— Я никому ни слова не говорил, я ни с кем не делился тем, что у меня есть на сердце. Как же ты узнал? Как проник в глубину моей души?
— Про то, приятель, после. Теперь скажи: крепко хочется тебе убрать князька с дороги?
— Что спрашиваешь?
— А если я спрашиваю, то ты ответ держи.
— Кажись, ничего бы не пожалел, — чуть не про себя, тихо проговорил Потемкин.
— Да уж, брат, за такое дело денег жалеть нечего. На твоем месте я или кто другой также ничего бы не пожалели. Говори, сколько дашь?
— Да ты, Михайло, что?
— Я — ничего. Спрашиваю: сколько дашь мне за работу?
— За какую работу? — притворно удивляясь, воскликнул Потемкин.
— А ты, ваше превосходительство, не ломайся! Не играй со мной «комед», говори сразу, сколько дашь?
— А ты скажи, Михайло, как выполнишь, как задумал убрать князя с моей дороги?
— Тебе не все ли равно?
— Ну, нет, не все равно. Убийства я не хочу, не желаю.
— Да ты что же, ваше превосходительство, за разбойника, что ли, меня принимаешь, за подкупленного злодея? За это надо бы тебя отдубасить, ну, да черт с тобой! Прикажи подать вина и закуски: я голоден, как тысяча чертей. За чарою зелена-вина мы с тобой, ваше превосходительство, и поговорим и пообсудим, как нам князька к рукам прибрать.
— Сейчас, сейчас. Подай вина и закусок! — приотворяя дверь, приказал камердинеру Потемкин.
Неожиданный гость Потемкина, Михаил Волков, происходил из дворянского захудалого рода. Его отец, неслужилый дворянин, оставил ему порядочное состояние, которое он прокутил и промотал в самое короткое время.
Знакомство Потемкина с Волковым началось с университетской скамьи.
Потемкин, как известно, ходил на лекции в только что основанный (в июле 1755 г.) Иваном Ивановичем Шеваловым московский университет.
Там он познакомился или, скорее, подружился с Михаилом Волковым, разбитным парнем, веселым говоруном.
В то время отец Волкова присылал сыну на содержание в Москву порядочную сумму денег.
А между тем Потемкин, получая скудные средства от своих воспитателей, часто бедствовал.
Отец Потемкина, отставной подполковник Александр Васильевич, давно уже умер, мать — тоже, и в воспитании молодого Григория Потемкина принял участие родственник его по матери — генерал-поручик Загряжский.
Приятели Григорий Потемкин и Михаил Волков занимались науками довольно лениво и плохо, проводили больше времени в писании смешных сатир и эпиграмм на своих профессоров и на начальство. За невнимание и нерадение к наукам Потемкина и его приятеля Волкова поставили на степень последних студентов и наконец в 1760 г. обоих выключили из университета.
Карьера будущего «великолепного князя Тавриды», «наперстянка северной Минервы», баловня судьбы и счастья, казалась совсем испорченной, разбитой, и Григорию Потемкину одно оставалось, отдаться своему призванию — поступить в монахи.
Мысль эту он давно лелеял и делился ею с своим приятелем, Мишей Волковым.
— Пойду в монахи, буду непременно архиереем.
— Не мели пустого, Гришуха… Ну, какой ты монах? У тебя глаза и лицо не монашеские; с таким рылом в калачный ряд не ходят! — возразил ему Волков.
— Не архиереем, так важным министром буду.
— Еще кем не хочешь ли быть? Ведь ишь, что выдумал — министром!
— И буду, непременно буду!..
— В ту пору, Гришуха, как ты будешь министром, не забудь меня, многогрешного Михайлу.
— Зачем забывать… Ты, приятель, теперь меня из нужды выручаешь, а в ту пору я тебя стану выручать. Долг платежом красен.
— Никак, Гришуха, ты и на самом деле надеешься быть министром? — насмешливо удивляясь, воскликнул Волков.
— Всенепременно буду! — с полной уверенностью отвечает Потемкин.
— А следует, Гришка, за это тебя поколотить.
— За что?
— Не мели пустого… Тебе ли быть министром?
— И буду.
— Молчи, не то побью!
— Не министром, так архиереем.
— Молчи, Гришка, бить буду!
Первое время по выходе из университета у Волкова водились еще деньги, присланные ему из деревни отцом, и Потемкин жил на полном содержании своего приятеля. Потом Потемкин, бросив мысль о монашестве, простился с Волковым, уехал в Петербург и поступил на военную службу.
