прекрасно помню, что в нём написано, – сердито буркнул комендант.
– В таком случае предлагаю обсудить все наши дальнейшие действия, а самое главное – ту помощь, которую вы собираетесь мне оказать?
– На какую помощь ты рассчитываешь, любезный, когда вокруг такое творится?
– Не спешите! Сейчас всё в порядке. Бояться нечего. В это время спят даже самые отъявленные злодеи и лазутчики. До утра нам ничего не грозит!
– Скажи мне, казак, – разглядывая заросшее бородой лицо собеседника, спросил комендант, – мы нигде не встречались с тобой раньше? Хотя бы в Оренбурге? Уж очень мне твой голос знаком? Как будто только вчера его слышал?
– Возможно, мы и встречались, – ответил загадочно Ярёма с горькой улыбкой, подперев подбородок.
– Казак, ты хочешь, чтобы меня задушило любопытство? – воскликнул Симонов.
– Давайте перейдём к делу, – продолжил Портнов, не обратив внимания на восклицание собеседника. – Мне во что бы то ни стало надо найти девочку! Только она одна сейчас интересует меня и того, кто написал вам письмо!
– Так ищите, – прервал его комендант. – Я-то здесь причём?
– А вы мне подсобите, – сказал Ярёма. – Я наслышан о вас много хорошего от графа Артемьева. Вы честный и благородный человек не только именем, но и сердцем! – подсластил он для верности пилюлю. – Александр Прокофьевич рассчитывает на вас. Да и на меня тоже.
– Но что могу я, скажите мне на милость? – заюлил, морщась, Симонов. – Я должен сейчас заботиться об обороне Яицка! Да, Пугачёв ушёл. Но он вернётся, уверяю вас!
– Вернётся, когда людьми обрастёт, – поправил Портнов. – Так что у нас ещё есть немного времени.
– Откуда ты раздобыл такие сведения? – удивился комендант.
– Да это знают все разбойники в округе, – ответил Ярёма. – Я сам слышал, когда самозванец говорил о том своим соратникам.
– А что говорил он ещё, скажи на милость? – спросил Симонов заинтригованно.
– Да много о чём…
И Портнов, пожав плечами, пересказал внимательно слушавшему собеседнику всё, что видел и слышал в лагере Пугачёва.
По тому, как хрустел пальцами и чертыхался комендант, нетрудно было догадаться, что рассказ Ярёмы произвёл на него сильнейшее впечатление.
– А теперь у него ещё и пушки появились, – заёрзал беспокойно, размышляя вслух, Симонов. – Он уже успел взять крепость Илецкую и казнить атамана. Кстати, у него тоже фамилия была Портнов? Не из родственников он твоих случайно?
– Седьмая вода на киселе, – увильнул от правдивого ответа Ярёма. – Однако мы отвлеклись, господин комендант, не так ли?
– Нет, мы определённо где-то встречались, – ещё пристальнее взглянул на него Симонов. – Вот только… Одет вот только ты был не как казак, а… Да и говор у тебя всё больше благородный, чем казачий.
Комендант понемногу успокоился. Весь этот разговор не укладывался у него в голове. Размышляя, он невольно посмотрел на Ярёму.
– Александр Васильевич! – сказал он. – Ведь вы адъютант губернатора – капитан Барков? Как же я вас сразу-то не узнал? Что за чудо? Ты прибыл из Оренбурга с письмом графа Артемьева! Ну конечно! Тогда почему…
Портнов молча опустил голову.
– Ты меня слышишь, Александр Васильевич? – напрягся комендант, боясь, что, может быть, всё-таки ошибся.
– Не спрашивайте меня, что да как, если узнали! – бросил тот угрюмо.
– Но для чего вы мне-то голову морочили, Александр Васильевич? – облегчённо вздохнул Симонов. – Разве ваше место здесь, а не при особе губернатора?
Барков безмолвствовал. Его охватило беспокойство, грудь высоко вздымалась, капитан недовольно посматривал на коменданта, словно утратил к нему доверие. Наконец, подняв голову, он отчётливо произнёс:
– Мне необходимо найти дочь графа Артемьева, господин комендант. Для того я и здесь.
Симонов вскочил и молча уставился на своего разоблачённого собеседника.
– Но это невозможно! – сказал он. – Если девочку привезли в Яицк, то её прячут. Не могу же я ходить по избам с обыском?! Настрой казаков вам известен. И если перегнуть сейчас палку, вы представляете, во что это выльется? Тогда самозванцу не надо будет обрастать людьми. Весь Яицк перейдёт на его сторону!
– Тогда надо придумать что-то эдакое, чтобы не злить казаков, – настаивал Барков.
– Но что? Что в данном положении можно придумать?
– Есть у меня мыслишка шальная на сей счёт, – ответил Барков с каким-то скрытым намёком. – Но она осуществима опять же только при вашей посильной помощи!
– Будь по-вашему, я помогу чем смогу, – сдался комендант. – Выкладывайте, что задумали, Александр Васильевич…
* * *
Барков не помнил, как выбрался из реки. Он также не помнил, как брёл по степи, пока не набрёл на казачью заимку одинокого старика. Ненастная погода не выпускала хозяина из избы. Он молча сидел на завалинке, прислушиваясь к завыванию ветра и покачивая головой, и беспрестанно посматривал на реку, словно ожидая, что она вот-вот успокоится и позволит ему воспользоваться ветхой, как и он сам, лодкой.
Удары вёслами по голове, которыми его щедро «наградили» казаки, пытаясь утопить в реке, не прошли бесследно для здоровья капитана Баркова. Он превратился в злого, холодного, строгого и даже чересчур строгого и требовательного человека. И в то же время он проявлял большую осторожность, только изредка покидая стены лачуги рыбака.
Старик замечал, что его постоялец, оставаясь наедине, подолгу расхаживает по избе и о чём-то угрюмо размышляет. Не раз украдкой наблюдая за ним, рыбак видел, как Барков вдруг хватался за край стола и, придя через минуту в себя, громкими выкриками проклинал головокружение. Постоялец иногда жаловался на боль в висках и на то, что часто яркая радуга заволакивает всё перед глазами. А ночью он мог внезапно проснуться от того, что в глазах у него мелькали яркие молнии.
Жаловался Барков изредка, мельком, сердито, скрывая при этом, что по ночам его часто мучают кошмары. А рыбак умалчивал о том, что каждую ночь слышит, как стонет и кричит во сне его постоялец.
За день до своего ухода от гостеприимного старика Барков проснулся от сильной головной боли. Встревоженный рыбак стоял рядом с лучиной в дрожащей руке. Смахнув пот с лица, Александр Васильевич поморщился:
– Как долго я у тебя проживаю, старик?
– Почитай ужо три недельки, сынок.
– А до Оренбурга от тебя далеко?
– Не близко. А вот до Яицка-городка рукой подать!
Барков вздрогнул и тут же спросил:
– А если быть точнее? За день дошагать можно?
– Да нету нужды ноги стаптывать, сынок. Я тебя и на лодке довезу, ежели пожалаешь.
– Это хорошая мысль. С утра и отплываем!
– Да рановато тебе, сынок, – сказал старик испуганно. – Слаб ты ещё.
Но Барков настоял на своём, и рано утром они отплыли на лодке в Яицк.
– На-ка вот, возьми за беспокойство, – капитан вложил в руку рыбака десять серебряных
