- Садись! Садись в челн!
Если бы это было не на людях, Векша поцеловал бы пылко Яну в алые уста.
А так лишь чмокнул в щеку, как младшую сестричку, взял узел и вскочил в челн.
- Отчаливайте! - приказал гость. Однодеревка отплыла от берега.
Отряд весь направился к главному причалу, где стояли насады и ладьи князей, воевод и бояр.
Что там творилось, Векше не было видно из челна. Но Путята знал - ему не раз приходилось видеть, как происходит прощальный обряд, когда гости отправляются из Киева в поход. И он стал рассказывать своему напарнику о виденном:
- Это они поехали к пристанскому капищу. Волхвы совершат Велесу пожертвования - коня, быка, белых и черных петухов. Потом окропят челны жертвенной кровью.
- И наш покропят? - спросил Векша.
- И наш... Увидишь... Потом князь скажет прощальное напутственное слово. После этого челны выстроятся на реке, гудошники задудят в рожки и поплывем.
Вскоре возле капища страшно взревел бык, - его приносили в жертву. Через некоторое время снова послышался рев.
- О! - воскликнул Путята.- На этот раз аж двух убили! Конь голоса не подавал.
- Кони всегда умирают молча, - сказал Путята. Прошло еще немного времени, и на высокий помост главного причала взошли два волхва с котелками и кропилами.
Сначала к помосту подплывали одно за другим княжеские суда, и волхвы обрызгивали их жертвенной кровью. За княжескими потянулись суда воевод, бояр. И только после них - все остальные.
Когда пришел черед Куделиной однодревки, гость махнул гребцам:
- Гребите!
Они одновременно взмахнули веслами, челн помчал к помосту. Как только поравнялись с волхвами, те макнули кропила в котелки и обильно брызнули теплой еще кровью на челн, на гостя, на гребцов. Когда все суда были освящены волхвами, на помост въехал на коне князь Игорь. Протянув руки к небу, он молил у богов удачи походу, обещал им щедрое жертвоприношение по счастливому возвращению похожая. А под конец призвал похожая к смирению и покорству своим богам.
Суда стали выстраиваться на реке в том же порядке, как и подплывали к волхвам: впереди суда князей, за ними - воевод и бояр, потом челны гостей, сначала богатых, затем победнее. Куделина однодревка оказалась почти в самом конце.
Заиграли в рожки гудошники. Поход тронулся из Почайны к Днепру.
Возле Вытечева [древнерусский город по Днепру неподалеку от Киева, теперь село Вытачив], в длинном заливе, где собирались в дальний путь гости-гречники [купец, державший путь в Византию] русских земель и куда прибыли к вечеру киевляне, подготовка к походу уже заканчивалась. В просторной ложбине повсюду дымили костры, звучали голоса, звенели топоры, пахло смолой, паклей, суетился озабоченный люд, Кто конопатил или досмаливал челн, кто перекладывал поклажу - все заботливо снаряжались в долгий путь.
И только у неказистых на вид, но надежных куделиных одно-древок царило спокойствие.
Куделя, готовый хоть сейчас тронуться в дорогу, важно сидел на корме однодревки и вел разговор с такими же важными, как и сам, соседями. Свой теплый кабот и соболью шапку он не снимал, хотя было очень жарко. Видимо, считал, что так выглядит солиднее.
Гребцы его бродили по берегу. Путята был хмурый, что сова в полдень: день выдался тихий, хоть мак сей, ветрила обвисли на мачтах, как тряпки, гребцы весел не сушили до самого залива - вот Путята и натер на руках пузыри.
Векша, встретив среди похожая светлоусых варягов, которых видел на торжище возле Яны, а потом спасал Яну от них, очень обрадовался, что те не остались в Киеве. Довольный этим, он расхаживал между кострами, наблюдал за происходящим в заливе и все расспрашивал своего более опытного приятеля, кто из какой земли, какие там обычаи, кто что везет в Царьград.
Заметив на одном большом челне закованных в цепи людей с опущенными нечесаными головами, остановился:
- А это кто такие?
- Полоняники, - неохотно ответил Путята.
- Полоняники?! Куда же их везут?
- За них в Греччине хорошо платят.
Векша ужаснулся:
- Как, и наши продают людей?!
- То не наши везут. Варяжники где-то в битве их добыли, - пояснил Путята.- Кого зарубили, а этих в полон взяли. Варяги, как и печенеги, до всего алчны - и до грабежей, и до разбоя, и до торга...
- Почему же вой или гости за них не заступятся?
- Не хотят, наверно. Кого не припечет, тот не знает, что это больно. Эти полоняники - не русичи. Да и варяги те не служат у нас. Они только напросились идти вместе с нами в Греччину. У них своя земля и князь свой...
- Нет, ты только подумай: продавать людей!.. Да еще в цепях, точно псов дворовых... Что же ромеи будут с ними делать?
- Что захотят, то и сделают. Заставят задаром служить, пока те не перемрут.
