— Воды…
Дитер усилием воли подавил прилив нетерпения. Подойдя к раковине, он вновь наполнил чашку и снова поднес ее к губам умирающего. И снова тот все выпил и вздохнул с облегчением, но вздох сразу перешел в предсмертный стон.
— Кто убил Стефанию? — повторил Дитер.
— Та, которая поменьше, — сказал гестаповец.
— Флик, — сказал Дитер, и сердце его наполнилось желанием отомстить.
— Мне очень жаль, господин майор… — прошептал умирающий.
— Как это случилось?
— Быстро… очень быстро.
— Расскажите.
— Они ее связали… сказали, что она предательница… приставили пистолет к затылку… потом ушли.
— Предательница? — спросил Дитер.
Раненый кивнул.
Дитер подавил рыдание.
— Она никогда никого не убивала выстрелом в затылок, — горестно прошептал он.
Но гестаповец его уже не слышал. Губы его застыли, дыхание прервалось.
Дитер протянул правую руку и осторожно закрыл ему глаза.
— Покойся с миром, — сказал он.
Затем, не поворачиваясь лицом к женщине, которую любил, он направился к телефону.
Втиснуть пятерых в «Симку-5» оказалось непросто. Руби и Джелли уселись на крошечном заднем сиденье. Пол вел машину. Грета заняла пассажирское сиденье, а Флик устроилась у нее на коленях.
В нормальной обстановке это вызвало бы у них смех, но сейчас у них было мрачное настроение. Они только что убили трех человек, их чуть не захватило гестапо. Теперь они были сверхбдительны и сверхнасторожены, готовые мгновенно реагировать на все, что может случиться. Кроме того, как выжить, их сейчас ничего больше не интересовало.
Флик направила Пола на улицу, параллельную той, где жила Жильберта. Флик хорошо помнила, как ровно семь дней назад приезжала сюда с раненым мужем. Она велела Полу припарковаться в конце переулка.
— Жди здесь, — сказал она. — Я проверю, все ли там в порядке.
— Ради Бога, поскорей! — сказала Джелли.
— Задерживаться не стану. — Выйдя из машины, Флик побежала к двери в стене — по аллее, мимо задней стороны фабрики. Быстро пройдя сад, она проскользнула в задний вход здания. Коридор был пуст, все вроде было тихо. Флик осторожно поднялась по лестнице на чердачный этаж.
Возле квартиры Жильберты она остановилась. То, что она увидела, наполнило ее смятением. Распахнутая настежь дверь была сломана и нелепо висела на одной петле. Флик прислушалась, но ничего не услышала. Что-то подсказывало ей, что налет был совершен уже несколько дней назад. Она осторожно вошла внутрь.
Здесь виднелись следы обыска. В маленькой гостиной кушетки были сдвинуты с места, дверцы стоявшего в углу кухонного шкафа остались открытыми. Заглянув в спальню, Флик увидела там похожую картину. Из комода были выдвинуты ящики, гардероб открыт, кто-то явно становился на кровать в грязных ботинках.
Подойдя к окну, она выглянула на улицу. Напротив здания стоял черный «ситроен траксьон авант», на передних сиденьях которого сидели двое мужчин.
Это плохая новость, в отчаянии подумала Флик. Кто-то заговорил, и Дитер Франк выжал из этого все возможное. Он старательно прошел по следу, который сначала привел его к мадемуазель Лема, затем к Брайану Стэндишу и, наконец, к Жильберте. А Мишель? Он тоже в заключении? Это казалось вполне возможным.
Она подумала о Дитере Франке. Когда она впервые увидела составленную МИ-6 его короткую биографию на оборотной стороне снимка, то почувствовала прилив страха. Теперь она понимала, что тогда испугалась не слишком сильно. Он умен и настойчив. Он едва не поймал ее в Ла Шатель, он заклеил весь Париж плакатами с ее изображением, он схватил и допросил ее товарищей — одного за другим.
Флик видела его дважды, хотя и очень коротко. Она постаралась восстановить в памяти его лицо. Его взгляд отличается умом и энергией — плюс настойчивостью, которая может легко перейти в безжалостность. Флик была уверена, что сейчас он идет по ее следу, — необходимо проявлять исключительную бдительность.
Она посмотрела на небо. До темноты еще около трех часов.
Она поспешно спустилась по лестнице и через сад прошла к стоявшей на соседней улице «Симке-5».
— Ничего хорошего, — втиснувшись в машину, сказала она. — В квартире был обыск, а гестапо следит за фасадом.
— Черт! — сказал Пол. — Куда теперь пойдем?
— Я знаю еще одно место, — сказала Флик. — Поехали в город.
