные лица.
– Что случилось? – спросил Иешуа.
Куджула рассказал о старухе.
– Да… неприятная встреча, – подытожил Иешуа. – Надеюсь, что это была не руи.
– А кто такая руи? – спросила Аглая, у которой все еще тряслись руки после испытанного потрясения.
– Ведьма-оборотень. Днем это обычная женщина, которая хлопочет по хозяйству или работает в поле наравне с другими фарсиванами. У нее есть муж и дети. Но стоит ей заснуть, как она превращается в ведьму, чтобы охотиться на маяро – душу человека в теле козы.
Услышав про козу, Аглая похолодела.
Иешуа продолжил:
– Руи часто собираются на шабаш. Перед началом праздника они выбирают царицу, которая должна в эту ночь поймать маяро.
– Как? – македонянка похолодела.
– Обманом, приняв облик какого-нибудь животного. Затем она дожидается, когда на пиршество слетятся остальные ведьмы. Среди прибывших есть единственный мужчина – миту, которому руи поручают убить маяро топором на плоском камне. Если отрубленная голова козы упадет на землю, то сразу превращается в человеческую. Миту разделывает маяро, чтобы каждая ведьма получила по куску. После того, как душегубы съедают сырое мясо, они возвращаются в селения. Летают руи на сундуке или прялке… Вы
