– С турками, – уточнил Антиох Жора. – Не с русскими.
Б диване воцарилась тишина. Бояре не сводили глаз с господаря. Взгляд Кантемира стал еще острее, пронзительней, но голос прозвучал мягко, почти кротко, когда он спросил:
– А разве я вам когда-нибудь говорил, бояре, что собираюсь воевать с русскими?
Бояре заерзали в своих креслах. Кто-то прошептал:
– Надо бы все хорошо взвесить…
Это вывело господаря из равновесия.
– Взвесить?! – срывая голос, закричал Кантемир, никогда ни на кого не кричавший. – Я уже все взвесил! Двадцать два года в Константинополе я думал об это«. С тех пор как у меня пробудился разум, ни о чем другом не думал я с такой любовью, так горячо, так мучительно! Я лицемерил, я прошел через море унижений, чтобы занять престол этой несчастной страны и отсюда, с этого престола, воззвать к вам и к народу: вставайте! Берите оружие!
Так громко, так мощно звучал голос господаря, что весь дворец пришел в движение. Челядь столпилась перед дверьми и окнами тронного зала, на крыльце, на лестнице, во дворе.
– Что? Что он сказал?
– Тише…
– А может, все-таки не стоит спешить? – снова подал голос Антиох Жора, когда господарь замолчал. – Может, сначала посмотреть, кто кого побьет – русские турок или турки…
– Позор! – гневно прервал его Кантемир. – Внуки и правнуки не простят нам такого позора во веки веков! И не простят нам нашего вероломства!
– Какого? О каком вероломстве может идти речь? – удивился гетман. – Ведь мы не звали русского царя и ничем ему не обязаны!
Кантемир обвел бояр долгим, пристальным взглядом. Потом спокойно произнес:
– Звали. И обязаны…
Бояре недоуменно переглянулись. Лица их выражали недовольство. Один за другим повставали со своих мест.
Послышались возгласы:
– Когда ж это его позвали?
– И кто?
– По чьей воле?
Господарь медленно поднялся с трона. Взял в руки государственные регалии – меч и булаву.
– Я позвал царя, – раздельно сказал он. – Такова воля государства.
– Государство – это мы! – выкрикнул Антиох Жора.
– Нет! – властно отрезал Кантемир. – Государство – это те, кто обладает мужеством его защищать! – И, обернувшись к главному казначею Луке, приказал: – Немедленно огласить всему народу договор, который я подписал с царем Петром Алексеевичем в Луцке!
Протяжно и звонко зазвучали трубы. Медный праздничный гул церковных колоколов поплыл над столицей.
Бурлящие людские толпы вливались в широко распахнутые ворота дворца. Навстречу народу вышли бояре – смущенные, растерянные. На крыльце Антиох Жора протиснулся к Йордаки Русету, тронул его за плечо, заглянул в глаза. Прошептал на ухо:
– Что же ты молчишь, князь? Разве не видишь – Молдавия катится в пропасть!
По лицу ворника пробежала усмешка.
– Молдавия – не мы с тобой! Молдавия – это те, кому господарь возвращает захваченные тобой земли!
– Но я – гетман Молдавии!
– Пока еще, – поправил его Йордаки Русет.
Вперед вышел главный казначей Лука. Толпа притихла…
– …с этих пор, – торжественно читал Лука, – государство Молдавское снова обретает свои прежние границы. Захваченные турками молдавские крепости должны быть возвращены. На два месяца крепости займут русские гарнизоны. Через два месяца их сменят молдавские гарнизоны. Молдавские войска будут участвовать в войне на стороне русских. Молдавия не заключит с турками мир без согласия царя. Россия не заключит с турками мир без согласия господаря. Молдавия не будет выплачивать России никакой дани. Молдавский престол будет принадлежать господарю пожизненно, а после его смерти перейдет к его сыновьям…
Лука замолчал, и воздух сотряс мощный крик:
– Да здравствует господарь Дмитрий Кантемир!
Господарь поклонился народу. Поднял руку, успокаивая людей.
– Герой Полтавы, – начал он, когда стало тихо, – который превратил отсталую страну в мощное цивилизованное государство, повергшее в изумление Европу и ставшее грозой для Порты Оттоманской, протягивает нам сегодня руку. Нам и другим народам, томящимся под турецким игом. Балканы ждут его как своего освободителя. Мы поднимемся первыми. Мы подадим пример. И наш пример воодушевит на борьбу и валахов, и болгар, и сербов, и греков. Мы поступим так, ибо нет у нас иного пути к спасению. Наш спаситель – Россия! Еще мудрый Досотей говорил: свет приходит с Востока. А я говорю вам и через вас всей стране: поднимайтесь! К оружию! Вставайте с открытой душой и со всей отвагой!
