личные прогнозы?
Журавский. Это в первую очередь прогнозы специалистов Стукачева, Воронова, Першина, с которыми я бывал на Ухте и имел обстоятельную беседу.
Столыпин. Мы очень заинтересованы в ухтинской нефти из-за нехватки топлива на уральских заводах и, пожалуй, сможем произвести ассигнования на казенное бурение.
Журавский. Ваше превосходительство, нужно постановление правительства, объявляющее Ухтинский район нефтеносным во избежание распродажи земли под концессии; вообще, земли Архангельской губернии для иностранцев должны быть запретными, ибо кажущаяся их малая ценность завтра может обернуться миллиардами... Я захватил с собой письмо и хотел бы вас познакомить с ним. Там подчеркнуто: «...мое внимание в Печорском крае привлекают железные руды и каменный уголь, с целью устройства крупного металлургического предприятия, через которое откроется путь к другим богатствам края... Не могу скрыть от вас, что Печорским краем заинтересованы англичане, и это по их поручению я этим занят».
Столыпин. Так‑с, так‑с, значит, англичане знают о богатствах Печорского края больше нас.
Журавский. Тридцать тысяч начиная с этого года и пожизненно они не стали бы предлагать мне за пустопорожние земли.
Столыпин. И вы отказались?
Журавский. Иначе я бы не пришел к вам с этой программой.
Столыпин. Да... (Столыпин встал и походил за креслом вдоль стены кабинета.) Я, признаться, был удивлен еще рассказом Петра Петровича о вашей какой-то чрезвычайной прозорливости, чуть ли не пророчестве. Если все, что вы предрекаете этому краю, сбудется, вы станете министром в моем кабинете. (Столыпин вновь сел в кресло.) Дальше. «О запрещении строительства Полярной дороги г. Кнорре и о правительственной разведке недр Северного Урала» — суть, очевидно, та же?
Журавский. Да, ваше превосходительство.
Столыпин. Дороги господ англичан к Северному Уралу не будет, а для разведки недр Северного Урала включайте в свою экспедицию отряд горных инженеров. Большего пока не могу. Как бы вы, Андрей Владимирович, предложили вывозить богатства Печорского края?
Журавский. Печорскому краю необходима железная дорога от Обдорска через богатства Урала на Ухту и Котлас. Это позволит завозить туда сибирский хлеб и вывозить оттуда нефть и уголь.
Столыпин. Да, эта дорога крайне нужна: заводы Урала гаснут без топлива, бакинская нефть сто́ит на Каме в три раза дороже, чем на месте...
Журавский. Печорский край, богатства которого сказочны, из-за отсутствия железной дороги отдан на разграбление Алину и Филиппову.
Столыпин. Слышал и о них... Но пока не закончим строительство Транссибирской магистрали, ни копейки на другую дорогу не дам. Пункт последний: «Прекращение политической ссылки в Печорский край». Как это понимать, господин Журавский?
Журавский. Смысл этого пункта, ваше превосходительство, ясен.
Столыпин. Куда же прикажете их ссылать?
Журавский. Это не преступники — это лучшие люди Отечества...
Столыпин. Кидающие в нас бомбы! (Молчание.) Оставим этот разговор, он сегодня не к месту. Какие еще у вас ко мне вопросы, может, есть просьбы личного характера?
Журавский. Просьба, ваше превосходительство, одна: ускорить выполнение намеченной программы.
Столыпин. Похвально. Поезжайте в Переселенческое управление с вашей сметой экспедиционных работ, на которой пишу: «Исполнить». (Подал смету.) Князю Васильчикову по поводу открытия ветеринарной станции я позвоню сегодня (сделал пометки на программе Журавского); на телеграф деньги изыщем, ухтинской нефтью займемся, Уралом займетесь пока сами.
Журавский. Прошу, Петр Аркадьевич, вернуться к вопросу бедственного положения полярных аборигенов.
Столыпин. Нет! И прошу вас: занимайтесь своим делом. До свидания.
* * *
Выйдя от Столыпина, Журавский не поехал в Переселенческое управление, как велел ему премьер-министр России, а пошел в пустой зал заседаний правительства и в укромном углу на маленьком столике с гнутыми ножками склонился над листом чистой бумаги. По давней привычке он разделил жирной чертой лист на две половины и на одной из них написал «Есть», на другой — «Надо иметь». Потом подумал, точно определяя, к чему эти «Есть» и «Надо иметь» относятся, и вывел сверху над обеими половинами листа: Северо-Печорская экспедиция.
Колонка «Есть» стала быстро заполняться параграфами: «Цели...», «Задачи...», «Общее направление работ...», «Смета...»
В колонке «Надо иметь» появились только заголовки пунктов: «Геологический отряд — оборудование? снаряжение? состав?» «Сельскохозяйственный опорный пункт: Усть-Цильма — есть. Кожва — нет, Ижма — нет, Куя — нет» — так по всем шести отрядам, силами которых Журавский намечал охватить исследованиями огромный Печорский край. Вкрались в душу сомнения, а за ними и отчаяние: смогу ли, по силам ли? ...Даст ли Сосновский возможность исследовать? Может, пока не поздно, встать, пойти к премьер-министру и отказаться от формирования экспедиции... А что потом? Что? Вечное бичевание трусости, собственного предательства! Нет и нет!
Журавский резко, решительно склонился к листу, и колонка «Есть» стала полниться четкими, убористыми строками. «Основной состав экспедиции: Артемий Соловьев, Николай Прыгин, Семен Калмыков, Никифор Хозяинов...
В Петербурге, — написал и подчеркнул Журавский, — Дмитрий Руднев, Андрей Григорьев, Михаил Шпарберг, Нестор Кулик, Михаил Кругловский — все они специалисты с высшим образованием, побывавшие на Севере».
«Это же огромная сила, которую я должен собрать в единый отряд и нацелить на Печорский край!» — думал с волнением Андрей, загоняя вглубь вкравшееся на миг сомнение.
Журавский встал, сунул исписанный лист в потертый портфель и решительно зашагал из зала заседаний в кабинет дежурного.
— Разрешите воспользоваться телефонным аппаратом, — попросил он вставшего навстречу дежурного адъютанта.
Получив разрешение, Андрей позвал к телефону Руднева, работавшего после окончания университета картографом в военном ведомстве.
— Слушай, Дмитрий Дмитриевич, — заговорил Андрей деловым тоном, — звоню я из канцелярии премьера. Смета подписана. Нужен штат специалистов человек сорок. Тебя я записываю помощником начальника экспедиции, чтобы доложить о том в управлении Глинки. Согласен? Спасибо, Дим-Дим, — сбился с делового тона счастливый Журавский. — Приходи вечером к Григорьевым — расскажу все подробности, наметим план сборов.
Андрей, окрыленный небывалым успехом, положил трубку на рычаг аппарата и направился к двери, но был остановлен дежурным:
— Господин Журавский, я уполномочен уведомить вас, что всемилостливейшим повелением Его величество назначили вам аудиенцию на двадцатое января. С вами может быть один из привезенных в столицу кочевников.
— Их же двое? — спросил машинально Журавский, еще не осознав всю важность сообщения вылощенного дежурного адъютанта.
— Мне было поручено сообщить слышанное. Его императорским величеством вы будете приняты по настоятельной просьбе генерала Семенова-Тян-Шанского. Честь имею, — поклонился адъютант.
Поблагодарив дежурного, Андрей заспешил в гардероб, думая: «Доброта и
