Смеркалось быстро. Солнце–Шамаш, зевнув, скрылось за горизонтом – там, как сказывают и пересказывают, всевидящий бог усядется в лодку и отправится на противоположный край земли, откуда утром ему придется вновь карабкаться в зенит, чтобы затем совершить головокружительный спуск на берег Мирового океана, где его опять будет поджидать золотая лодка.
Через несколько минут пришел черед звездам оглядеть землю. Всем известно, что звезды – это роскошные дворцы, в которых обитает тот или иной небожитель. Им все ведомо, даже тревога, поселившаяся в душе Нину с того момента, как его подняли с постели и так спешно отправили в Вавилон.
Нинурта поторопил писца.
— Может, в том, что я отказался избивать своих соотечественников в Шибанибе? Или в неуместной приверженности старой дружбе?
— Нет, Нинурта, причина в том, что кое‑кто убедил царя, что ты готовишь против него заговор.
Нину изумленно глянул на писца и не удержался от возгласа.
— С какой стати?! Зачем мне это надо?!
Азия не обращая внимание на туртана, хладнокровно добавил.
— Или тебя против твоей воли могут заставить возглавить заговор.
— Еще интереснее! – Нинурта шлепнул себя по коленям. – Кто и каким образом мог бы заставить меня изменить побратиму?
— Вот именно, «побратиму». Именно это обстоятельство губит тебя сильнее всяких доводов разума.
— Объяснись, писец! Хватит ходить вокруг да около.
— Кто‑то из очень сильных в Калахе и те из жрецов, кто не забыл, какими привилегиями их обещал вознаградить Шурдан, убедили царя, что далее так продолжаться не может.
— Как?!
— Твои недруги утверждают – триумвират, который сложился вокруг государя, далее терпеть невозможно.
— Почему?
— Восстанет «царский полк».
Нинурта ошеломленно глянул на заметно помрачневшего Азию.
— Зачем «царскому полку» бунтовать? Разве великий царь не расплатился с ними сполна? Разве каждый из воинов не вывез арбу добычи из Шибанибы?
— Это дело прошлое, туртан. Всякий присвоивший чужое добро надеется, что так будет продолжаться и впредь, а для этого необходима твердая власть. Или наоборот – полное безвластье. Промежуточное состояние немыслимо.
— Я не понимаю, о каком промежуточном состоянии ты ведешь речь? В чем ты видишь промежуточное состояние?
Азия усмехнулся.
— Ты, туртан, ослеплен победой. Ты не замечаешь, что творится вокруг. Прошло полгода после подавления мятежа и разрушения Шибанибы, а многим до сих пор неясно, кто правит Ассирией. Царская ли воля непререкаема или всем, как во время войны, заправляет твоя супруга? А может, правишь ты, Нинурта? Это очень опасные и ненужные для власти вопросы, тем более если находятся зловредные людишки, утверждающие – зачем нам не имеющий голоса в собственном дворце правитель, если у нас уже имеется царствующая пара. Что произойдет, если горячие головы сообразят – давайте поможем этой парочке расправиться с несравненным, и тогда на нас посыплются новые награды.
— Ты имеешь в виду меня и Шами?
— Да, храбрейший.
— Кто же мутит воду?
— Например, небезызвестный тебе скиф Партатуи.
Нинурта не удержался, вскочил, принялся расхаживать по влажному берегу.
— Этого я всегда хотел удавить собственными руками! – не скрывая раздражения, отозвался он.
— Разве дело в скифе?
— А в чем же?!
Нинурта сел на камень, долго и тоскливо смотрел на воды священного Тигра, набегавшие на низкий поросший тростником берег.
Наконец он подал голос.
— Азия, неужели непонятно, что эти наветы выеденного яйца не стоят! Даже такой тугодум как наш Шамши вряд ли клюнет на них.
— Да, если отнестись к ним здраво. А если кому‑то очень хочется поверить в них?
— Зачем верить!! – воскликнул Нинурта.
Бросив взгляд на кромку обрывистого берега и заметив там голову подслушивающего соглядатая, туртан швырнул в него подобранной с земли галькой.
— Вон!!!
Голова мгновенно скрылась в кустах. Нинурта, успокоившись, вновь уселся на скалистый выступ и уже более рассудительно спросил.
— Должна же быть какая‑то более веская причина, чем глупая похвальба пьяного скифа, досужие разговоры на калахских рынках и неумеренное желание жрецов воспользоваться моментом.
— Она существует, Нину. В эту чушь насчет заговора можно поверить только в одном случае.
— В каком?
