он напал на зверя, вонзил ему в грудь копьё, но непредусмотрительно позволил медведю сломать древко, после чего тот изувечил его когтями, пока ему не удалось, наконец, уложить его секирой.
На лице короля Этельреда выразилось сочувствие, когда он выслушал рассказ об этом несчастном случае.
— В этой стране, к сожалению, нет медведей, — промолвил он, — но мой брат Хуго, король франков, прислал мне двоих, которые умеют танцевать и часто забавляют нас этим. Мне бы хотелось показать их тебе, но, к моему прискорбию, мой лучший медвежатник ушёл с Биртнотом и был убит вами в битве. Мне его очень недостаёт, ибо, когда другие люди пытаются заставить танцевать медведей, те либо танцуют вяло, либо вовсе не двигаются.
Гудмунд согласился, что его постигло большое несчастье.
— Но у всех людей свои заботы, — добавил он, — и мы хотели бы знать, когда мы получим серебро?
Король Этельред подёргал бороду и взглянул на архиепископа.
— Вы запросили значительную сумму, — промолвил архиепископ, — и даже у великого короля Этельреда нет таких денег в казне. Мы должны разослать гонцов по всей стране, дабы они собрали недостающую часть. Всё это может занять два или даже три месяца.
Гудмунд тряхнул головой на это.
— Ты должен помочь мне теперь, — обратился он к Орму, — ибо мы не можем ждать так долго. Но я договорился до того, что у меня всё пересохло во рту.
Орм выступил вперёд и сказал, что он ещё молод и недостоин того, чтобы держать речь перед великим правителем и столь мудрым собранием, но он употребит все свои силы, дабы разъяснить, как обстоят дела.
— Не так уж безопасно, — промолвил он, — заставлять воинов и их вождей ждать ваших посулов. Ибо эти люди быстро изменяют своё мнение и не склонны покоряться обстоятельствам. Иногда случается так, что они устают ждать, если они ещё опьянены победой и знают, что в какую бы сторону они ни пошли, им повсюду удастся поживиться. Гудмунд, которого вы видите здесь, — весел и спокоен до тех пор, пока он доволен тем, как обстоят дела, но когда он в гневе, самые отважные предводители Восточного Моря бледнеют при его приближении, и ни человек, ни медведь не могут противостоять его ярости. А среди его споспешников есть много берсерков, которые куда более бесстрашны, чем он сам.
Всё собрание посмотрело на Гудмунда, который покраснел и кашлем прочистил горло. Орм продолжал:
— Торкель и Йостейн сходны с ним нравом, равно как и их воины. Посему я бы предложил вам заплатить половину этих денег немедленно. Это дало бы нам возможность терпеливо ждать, когда будет собрана оставшаяся часть.
Король кивнул, взглянул на архиепископа и вновь кивнул.
— Раз, — продолжал Орм, — и Господь Бог и вы, король Этельред, возрадовались тому, что многие из нас прибыли в Вестминстер, дабы принять крещение, было бы разумно выплатить всем новообращённым их долю здесь и сейчас. Если это произойдёт, многие из наших товарищей задумаются, не стоит ли им сделаться христианами.
Гудмунд объявил громким голосом, что он придерживается того же мнения, что и Орм.
— Если вы поступите так, как предлагает он, — добавил Гудмунд, — я обещаю вам, что каждый мой споспешник, который находится сейчас в лагере, вне города, примет крещение, как только я сделаюсь христианином.
Архиепископ сказал, что отрадно слышать подобные речи, и пообещал, что в лагерь будут посланы опытные священники, дабы подготовить людей к обряду. Все согласились между собой что викинги, прибывшие в Лондон, должны получить свою долю серебра сразу же, как только они будут крещены. А тем, кто остался в Мэлдоне, немедленно отправят треть всего серебра, после чего недостающая часть будет выплачена через шесть недель.
Когда приём был закончен и они покинули зал, Гудмунд горячо поблагодарил Орма за услугу, которую тот ему оказал.
— Мне не доводилось слышать столь мудрых слов от молодых людей, — сказал он. — Вне всякого сомнения, ты рождён для того, чтобы стать предводителем. Мне бы очень хотелось получить серебро сейчас, ибо у меня есть предчувствие, что те, кто собирается ждать этих денег, столкнутся с непредвиденными трудностями. Я хочу вознаградить тебя за твою услугу, так что, когда я получу свою долю, пять марок серебра из неё принадлежат тебе.
— Я заметил, — ответил Орм, — что, несмотря на свою мудрость, ты иногда бываешь излишне скромен. Если бы ты был обычным, мелким вождём с пятью, шестью кораблями и безвестным именем, пять марок были бы пристойной платой за ту услугу, которую я тебе оказал. Но поскольку слава о тебе распространилась далеко за пределы Швеции, не пристало тебе предлагать мне столь скудную сумму, а мне не подобает принять её. Ибо это пойдёт лишь в ущерб твоему доброму имени.
— Возможно, в твоих словах есть правда, — с сомнением произнёс Гудмунд. — Сколько бы ты заплатил на моём месте?
— Я знавал людей, которые заплатили бы пятнадцать марок за подобную услугу, — ответил Орм. — Уж Стирбьёрн точно дал бы не меньше, а Торкель дал бы двенадцать марок. С другой стороны, я знаю людей, которые бы ничего не дали. Но я не хочу подталкивать тебя принять решение; что бы ни случилось, мы всё равно останемся хорошими друзьями.
— Не так-то легко принять решение человеку, который столь знаменит, — огорчённо ответил Гудмунд и двинулся дальше, погрузившись в исчисления.
В следующее воскресенье все они были крещены в главном соборе. Большинство священников настаивало, чтобы обряд был совершён на берегу реки, как это было принято в прежние времена, когда язычники крестились в Лондоне, но Орм и Гудмунд упорно утверждали, что, насколько им известно, полное погружение необязательно. Оба вождя шествовали впереди процессии с непокрытыми головами, облачённые в белые мантии с красными крестами впереди. Их люди, также одетые в белые мантии, которых едва хватило на всех, сопровождали их. Все они были при оружии, ибо Орм и Гудмунд пояснили, что редко расстаются со своими мечами, особенно, когда они находятся в чужой стране. Сам король восседал на хорах, и собор
