— Ты вот будешь смеяться, а она арифметику знает. До трёх считать умеет. Да, да… Можешь сам проверить. Только курица живая должна быть, а не в супе. Ха-ха!.. Насыпь на картонку зерно в один ряд и каждые два приклей, а одно так оставляй. Понял? И что думаешь? Я проверял. Курица попробует, попробует, а потом через два третье клевать начинает. Неприклеенное… Понял?..
Они уже миновали птиц, лис, хорьков, зайцев, барсуков и подходили к слоновьей горке, где за решёткой, на бугре, возвышались два больших сооружения серого цвета. Вот одно из них пришло в движение, выставило огромные тарелки ушей, приподняло хобот — и стало похоже на помесь радиолокатора с башенным краном.
Димка примерно так и сказал дяде Лёне, а тот ответил, что «помесь» эта весит не меньше пяти тонн и поднять может тонны полторы…
— Но это ладно, — добавил он. — А ты возьми муравья. В нём весу-то миллиграммов пятьдесят, если не меньше, а жука тащит — раз в десять тяжелее. Понял? Вот какой тяжеловес!
Они шли дальше.
— Ого, смотри… — говорил дядя Лёня. — Птица-секретарь! Ноги в коленках чуть подогнул, голова набок. И правда, сунь ему папку с бумагами под мышку и — секретарь! Чего изволите?..
Про всех ему было что сказать — не только про бегемота или носорога: тут уж действительно никто не смолчит, — но и про обыкновенных зайцев.
— Вот зайчиху ругают кому не лень — зачем детишек своих бросает? Покормит несколько раз после их рождения — и привет, пишите письма! А зайчат потом чужие матери подкармливают… Так ведь невдомёк людям, что не со зла она так делает, а потому, что добра своим деткам желает. Шутка в том, что лисица…
Дядя Лёня понизил голос, словно боялся, как бы эта самая лисица их не подслушала.
— Лисица, понимаешь, очень здорово зайца чует. У него на лапах такие сильные потовые железы. У взрослого, конечно… Ну вот зайчиха и уходит, куда глаза глядят, чтоб лисицу не привлекать. Для детишек-то безопасней. Понял?.. Да, в природе всему объяснение есть… — И дядя Лёня почему-то посмотрел в сторону деревянной веранды ресторана. — Всему, кроме злобы и лютости. Откуда они и зачем? Это, племяш, не ясно. Дикий зверь зря ведь не убьёт, а убьёт для прокорма, так мучить перед тем не станет. Одни только люди умеют это. Да ещё кошки — над мышами измываются. Так уж, наверняка, от людей переняли…
Дядя Лёня не случайно глядел на ресторан — через короткое время они уже сидели на веранде за столиком, и дядя Лёня ёжился, потирал руки, словно ему холодно, и виноватым голосом говорил:
— Сейчас мы с тобой, браток, щец отчебучим по-флотски, котлетки паровые… Уважаешь? И мороженое, конечным делом… Воду какую будешь? Яблочную? Это хорошо. А я другой напиток себе возьму… Покрепче…
С этой минуты всё уже было не так, как раньше: дядя Лёня пил свой «напиток» и на глазах становился разговорчивей и веселей. Но уже ничего такого интересного не рассказывал — немного о своей новой собаке по имени Джульбарс, а больше о тёте Тоне: как она только и знает, что ворчит — и на него, и на собаку. Всё ей не так, всем недовольна — житья совсем не стало. Хоть из дома беги.
— Из-за собаки между нами кошка пробежала! — громко сказал дядя Лёня, засмеялся и, понизив голос, добавил: — Я, если хочешь, и собаку-то, может, потому и завёл, что жизнь у нас с тётей Тоней вперекор пошла… Всё молчим да молчим — будто обо всём давно сказали… Или бранимся почём зря… Вот оно таким путём… Понял?
Димка хотел честно сказать, что мало чего понял, но дядя Лёня вдруг крикнул:
— Какой час длится два часа, а?
И опять громко рассмеялся.
Они уже начали второе, когда дядя Лёня со звоном положил вилку и завопил:
— А когда садовник бывает шпионом?
На них обернулись, и Димке стало неудобно.
— Не знаешь, племяш? Когда он продает настурции! Понял?.. А какое здоровье у ужа? Знаешь?
— Ужасное, — сказал Димка, хотя ему совсем не хотелось отгадывать.
— Ма-ла-дец! — крикнул дядя Лёня, как болельщики на стадионе, и захлопал в ладоши.
Димка не чувствовал себя молодцом, ему даже не хотелось мороженого. Он хотел поскорее встать и уйти домой, но дядя Лёня продолжал размахивать вилкой, кричать и сыпать загадками и ребусами, которые Димка или давно знал, или совсем не хотел разгадывать.
— Дядя Лёня, — проговорил он, — спасибо. Я, может, домой пойду? Дорогу я знаю.
— Ты что? — закричал тот. — И не думай! Мы ещё с тобой в кино закатимся…
Ни в какое кино они не закатились, и, когда вышли наконец на улицу, дядя Лёня сказал:
— Ты извиняй, Дима, только пойдём со мной до дома, ладно? Один я сейчас. Тёти Тони-то нету. Ну, посидишь полчаса и уйдёшь. Заодно с Джульбарсом познакомишься, ему тоже одному невесело — хоть на стенку лезь!
