и боярышника, затем кустарник уступил место распаханной земле.
Впереди показалось селение. Обмазанные пахсой каменные дома жались друг к дружке, будто перепуганные овцы в стаде. Из бугристых стен под крышами торчали комли жердей.
Увидев приближающихся всадников, жители переполошились. Женщины попрятались, а навстречу непрошенным гостям вышли несколько мужчин с копьями и ножами в руках.
Куджула осадил коня перед высоким фарсиваном в шароварах, широкой рубашке до колен и бактрийском лонги [173]. Поверх льняного перохана [174] горец носил длинную безрукавку, сшитую из козьих шкур. Белая борода развевалась на ветру, а седые волосы спускались до плеч. – Мы не причиним вам вреда, – сказал по-гречески Куджула.
Крестьяне переглянулись, не понимая, что говорит незнакомец, но тот выглядел мирно. Тогда высокий старик произнес: «Шалом лак».
– Ты иври? – спросил опешивший Иешуа по-арамейски.
Не зря ему показалось странным, что у старика кончик горбатого носа загибается вниз. Теперь уже удивился горец. Он подошел к всаднику, а тот спешился, потому что разговаривать с единоверцем, сидя верхом на коне, считалось в Эрец-Исраэль неприличным.
– Кто ты, элем [175]?
– Меня зовут Иешуа, я родом из Бет-Лехема, но вырос в Нацрате.
– О! – воскликнул фарсиван, было заметно, что эти слова произвели на него неизгладимое впечатление. – Да будет милость Божия с тобой!
Потом представился:
– Я Шимон, староста.
Обернулся к односельчанам.
– Он нашей крови!
Вскоре беглецы сидели в его хижине вместе со старейшинами деревни. Шимон рассказывал историю своего народа на странной смеси трех языков: древнего иврита, арамейского и персидского.
– В горах Паропамиса живут кланы, которые разговаривают на иврите и называют себя «юсуфзаи» – «сыны Иосефа». Наши предки пришли из Эрец-Исраэль в Балхикдис [176] давно… очень давно. Когда-то их пригнала сюда армия Тукульти-апал-Эшарра. И бросила у подножия гор – выживайте или умирайте. Тогда они поднялись на Хиндукух, чтобы воины Ашшура оставили их в покое. Многие ушли еще дальше, за горы Шломо и Синдх в древнюю страну Рог… теперь она называется «Гандхарой». Остались они там или продолжили путь, мы не знаем. Говорят, что на востоке Бхаратаварши [177] живет народ Бней Менашше… Никто теперь не называет нас «иврим», потому что за то долгое время, что мы тут живем, мы смешались с разными народами – иранцами, дардами, хинду, дравидами… Для них мы «паштуны», что значит «рассеянные».
Старик прервал рассказ, когда женщины принесли еду и расставили блюда на кошмах: болани – лепешки с мясом, шурпу, компот из сухофруктов с орехами. Иешуа вместе с хозяевами прочитал молитву. Дав гостям утолить первый голод, староста продолжил.
– Но мы сохранили обычаи предков, соблюдаем шаббат, а также праздники рэгель. К сожалению, отправлять паломников в Иерушалаим отсюда невозможно, потому что он находится очень далеко, и если глава семьи уйдет надолго, то его жену и детей некому будет кормить. А старики слишком немощны для длительного путешествия.
Шимон обвел взглядом односельчан. Те одобрительно закивали головами, тогда он стал рассказывать дальше.
– Эллинов мы не любим, поэтому ваш приход сначала насторожил нас. Сюда вообще редко кто забирается. Живем просто: пасем скот, охотимся, ловим рыбу в Дарьяи Суфе. Кое-что из бытовых традиций мы переняли у бактрийцев…
Старик повертел головой, потом указал на стоящую в углу детскую колыбель.
– Хотя бы деревянный бешик. Благодаря отверстию в днище мать может надолго оставлять ребенка без присмотра, занимаясь хозяйством. Одеваемся тоже как бактрийцы, чтобы не вызывать у них неприязнь внешним видом.
– К какому колену вы принадлежите? – спросил Иешуа.
– Мы уже не помним… Но предания гласят, что в Балхикдисе остались три из десяти угнанных в неволю колен: Реувеново, Гадово и Нафталиево.
– Вы ничего не слышали о реликвиях Храма, которые могут быть спрятаны в Бактриане? – спросил Иешуа.
Шимон задумался. Горцы начали перешептываться.
– Да, – старик гордо вскинул голову. – После того, как Син-аххе-эриба, царь Ашшура, разграбил Иехуду, через эту землю прошли пленные иврим. Согласно древней легенде они везли с собой сокровища Храма, тщательно скрывая это от захватчиков. Многие из них прятали среди вещей в повозке или в колыбели младенца какой-нибудь предмет священной утвари. Если этот предмет находили, его обладатель хранил молчание, предпочитая смерть предательству своего народа. Их погнали к Ортоспане…
Шимон махнул рукой на юго-восток.
Разговор затянулся до глубокой ночи. Куджула, Октар и Аглая, поблагодарив хозяев за гостеприимство, ушли спать в овчарню, а Иешуа еще долго сидел с горцами. Он рассказывал о жизни в Иерушалаиме, о Храме, затем о путешествии через Палестину, Сирию, Вавилонию… О бегстве из Хагматаны в Бактру, а также о тех замечательных людях, с которыми его свела судьба.
Старейшины внимательно слушали, изредка прерывая его речь возгласами изумления. Рассказчик открывал единоверцам, никогда не видевшим ничего другого, кроме ущелий и хребтов Паропамиса, новый мир.
Внезапно в хижину ворвался молодой горец.
– Зажегся сигнальный огонь на башне, а потом сразу погас, – выпалил он.
– Сколько там людей? – нахмурившись, спросил Шимон.
– Как всегда, двое.
– Значит, на них напал большой отряд, иначе они смогли бы обороняться до восхода солнца. Собирайте всех, кто может держать оружие! – приказал он старейшинам.
Потом обратился к гостям:
– Ночью ассакены не нападут, побоятся, что в темноте кони переломают ноги… Но утром они будут здесь, так что вам придется уйти… не сейчас, перед рассветом, я дам вам провожатого и факелы. Идите спать, пока есть время, а мы должны приготовиться к обороне.
Торопливо поднявшись, старейшины вместе с Шимоном вышли из хижины.
Сначала беглецы двигались по высокогорному плато вдоль изогнувшегося плавной дугой хребта Шильбатау на восток. К полудню они дошли до горы Карасырт, от которой начали спуск по узкой балке, пробираясь среди каменных завалов вдоль ручья. Приходилось осторожно лавировать между глыбами, держа коней в поводу. Спустившись в долину, отряд снова поскакал вдоль хребта, но в обратном направлении.
Куджула то и дело поднимал голову, чтобы разглядеть гребень. Внезапно в одной из седловин что-то блеснуло на солнце. Приложив к глазам ладонь, он стал пристально всматриваться.
Затем обернулся к спутникам и коротко бросил: «Погоня!»
Отряд остановился, чтобы обсудить сложившееся положение.
– Какие пути ведут к Горбанду? – спросил кушан проводника.
Паштун показал на цепь курганов впереди отряда.
– Вон там перевал Сихбанди. От него можно пройти к Хураму, затем двигаться по ущелью Загдары… На юге есть перевал Ташкоталь Хархана. За ним на берегу Хазарсума расположена бактрийская деревня, но я не уверен, что жители будут на вашей стороне, если вас настигнут ассакены… Лучше идти через перевал Сихбанди, так вы будете под прикрытием холмов. Даже