Вскоре началась война. Григорий Потемкин уехал в действующую армию и быстро пошел в гору. А его приятель, Михаил Волков, остался в Москве без всякого занятия; впрочем, у него было занятие — проживать деньги. Отец Волкова, дряхлый старик, звал сына в деревню управлять хозяйством, но он не поехал.
«Чего я не видал в деревне? Жить в глуши слуга покорный; мне и в Москве не плохо, только ты, батька, не задерживай, высылай почаще да побольше денег», — такими словами ответил в письме старику отцу Волков.
Скоро отец его умер, и Михайло, как единственный наследник, получил все движимое и недвижимое имущество после отца, что отец копил годами, то сын проживал днями.
Немного прошло времени, как у Михайлы от тысяч остались одни сотни, а от сотен одни рубли.
Богатая, доходная деревня продана и прожита.
И Михайло, очутившись без денег, на деревенской кляче, поехал в Питер искать счастья.
Своего приятеля Гришу Потемкина он давно потерял из виду и в течение многих лет с ним не переписывался и не знал, что с Потемкиным и где он находится.
В Питере Волков не застал Потемкина и пробыл там немного. Этот город ему пришелся не по нраву. Он уехал в Киев, но и там не ужился, и снова приехал в Петербург, промышляя средства к жизни разными «темными делами», обманывая и обыгрывая простачков.
Знакомство водил он с такими же людьми, как и он сам, не брезговал вести дружбу и с камердинерами важных министров, а также и с придворными лакеями.
От них узнавал Волков важные новости, что делается у министров и у придворных вельмож, а также и в самом дворце.
До Волкова стали доходить слухи, что его бывший приятель Григорий Потемкин обратил на себя внимание императрицы, находился уже в генеральских чинах.
— Ах, пес!.. Ну, Гришка! Да он и в самом деле, может, будет министром!.. Каков!.. А все же к нему на поклон я не пойду и выпрашивать помощи не стану, — так думал Волков про своего товарища по университету.
Но когда безденежье стало его порядочно донимать и жить ему положительно было нечем и не на что — тогда его стало тянуть к Потемкину.
К тому же до Волкова дошли слухи, что князь Петр Михайлович Голицын перешел дорогу Потемкину… Потемкина стали забывать…
Князь-богатырь стал входить в фавор.
— Вот и случай мне представился… Теперь я пойду к Гришке Потемкину и предложу ему свои услуги убрать с его дороги князя Голицына… И за сие трудное дело сдеру с Потемкина здоровый куш… Ради презренного металла теперь я ни перед чем не остановлюсь!.. На все пойду… Голод не свой брат, заставит делать то, чего и не хочешь…
И вот к генералу Потемкину, как снег на голову, свалился его старый приятель Михайло Волков.
— У меня с князьком свои расчеты есть, давнишние! — залпом осушив несколько чарок вина и набив рот закускою, проговорил Михаил Волков, обращаясь к Григорию Александровичу Потемкину.
— У тебя? Счеты с князем? — удивился тот.
— Да. Чему дивуешься?
— Странно.
— И ничего нет странного.
— Какие же у тебя с ним счеты?
— Думаю, что для тебя это, ваше превосходительство, все равно, и знать тебе нечего.
— Верно. Я в том не имею никакой нужды. Но только ты мне должен сказать, каким родом ты можешь освободить меня от ненавистного князя, или, как ты говоришь, убрать его с дороги? — пристально посматривая на Волкова, спросил у него Потемкин.
— Я думаю, тебе все равно, как бы я ни убрал.
— Ну нет. Ты должен сказать!
— Даже «должен»? Вот как! А если я не скажу?
— Тогда я посоветую тебе убраться от меня.
— Вперед давай сторгуемся, мой старый приятель, ваше превосходительство. Ведь дешево я не возьму.
— А я дорого не дам.
— Ну это ты врешь, ваше превосходительство.
— Послушай, Волков! Перемени свой тон, мне это не по нраву.
— Скажите, какие нежности! А помнишь былое время в Москве, когда у тебя в карманах посвистывало. Кажись, в ту пору мой тон тебе по нраву приходился, а больше того мои деньги.
— Никак ты попрекать меня задумал? Все, что я взял у тебя, я с лихвою готов отдать, — хмуря брови, проговорил Потемкин.
— Потрудитесь, ваше превосходительство, я сильно обнищал. Судьба переменчива. Когда-то я был чуть не Крез, а ты голяк, в теперь вышло наоборот.
— Сколько тебе?
— Странный вопрос. Давай больше.
— Сто будет?
— До большей получки хватит.
— А ты надеешься на большую получку, Волков?
— Надеюсь, ваше превосходительство.
