его прекрасно понимал:
— Значит, брат Николас вам нужен? Что ж, как пожелаете. Сами к архиепископу пока с этим делом не ходите, я хочу знать, что он будет отвечать на эту просьбу.
Волков кивал. А монах продолжал:
— Буду говорить с ним завтра, как раз у меня доклад. И предупреждаю вас сразу — не обольщайтесь, дело сие почти безнадёжное. Убрать знатного человека с места — дело совсем не лёгкое. Но всегда есть средство, что может эту скалу сдвинуть.
— Серебро, — догадался Волков.
— Курфюрст всегда нуждается в деньгах, — монах чуть улыбался, и улыбка эта была грустной. — Всегда, помните об этом, друг мой.
Волков встал:
— Говорят, мужики за два года бунта награбили немало. Если я вернусь с победой, доля моя полковничья — деньги будут.
— Да благословит вас Господь. Надеюсь, вы побьёте мужиков, да наставит Господь их заблудшие души на путь истинный. Вы там, пожалуйста, не усердствуйте, на рожон не лезьте, — отец Илларион осенил рыцаря крестным знамением.
Кавалер вышел из скромной приёмной казначея:
«Серебро. Годы идут, а тут ничего не меняется. Им по-прежнему надобно серебро».
Ему, конечно, хотелось повидаться с архиепископом, чтобы без промедления и обиняков пожаловаться на присланного епископа и просить нового. Но раз казначей говорит, что будет лучше, если сначала он сам поговорит с курфюрстом, то так тому и быть. Никто не мог лучше знать верных подходов к Его Высокопреосвященству, чем его казначей. Поэтому кавалер проехал мимо роскошного дворца курфюрста и поехал в центр, к другому красивому дому, что стоял как раз на той же площади, что и городской магистрат.
Было у него дельце, до которого никак не доходили руки. Но в этот раз, пока Брюнхвальд ещё не довёл полк до Ланна, он решил с делом покончить, пока есть время.
Кавалер и его люди остановились у коновязи. Максимилиан тоже спешился и пошёл за сеньором.
Людей тут было, конечно, меньше, чем у убогой кельи казначея архиепископа, но купчишки, всякие писари, приказчики, прочий подобный люд толпился и тут.
В дорого убранной, с гобеленами, с подсвечниками и хорошей мебелью приёмной было несколько посетителей, они терпеливо ждали, рассевшись на лавках у стен и разглядывая гобелены с охотами и битвами. А молодой секретарь, в чёрной одежде по последней моде и с большим кружевным воротником, стоял за резным пюпитром из красного дерева, он был занят. Юноша пролистывал толстую книгу, делал в ней заметки. На кавалера он бросил короткий взгляд, и, видно, не сочтя его фигурой значимой, снова уткнулся в книгу.
— Любезный друг мой, — давно отвыкший от такого пренебрежения Волков решил всё-таки быть вежливым, — сообщите штатгальтеру, что имперский полковник, кавалер Иероним Фолькоф фон Эшбахт желает видеть его.
На сей раз взгляд секретаря длился чуть дольше, а потом он пером обвел присутствующих людей и ответил:
— Сии господа также ожидают приёма.
Волков ещё раз осмотрел людей — купчишки. Они и дальше тут могут сидеть хоть неделю.
— Я тут проездом, ждать не могу, а господам этим — им на войну не ехать. Прошу вас сообщить обо мне штатгальтеру немедля.
— По какому же делу вы добиваетесь встречи? — всё так же лениво спрашивал секретарь.
— По делу обеспечения имперского векселя.
При этих словах купцы чуть-чуть оживились. Стали смотреть на него внимательнее и прислушиваться к его словам. Судя по всему, они сидели здесь по такому же делу.
— Господин штатгальтер Краугер обедают, — всё так же спокойно сообщил ему секретарь.
— Обедают? — Волков задумался на мгновение. — Некоторые ещё не позавтракали, а штатгальтер обедать сел?
Молодой человек меланхолично пожал плечами.
— Краугер, Краугер, — повторял кавалер, пытаясь что-то вспомнить, — кажется, тут был другой штатгальтер.
— Господин Краугер занял сей пост только перед Рождеством, — пояснил секретарь.
— Что ж, надобно с ним познакомиться, — произнёс Волков и пошёл к красивой резной двери.
— Господин! — вот теперь вся лень и меланхолия сразу слетели с секретаря. — Остановитесь! Господин штатгальтер не любит, когда его беспокоят. Браниться будет.
Он кинулся было к кавалеру, чтобы остановить его, но сам был бесцеремонно остановлен за свой красивый воротник. Максимилиан схватил его крепко и без всяких слов вернул за пюпитр.
— Да как вы смеете? — вскрикнул секретарь от такой наглости.
На что последовал холодный ответ молодого знаменосца:
— Оскорбились? Может, желаете драться?
Драться секретарь совсем не собирался. Синий шёлковый колет, чёрные свободные панталоны, чёрные дорогие чулки и туфли с серебряными пряжками, кружевной воротник искусной работы никак не способствовали всяким глупостям. Секретарь только поджал губы, выражая этим своё возмущение.
А Волков уже был в богатой комнате; там же за столом сидело трое по виду важных людей, которые с удивлением смотрели на него. На столе дорогое стекло, тарелки и блюда из серебра, а пред одним из господ отличный золотой кубок.
— Извините за вторжение, господа, — он поклонился им, — моё имя Иероним Фолькоф фон Эшбахт, рыцарь божий и полковник Его Императорского Величества. Я в городе проездом. Ждать не могу, поэтому и решился побеспокоить вас.
— Что вам нужно? — почти возмущённо спросил человек, перед которым и стоял золотой кубок.
— Штатгальтер Краугер?
— Да, это я, — отвечал молодой человек, бледное лицо которого выражало утомление с самого утра, — что вам угодно полковник?
Волков из-под колета достал крепкую, толстую бумагу с тиснением с имперским орлом, развернул её и положил на стол перед господином Краугером:
— Срок погашения был ещё в октябре. Прошу вас отдать распоряжение погасить вексель.
Краугер даже не взглянул на вексель. Он с кислой миной продолжал смотреть на кавалера и, видя, что тот ждёт от него ответа, нехотя сообщил:
— В вверенной мне Его Величеством казне по случаю нет денег для погашения этого векселя.
Волков покосился на посуду золота и серебра, на богатую скатерть, на дорогую одежду штатгальтера:
— Бумага сия на две тысячи сто семьдесят семь монет, мне будет достаточно и двух тысяч, — произнёс он. — Но прошу вас рассчитать меня сегодня или завтра. Думаю, что послезавтра мне придётся выехать на войну.
Господа за столом стали переглядываться и улыбаться. Улыбались они так, что кавалер почувствовал себя дураком. А штатгальтер ему и говорит:
— Полковник, у меня в казне не наберётся и пяти сотен серебром. Да и их я вам не могу выдать, мне жалование людям ещё платить. А людей у императора в этих землях немало.
— И что же мне делать? — спросил Волков.
— Уж извините, господин божий рыцарь, что встреваю в разговор, — начал один из господ, — но все мы тут по тому же поводу. Все ждём возврата долгов от короны. А судя
