разбегу прыгнул в воду. Ухватив скользкую деревяшку, изо всех сил потянул на себя. Несколько стрел с противным визгом чиркнули по камню над головой.
Наконец коряга подалась, перевернулась, а затем понеслась вниз по течению, ныряя в бурунах вместе с уцепившимся за нее человеком.
Глава 8
Бактриана, 113-й год Кушанской эры, месяц Тиштрия
В разгар лета возвратились Иона с Шаддаем.
– Мы больше ничего не нашли, – виновато сказал рыжий Иона, положив на пол кусок гексаграммы.
Он посмотрел на Шаддая, словно искал у него поддержки. Тот кивнул, насупившись.
– Это именно то, что нужно, – ответил Иешуа, с довольным видом доставая из мешка остальные обломки.
Затем сложил их вместе. Перед изумленными друзьями лежала каменная звезда Давида.
– Вот этот кусок нашли Аглая с Куджулой, Мирра нашла еще один, вы принесли третий, а четвертый мне отдал Дижман.
Заметив удивление товарищей, Иешуа пояснил.
– Это тот халдей из Иерушалаима, я вам рассказывал… Он искал меня, чтобы убить. Но мы с ним поладили.
– А дырки зачем? – спросил Шаддай, показывая на два сквозных отверстия.
– Пока не знаю, пойму на месте.
– На каком месте? – допытывался Иона.
– Хороший вопрос, – Иешуа казался смущенным. – Я могу с уверенностью сказать только одно – нам нужно найти в Бактриане храм Астарты или любой другой языческой богини плодородия, материнства и любви. Например, греческой Артемиды или иранской Анахиты. Надо спросить македонянок…
Вечером совет в доме иудеев продолжился, но уже в полном составе. Иешуа рассказывал, выложив перед собой собранный из обломков Маген Давид [170].
– Я долго думал, почему сокровища нужно искать именно в храме Астарты. Потом понял: у иудеев один Господь, зато у всех остальных народов Востока обширный пантеон. В Финикии, Сирии, Вавилонии, Бактриане молятся богам одних и тех же стихий и светил, только называют их по-разному. Например, солнце у иранцев олицетворяет Митра, у вавилонян Шамаш, у финикийцев Баал-Хаммон, у сирийцев Бел… Те, кто прятал реликвии, хорошо понимали, что синагога – ненадежное место. Снова придут оккупанты, будут огнем и мечом искоренять древнюю веру, убивать священников, а от наших храмов не оставят камня на камне. Такое случалось не раз: Мицраим, Ашшур, Эллада силой навязывали нам языческих истуканов, разрушали синагоги. Другие народы более терпимы: захватчики без смущения приходят в храм Артемиды, чтобы помолиться Астарте или Анахите, а порабощенные народы им это позволяют. Это значит, что никто не посмеет разрушить храм, и он простоит века. Очень мудро. Да и кому придет в голову искать реликвии иврим в святилище финикийской мерзости? Угнанные в рабство иудеи когда-то проходили здесь. Они чудом сохранили священные предметы, а затем сумели спрятать их в Бактриане… Кумирен Анахиты много, но нам нужен самый старый храм, построенный до прихода эллинов.
У Аглаи загорелись глаза.
– Я знаю, где он находится! Недалеко от Капишы есть древний бактрийский город Ортоспана. Александр Македонский основал рядом с ним Александрию Кавказскую, назначив ее правителем гетайра Никанора. Я читала об этом у Диодора Сицилийского. Потом бактрийцы греческий город разрушили, а на его руинах построили Капишу… Так вот. Когда Артахшасса Второй решил поклоняться вавилонской богине Иштар под именем Анахитиш, «незапятнанной», он возвел в ее честь храм в Ортоспане. Эллины превратили его в святилище Артемиды. Бактрийцы храм не тронули, просто поставили внутри статую иранской богини воды и плодородия Анахиты.
– Умница, – Иешуа явно восхищался эрудицией македонянки.
Аглая смущенно потупилась, бросив украдкой взгляд на Куджулу. Тот сграбастал ее за плечи и звонко поцеловал в щеку. Она шутливо оттолкнула его.
– Скорее всего рядом с Ортоспаной находилось поселение иудеев, которых заставили строить храм Анахитиш. Как когда-то наших предков в Мицраиме заставляли строить святилища языческих богов. Ну, что ж… – подытожил Иешуа. – Надо собираться.
Куджула вдруг посерьезнел. Потом заявил:
– Я с вами пойду.
Все оторопело посмотрели на него.
– Не могу я здесь больше оставаться. Мне Халчаян по ночам снится… Если бы не Аглая, давно бы сбежал. Гондофар на меня волком смотрит. Да еще эта разряженная кукла из диктериона привязалась.
– А если тебя поймают? – спросил Гермей.
– Не поймают. Ассакены меня у Амударьи караулить станут, а мы пойдем на юг. Только нужно присоединиться к каравану, одним идти нельзя – пропадем в горах.
– Хорошо… – с сомнением протянул Иешуа, словно не был уверен в серьезности намерений друга. – Тогда встречаемся завтра вечером, обсудим детали. Я за это время постараюсь узнать про караван.
Гермей и Мирра, первыми попрощавшись с иудеями, двинулись к дому. Аглаю с Куджулой ждать не стали, понимая, что им предстоит серьезный разговор. Иона проводил Мирру удивленным взглядом. Он тоже рассчитывал объясниться, но брат взял ее за руку и насильно вывел на улицу.
Платан отбрасывал черную тень, словно грустил вместе с Аглаей.
– Бросаешь меня? – она внимательно посмотрела Куджуле в глаза.
Тот с жаром заговорил:
– Я вернусь за тобой. Клянусь Веретрагной! А если не сдержу обещание, пусть моя рука с мечом отсохнет в бою, пусть стрела пробьет мое сердце. Митра Светоносный свидетель моей клятвы.
– Не надо, – македонянка положила руку ему на грудь и грустно улыбнулась. – Ты мне нужен живой и здоровый.
Влюбленные слились в поцелуе, затем, взявшись за руки, пошли к вилле Деимаха…
Утром Иешуа отправился на базар. Отыскав Дижмана, о чем-то переговорил с ним, после чего халдей вынул из-за пояса кошелек и передал ему несколько монет.
Иудей пробился сквозь базарную сутолоку на другой конец регистана, где под навесом из черной ткани сидели трапезиты [171]. Узнав, кто ведет дела синодиархов [172], он передал ему полученные от халдея деньги. У друзей оставался вечер, чтобы собрать все, что нужно для похода…
На рассвете караван отправился в путь.
Покинув рабад, он двинулся через протоки Балха в сторону хребта Альбурз. Скрипели арбы под тяжестью груза, погонщики окриками подгоняли ослов, мулов и быков. Одни купцы важно восседали на бактрианах, другие на отличных нисейских скакунах.
Впереди выступал отряд конных ополченцев. Воины в бронзовых шлемах с козырьком и назатыльником, защитных кожаных тораксах, с махайрой у бедра и кизиловой пикой в руке ехали плечом к плечу походной колонной по двое.
Рыжие кони выбивали дробь копытами, грызли бронзу удил. С реки дул прохладный ветер, пробегая рябью по траве, шевеля гривы скакунов, раздувая чадары купцов и плюмажи всадников.
Солнце разогнало тяжелые ночные испарения, зато путникам стали докучать тучи мошкары.
Присутствие иудеев в караване никого не удивляло. Здесь были торговцы из разных краев. Колхи и албаны везли