Сколько они еще смогут использовать «Симку-5»? — размышляла Флик, прислушиваясь к гулу крошечного двигателя, который с напряжением тащил вперед перегруженную машину. Если тела на рю дю Буа найдут в течение часа, то сколько времени пройдет до того момента, когда гестапо и полиция Реймса начнут искать машину мадемуазель Лема? У Дитера нет возможности связаться с теми, кто сейчас дежурит на улицах, но с наступлением новой смены они будут извещены. А Флик не знала, когда на дежурство должна заступить ночная смена. Получалось, что времени у нее почти не осталось.
— Поезжай на станцию, — сказала она. — Оставим машину там.
— Хорошая мысль! — сказал Пол. — Может, они решат, что мы покинули город.
Флик пристально наблюдала за улицами — не появятся ли там военные «мерседесы» или черные гестаповские «ситроены». Когда они проезжали мимо двух патрулирующих улицу жандармов, она задержала дыхание. Тем не менее до центра города они добрались без всяких инцидентов. Пол припарковал автомобиль возле железнодорожной станции, и все поспешно выбрались из уличающей их машины.
— Я должна сделать это одна, — сказала Флик. — А вы пока идите в собор и ждите меня там.
— Я сегодня уже столько времени провел в церкви, что все мои грехи уже несколько раз отпущены, — сказал Пол.
— Можешь помолиться за то, чтобы нам было где переночевать, — сказала Флик и поспешила прочь.
Она вернулась на улицу, где жил Мишель. В сотне метров от его дома находился бар «У Режи». Флик вошла внутрь. Владелец бара, Александр Режи, сидел за стойкой и курил. Он кивнул в знак приветствия, но ничего не сказал.
Она вошла в дверь с надписью «Туалеты», прошла по короткому коридору и открыла дверь, напоминающую дверь стенного шкафа. За ней начиналась крутая лестница, на вершине которой находилась тяжелая дверь с глазком. Флик постучала в нее и стала так, чтобы ее лицо было видно через глазок. Секунду спустя дверь открыла Меме Режи — мать владельца бара.
Флик вошла в большую, плохо обставленную комнату с забитыми окнами. На полу лежали циновки, стены были окрашены в коричневый цвет, а с потолка свисали несколько лампочек без абажуров. В конце комнаты стояла рулетка, за большим круглым столом группа мужчин играла в карты, в другом конце находился бар. Это был нелегальный игровой клуб.
Мишель любил играть в покер по-крупному, к тому же ему нравились сомнительные компании, так что он иногда приходил сюда провести вечер. Флик сама никогда не играла, но иногда сидела и наблюдала за игрой. Мишель говорил, что она приносит ему удачу. Здесь вполне можно было спрятаться от гестапо, и Флик надеялась, что найдет Мишеля здесь, но, оглядев всех присутствующих, была разочарована.
— Спасибо, Меме! — сказала она матери Александра.
— Рада вас видеть. Как ваши дела?
— Прекрасно. Вы не видели моего мужа?
— Ах, милый Мишель! К сожалению, сегодня не видела. — Люди здесь не знали, что Мишель участвует в Сопротивлении.
Подойдя к бару, Флик села на табурет и улыбнулась барменше — средних лет женщине с яркой губной помадой. Это была Иветта Режи, жена Александра.
— У вас есть скотч?
— Конечно, — сказала Иветта. — Для тех, кто может себе это позволить. — Она достала бутылку «Дьюарз вайт лейбл» и налила порцию.
— Я ищу Мишеля, — сказала Флик.
— Я не видела его уже где-то с неделю, — сказала Иветта.
— Черт! — Флик сделала глоток. — Я немного подожду — может, он появится.
Дитер был в отчаянии. Флик оказалась слишком умной, избежав его ловушки. Она была где-то в Реймсе, но он не мог ее найти.
Он больше не мог следить за реймсскими участниками Сопротивления в надежде, что она выйдет на контакт с кем-нибудь из них, так как теперь все они находились в заключении. Дом Мишеля и квартиру Жильберты Дитер держал под наблюдением, но он был уверен, что Флик слишком хитра, чтобы ее мог обнаружить средний гестаповский «наружник». По всему городу были расклеены плакаты с ее изображением, но она уже явно изменила внешность — обесцветила волосы или еще что-нибудь в этом духе, так как никто не сообщал, что ее видел. Она переиграла его по всем пунктам.
Ему требовалась какая-то оригинальная идея.
И он нашел такую идею — по крайней мере ему так казалось.
Сейчас Дитер сидел на велосипеде, стоявшем на обочине дороги в центре города, недалеко от театра. На нем были защитные очки, берет и грубый хлопчатобумажный свитер, брюки были заправлены в носки. В таком виде он был совершенно неузнаваем. Никто не стал бы его подозревать — гестапо не ездит на велосипедах.
