устраивали выгодное замужество, тем самым укрепляя связи с друзьями и соседями.
Но мальчик для многих становился поводом для беспокойства. Он считался наследником отца, тем самым ущемляя детей от официальной жены.
История со Святополком особенно наглядно показала последствия подобного хода событий.
Анастасия должна была заботиться о будущем своего сына. Отношение Анастасии лично к Лолит и ее ребенку, – зародилась ли в ее душе к сопернице ненависть, – не имело никакого значения. Ей надо было устранить возможную угрозу для своего сына. И она при случае сделает это без всякого сожаления.
Поэтому, стремясь устранить угрозу для Лолит и сына со стороны Анастасии или хотя бы уменьшить эту угрозу, Мстислав еще летом отправил Лолит под охраной надежного человека в один из отдаленных городков.
Теперь Мстислав забеспокоился. Ночью ему пришла в голову мысль, что так как ему предстоял большой и длительный поход, который, скорее всего, затянется не на один год, то становится реальной угроза жизни его сыну. Надо было предпринять какие-то меры.
Первой мыслью Мстислава было усилить охрану Лолит и ее сына. Но он тут же отказался от нее – можно защитить от силы, но нет защиты от предательства. Мстислав поручил защиту Лолит надежному человеку, но всякая верность имеет свою цену. Вопрос только в цене.
Таким образом, Мстислав пришел к выводу, что обезопасить Лолит и ее сына он мог, только взяв их с собой. Чем дальше они будут от Анастасии, тем безопаснее для них. В случае победы над Ярославом он выделит сыну Лолит в новых землях удел.
Придя к такому решению, Мстислав встал, сунул ноги в валяные чуни и в одной рубахе вышел из шатра.
Солнца еще не было видно за тяжелой серой полосой на горизонте. Золотистое небо покрывал розовый пух облаков. Из заболоченных пустошей тянул холодный сквозняк.
В лагере уже проснулись. Костры, тлевшие ночью пахучим кизяком, оживляли хворостом.
Из тени вынырнул слуга. Босый. В полотняных полосатых штанах и белой рубахе. Рубаха мятая. В волосах сухие травинки.
Слуга протирал заспанные глаза.
Мстислав с шутливой укоризной заметил:
– Однако ты и любитель поспать! Неверно, что тебя зовут Деян. Какой же ты Деян, если спишь как байбак?
Слуга, протягивая кувшин с водой, обиженно оправдывался:
– Князь, так все еще спят.
– Врешь ты всё, байбак! Народ давно проснулся и ест, – рассмеялся Мстислав. – Давай поливай!
Деян наклонил кувшин, и Мстислав начал брызгать прохладной водой, пофыркивая от удовольствия. Закончив умывание, брызнул в лицо Деяну:
– Рожу умой.
Деян подал ему рушник. Рушник был мягким. Мстислав вытер лицо и руки.
Пока он умывался, на голубое небо радостно выкатило искристое солнце. С юга повеял теплый ветерок, несильный, но как раз достаточный, чтобы наполнить паруса.
На завтрак пришли Тихон и Первинок.
Во время завтрака Первинок тихим голосом рассказывал новости.
– Как известно, Васпураканское армянское царство подверглось нападениям тюркских племен. Царь Васпуракана Сенекерим Арцруни упорно сопротивлялся, но оказался не в силах противостоять нашествию. Когда он убедился в этом, то отправил посольство к грекам, чтобы те взяли его царство под свою руку.
Мстислав, обкусывая куриное крылышко, покачал головой:
– Это конец Армянскому царству. А ведь кажется, что совсем недавно армяне и грузины тягались силой с ромеями.
Тихон усмехнулся:
– Невелика разница – из огня попали в полымя.
Первинок возразил:
– Разница большая – тюрки уничтожают армян под корень. А в Византии армяне равноправны. Многие императоры по происхождению армянской крови.
Мстислав покончил с крылышком и взялся за серебряный стакан с водой:
– Ромеи наши друзья. Именно поэтому они для нас опаснее всех. Теперь тюрки и греки будут заняты друг другом, а потому ни тем ни другим до нас не будет никакого дела. Это нам на пользу – можно считать, что юг надолго станет для нас безопасным.
Первинок кивнул головой и взял грамоту.
– Вот еще одно письмо. В нем сообщается, что Болеслав Храбрый был коронован в городке Гнезно польскими епископами королем Польши. Он считает, что это должно сильно повысить его престиж. Но ссоры Болеслава с соседями привели к полной изоляции Польши. Все сопредельные государства обозлены им.
– Нам нет дела до Болеслава. Он далеко от нас и наши интересы никак не задевает, – сказал Тихон.
Мстислав сделал глоток воды и заметил:
– Тихон, ты не прав, с Болеславом давно идет спор из-за Червенских городков.
– Ты забыл, что Киевом правит Ярослав… – многозначительно намекнул Тихон.
– Кстати, а что Ярослав? – спохватился Мстислав.
Первинок, ехидно улыбаясь, развернул другую грамотку.
– Вот что пишут, – проговорил он и начал читать: – «В Суздале по вине посадника и старшин начался голод. Чтобы отвести от себя вину, они приписали произошедшее злому чародейству. Народ поверил ложному слуху и начал убивать старых жен, мнимых волшебниц. А когда их перебили, то народ начал грабить дома бояр и убивать их. Князь Ярослав объявил, что не волшебники, а Бог карает людей голодом и мором за грехи их и что смертный в бедствиях своих должен только умолять благость Всевышнего…»
На этом месте Мстислав перебил Первинка, с недоумнением спросив:
– И какие же такие невиданные грехи совершили жители Суздаля, что Бог их так жестко наказывает?
– Там семь лет был неурожай. А посадник и старшины даже ухом не вели, – напомнил Первинок и продолжил чтение: – «…Тем временем в город прибыло множество хлеба, закупленного жителями в стране Волжских булгар, и голод миновал. Ярослав наказал зачинщиков мятежа, одних смертью, других ссылкой».
– Хорош! Хорош! – усмехнулся Мстислав. – В этом весь Ярослав – вместо того, чтобы накормить людей, он советует им молиться. А вместо того, чтобы наказать виновников, он казнил пострадавших.
Тихон многозначительно кашлянул.