Куделя даже рассердился, когда Векша и ему высказал свое возмущение:
- Не суй ногу в чужой чревий! Запомни: ты - наемник и никому ни в чем не перечь, кто бы он ни был, варяг или наш. Если есть голова, то и носи ее здоров...
Вечером, когда улеглись спать, Векша долго не мог заснуть, все думал о тех несчастных полоняниках. Ну взять его: поплывет, постранствует и вернется домой. Им же, наверное, никогда не придется увидеть родной край, своих матерей, отцов, братьев, сестер, детей... Как жестоки эти варяги!.. Да и русские вои и гости хороши - не хотят, вишь, заступиться за полоняников. Заступиться... Вон Куделя уже раз заступился - выкупил у печенегов Путяту - да и сделал из него себе холопа вековечного.
Залив оставили рано, как только забрезжил рассвет. Суда растянулись по реке длинной цепочкой. Впереди киевляне, за ними новгородцы, затем черниговцы, любечане, смоляне, полоцкие, в самом конце - варяги.
Все было окутано предрассветной дымкой. Месяц, еще висевший в небе, точно большая серьга, чуть сеял серебристую порошу. Но вот из-за дальних лесов выглянул Даждьбог-солнце. Дохнул легкий ветерок, развеял реденький утренний туман - и похожа-нам открылось прекрасное зрелище.
Впереди, сколько видел глаз, катил свои воды Днепр-Славутич, спокойный, ласковый, но могучий и безудержный. По обе стороны проплывали берега: правый - освещенный солнечными лучами, с вековечным лесом, отвесными кручами и глубокими яругами, а левый - еще темный, с раскидистыми осокорями, старыми-престарыми вербами, с поросшими красноталом островами и зелеными левадами.
Молчат похожане, молчат берега, молчит Днепр. Разве что изредка плеснет невпопад опущенное в воду весло, крикнет над головой чайка да взревет, будто в рог ратный затрубит, на водопое олень-рогач.
Векша смотрел в чистую днепровскую даль и думал о Яне. Как хорошо, что он встретил ее, а ведь мог и не встретить. Если бы не нанялся к гостю и не приплыл в Киев, даже не представлял бы, что есть такая девушка на свете! Да, видно, и сама Лада [языческая богиня любви и веселья у восточных славян] помогла в этом. И в самом деле, ну пусть уж тогда, на торжище, увидел Яну, это еще не удивительно - она, пожалуй, там часто бывает с отцом и там ее видят все. Но вот вечером, когда на нее варяги напали, не кто-либо другой, а именно он, Векша, проходил мимо, услышал ее крик и побежал вызволять... Где она сейчас, что делает, думает ли о нем, как он о ней?.. Долгий все-таки путь до Царьграда, лишь поздней осенью они увидятся... И загребал изо всех сил веслом, будто это могло ускорить возвращение.
Однако хоть и грустил о Яне, а путешествием своим был доволен. Только когда вспоминал о полоняниках, которых варяги везли на продажу, хмурился, неприязненно поглядывал на Куделю.
Гость все время молча сидел у руля, лишь изредка ронял гребцам, чтобы не слишком гнали однодревку, а то как бы ненароком не натолкнуться на впереди идущий челн. А под вечер, когда на левом берегу засинели дымы, засверкали искры от костров, подал голос:
- Переяславская земля. Там ночуем. Ждут уже нас переяславцы, в Греччину вместе поплывем...
На следующий день еще издали увидели высокий прибрежный курган. На нем похаживали двое с копьями, третий пас внизу коней.
- Это и есть край нашей земли, - сказал Куделя.
- Край? - с удивлением переспросил Векша.- А чья же земля дальше?
- Ничья, дикое поле, а была когда-то нашей - уличи там сидели. Но пришло племя кочевое, стало грабить, люди в страхе поразбегались. Только кое-где в рощах-перелесках жилища еще встречаются, а дворы уличей и лядины [обработанная земля, нива] травой заросли, стало поле кочевьем для печенегов. Да и наши иногда туда заходят. Простор большой, разминуться есть где.
- А что это за племя - печенеги? Какие они?
- Бездомный народ, скотом да грабежами живет. Где раскинет себе шатер, там и дом ему. Вытопчет траву скот - дальше кочует... Окаянные люди, мечи у них короткие, односечные и кривые. Щиты - как бубны, из шкуры бычьей изготовляют, вдвое, втрое складывают, чтобы крепче было. И круглые, как бубны. Из лука стреляют метко, на лету птицу сбивают. А еще лучше умеют петли волосяные - арканы бросать. Швырнет ее, она и обовьется вокруг шеи. Еще дернет - всадник летит кувырком с коня. Тут уже тех племен немало перебывало. Когда мнб было столько, сколько тебе сейчас и Путяте, мимо Киева, под горой, которую теперь называют Угорской, проходило племя угров. Оно подалось к Дунаю да там и осело. А еще раньше обры были, хазары заходили. Эти же, печенеги, следом за уграми прикочевали.