— Если царствующая особа ночи напролет проводит без сна. Если царствующей особе не дает покоя супруга его подданного. Если облаченный в царские одежды только тем и занимается, что молит богов подсказать, как ему добыть жену ближнего своего. Об этом мало кому известно, но ты удивляешь меня, Нинурта. Неужели для тебя это тайна?
— Он дал мне слово, что моя жена для него священна.
— Это когда было?
— Когда мы шли по Финикии.
— Вспомнил!.. Тогда Шамши ходил под старшим братом, а теперь он властелин всего, что дарит земля Ассирии, чем наградило ее небо. Вспомни о пророчестве Салманасара. За него ухватились твои недруги. Они постоянно твердят правителю, что Шаммурамат не может принадлежать храброму Нинурте. Она является священным достоянием всей Ассирии. И не только потому что она в родстве с Повелительницей львов, но и по той причине, что эта женщина умна, проницательна, сноровиста и отважна. Ей хватает мудрости и смелости управлять мужчинами. Они утверждают – если не разделаться с Нинуртой, твоя гибель, царь, неизбежна. Рано или поздно наместник Ашшура и вавилонская блудница поднимут мятеж и сбросят тебя с трона. Тогда будет поздно. Это очень сильные доводы, особенно, когда в пылу страсти наш победоносный владыка называет наложниц «Шами, моя Шами…»
Нинурта помрачнел.
— Ты говори, но не заговаривайся. В Ассирии узы брака священны.
— И я о том же, – подтвердил Азия. – Царя убедили, что силой здесь ничего не добьешься. Единственный способ – убедить Нинурту, что место Шаммурамат на троне, рядом с великим царем.
— Думай, что говоришь! Я никогда не откажусь от Шами. Разве что побратим прикажет казнить меня. Возможно, ты привез приказ казнить меня? Но я так просто не дамся. Я сам поговорю с побратимом. Я добьюсь от него ответа…
Нинурта внезапно оборвал речь и уставился на спешащую на юг воду. Азия невозмутимо помалкивал.
Туртан неожиданно пристально пригляделся к собеседнику.
— Послушай, писец, а может, тебя послали, чтобы подбить меня сгоряча выкинуть какую‑нибудь штуку, после чего от меня можно будет легко избавиться?
— Я ждал, когда ты спросишь об этом, теперь мне легче быть откровенным с тобой, ведь только благодаря тебе и Шами Шурдан помиловал меня. Верь не верь, но у меня нет коварных намерений вынудить тебя совершить непоправимую ошибку. Нет их и у твоего побратима – он настоятельно просил сообщить тебе об этом. Ты всегда отличался практичностью, всегда видел то, что есть на самом деле. Поэтому вот тебе совет – смирись, ничего уже нельзя поправить.
Азия сделал паузу, потом веско, с нажимом на каждом слове продолжил.
— После твоего отъезда в Вавилон Шамши открылся Шаммурамат.
Вновь долгая пауза, затем вопрос Нинурты.
— Что ответила великому царю моя жена.
— Это уже не имеет значения, ведь слово сказано.
— И все‑таки?
— Она заявила, что при живом муже никогда не согласится стать супругой царя. Она прибавила – всякое кощунство или расправу над тобой она будет рассматривать как посягательство на божественный закон, установленный Ашшуром и отдавший женщину во власть овладевшего ею по закону мужчине. Учти, храбрейший, – по закону. Твоя жена – умница, она сумела осадить обезумевшего царя. Шамши в бешенстве, и теперь весь Калах с нетерпением ждет, чем закончится эта схватка? У царя лихие и, к сожалению, неглупые советники.
Нинурта усмехнулся.
— И один из них ты?!
— Я всего лишь посланец. Но ты выслушай главное. Сначала советчики надоумили царя допечь тебя опалой. Продемонстрировать, что твоя жизнь всего лишь слеза на реснице, и весь ты, и все, чем обладаешь, всецело принадлежит царю. Теперь после отпора Шами они решили объявить, что строптивость будет наказана, а покорность достойно вознаграждена.
— Как?
— Если вы с царем придете к согласию, тебя официально разведут с Шаммурамат. Ее объявят девственницей, что, в общем‑то, нетрудно для дочери богини, тем более что наместника Ашшура на земле убедили – слишком много знамений и пророчеств требуют от великого царя соединиться с дочерью Иштар. Великий царь в награду готов отдать тебе в жены свою сестру Роксану, а также сохранить пост туртана. Ты останешься вторым человеком в государстве.
Нину поднял с земли округлую гальку, швырнул ее в воду. Плоский камень несколько раз отважно шлепнулся о воду и только потом, обессилев, канул в глубине.