И дядя Лёня завёл разговор о Джульбарсе — какой тот красивый, добрый, участливый, и что вообще немецкая овчарка — самая умная из всех пород: недаром они и на войне служили, и на границе, и санитары, и поводыри — всё могут… Понял?.. Не зря от волков произошли — те, знаешь, какие были мозговитые!..
— А когда наша хозяйка, — продолжал дядя Лёня, — скандал заводит, голос на меня подымает, Джульбарс лаять на неё начинает, заступается за дядю Лёню, в обиду не даёт…
Может, всё, что говорил сейчас дядя Лёня, было бы тоже интересно Диме — почему нет? Только он так кричал, махал руками, и язык у него заплетался — что Дима почти ничего не мог понять, кроме слова «понял».
Когда переходили улицы, дядя Лёня грозил пальцем в сторону проезжавших машин и выкрикивал, заглушая гул моторов:
Прокатился с лихачом —
Познакомился с врачом!
А лихачи и не лихачи, высовываясь из кабин, отвечали ему не очень ласково.
Но вот наконец и дом дяди Лёни. На лестнице он умолк, и в полной тишине они поднялись на второй этаж и подошли к обшарпанной двери, из-за которой уже слышалось радостное повизгивание.
— Ах ты, мой родной, — забормотал дядя Лёня, возясь с ключами. — Вот я и возвернулся, понял?
Пёс давно это понял — он яростно толкался в дверь и пел свою жалобно-радостную песню.
— Входи, племяш, не бойся, — сказал дядя Лёня, управившись с дверью. — Со мной не тронет… Джулька, свои!
Джульбарс был большущей немецкой овчаркой с чёрными боками и рыжей спиной. Он звучно понюхал димкины ноги — словно прошептал что-то своим чёрным носом, и потом перестал обращать на Димку внимание. А если задевал хвостом, то лишь потому, что очень сильно жестикулировал, когда рассказывал хозяину, как скучно тут было без него.
— Погладь его, Дима, не боись, — сказал дядя Лёня. — Джулька, свои!
Димка погладил и потом сказал:
— Ну, я пойду, поздно уже.
— Сейчас, Дима, погоди чуток. Я вот только сяду, а то притомился чего-то… Ноги уже не те, понял?.. Джулька, устал твой хозяин… Эх, полным-полна коробушка…
Дядя Лёня присел на диван и затянул «Коробейников», а Димке показалось вдруг, что вовсе это не дядя Лёня, а Витька из восьмой квартиры. Они играют в пьяного, и Витька здорово представляет — очень похоже.
Но так Димке казалось с полминуты, если не меньше, а когда перестало казаться, он увидел, как дядя Лёня откинулся на спинку дивана и захрапел.
— До свиданья, — сказал Димка на всякий случай, — спасибо. — И шагнул к двери.
В ответ раздался куда более сильный храп. Ай да дядя Лёня! Как умеет!.. Только нет, совсем не храп — это Джулька рычит… Что такое? На кого он так? Уж не на Димку ли?.. Димка сделал ещё шаг к двери… Ещё один…
Джульбарс подошёл к двери, лёг там и спокойно посмотрел на Димку. Угрозы в собачьих глазах не было, злости тоже. Просто совет: «Садись и не двигайся. Видишь, хозяин спит спокойно, а ты что, не можешь?»
Димка не послушался совета и шагнул. Джульбарс зарычал и приподнял голову с пола. Димка остановился, и Джульбарс со стуком опустил голову на пол.
— Джулька, — сказал неуверенно Димка. — Ты что? Играешь или по правде? Шутишь?
«Какие тут шутки», — отвечали глаза собаки.
Димка почувствовал неловкость, смущение — и перед самим собой, и перед Джульбарсом: что за ерунда, в самом деле? Вроде смешно, а совсем не смешно. Глупость какая! Чего он, пленник или преступник какой? Пришёл дядю Лёню ограбить! У него и взять-то нечего… Нужно его разбудить — как он раньше не догадался?
Димка вернулся к дивану — Джульбарс не возражал против этого — и тряхнул дядю Лёню за плечо. Но сразу же услышал сзади грозный рык и, как ему почудилось, прыжок.
Он зажмурил глаза, а когда открыл снова, увидел, что дядя Лёня уже не сидит, а лежит ничком на диване, а рядом стоит Джульбарс и укоризненно смотрит на Димку. Разве только головой не покачивает и не говорит: «Ну, кто тебя просил? Зачем пристаёшь к человеку, поспать не дашь?»
Димка осторожно присел на диван. Как-нибудь незаметно толкнуть бы дядю Лёню, чтобы проснулся. Только разве от Джульки укроешься?.. Вот, опять рычит… Ладно, ладно, не буду… И зачем он согласился пойти в этот зоопарк? Теперь сиди тут целый вечер!.. А может, дядя Лёня до утра не проснётся? Тогда как? А мама будет беспокоиться… Не поверит, что он выйти от дяди Лёни не мог… Хватит рычать — я ведь ничего такого не делаю!.. Ну, как же быть-то?.. А, надо заорать погромче — он и проснётся.