– Да здравствует господарь Дмитрий Кантемир! – снова загремела толпа. – Да здравствует Петр – царь России! Да здравствует наше братство по оружию!..
Обеденный стол был давно накрыт. Но никто не прикасался к приборам. Дети, правда, тайком отщипывали кусочки то от одного блюда, то от другого, посматривая пои этом на мать, – не замечает ли? Но мысли Касандры витали далеко.
За дверью послышались знакомые шаги.
– Папа пришел! – встрепенулись дети, вскакивая. Кантемир вошел и весело оглядел семью.
– Скорее, папа! Мы умираем с голоду! – озорно воскликнула Мария.
Кантемир поцеловал дочь в лоб и сел за стол.
– Сколько раз я просил тебя, Касандра, – обратился он к жене, – не ждать меня к столу!
Касандра не ответила. Она была бледна, казалась подавленной.
– Ты похудела, – озабоченно сказал Кантемир. – Выглядишь, как… – Вдруг он увидел свободный прибор и лишний стул. – Мы ждем кого-нибудь к обеду?
Касандра обернулась и укоризненно посмотрела на мужа. В ней словно надломилось что-то. На глаза навернулись слезы.
– Касандра!.. – Кантемир потянулся рукой к ее плечу, но она поднялась из-за стола и поспешно вышла в соседнюю комнату.
– А ты только сегодня заметил, папа? – удивилась Мария. – Это же прибор нашего старшего брата.
Касандра никому не хотела показывать своих слез. Даже мужу. Особенно мужу! И когда Кантемир вошел в комнату, она повернулась к нему спиной. Кантемир не решился приблизиться к ней и остановился посреди библиотеки, опустив голову.
– Рассудок! – с горечью проговорила Касандра. – Только рассудок! Ты весь, с ног до головы, сплошной рассудок. Трезвый и холодный ум. Беспощадный ум… Ты далеко видишь в прошлом. Далеко заглядываешь в будущее. Только возле себя ничего не видишь – ничего и никого. Не видишь, кто с тобой рядом. Не видишь, кто отсутствует. О, рабство! Оно было сладко! В Константинополе мои дети были в безопасности.
Глаза Касандры вспыхнули ненавистью – безграничной и бессильной.
– Как ты мог, – продолжала она. – Как ты мог забыть, что наш старший сын – заложник? Что его убьют!
– Прости меня… – с болью в голосе сказал Кантемир. – Прости, если сможешь!..
Дан Декусарэ пулей вылетел из распахнувшейся двери, ударился о столб крыльца и упал. Двое слуг подхватили его и сбросили с лестницы.
– На боярскую дочь глаза разгорелись, мужик? – кричал с крыльца Йордаки Русет. – Тоже мне жених нашелся!..
Капитан поднялся с земли, подобрал шапку, пистолет.
– Не отдашь дочь по-доброму – выкраду! – пригрозил он боярину.
– Спустить собак! – приказал разгневанный Русет. – Чтоб на куски разорвали!
В окне показалось лицо Родики.
– А девушек похищают только с их согласия! – раздался ее смеющийся голос.
– Ничего, обойдемся и без согласия!
Капитан уже отбивался от псов, налетевших на него со всех сторон. Наконец ему удалось добраться до ограды. Одним махом перескочил через нее. Йордаки Русет облегченно вздохнул. Но тут открылась калитка, и капитан появился снова:
– Ну, боярин, придет время – сам будешь меня упрашивать, чтоб женился на твоей дочке. А я, может, и не захочу! Запомни это!
Псы тотчас ринулись к калитке, Она с треском захлопнулась перед ними.
Декусарэ, поглаживая шишку на лбу, подошел к солдатам, поившим коней у колодца.
– Когда будем свадьбу играть? – поинтересовался Илие Арборе.
– Молода еще дочка, говорит, – угрюмо отозвался капитан. – Пусть, говорит, подрастет…
Солдаты переглянулись украдкой, усмехнулись в усы.
– По коням! – скомандовал капитан, вскакивая''в седло.
Родика смотрела на них из окна. Вот топот копыт замер вдали, Лицо девушки потускнело.
Сорокская крепость отбивала ожесточенные атаки турок. Турки наседали и с суши и с воды. Днестровские воды помутнели, заволновались.
Петр поднес к глазам подзорную трубу. Генералы, склонившиеся над картами, распрямились и обернулись к царю.
– Итак, господа, вы полагаете, что мы останемся здесь, на этом берегу? – спросил царь.
– Так будет удобнее, – ответил генерал Галарт. – Переход из Польши был утомительным. Войска нуждаются в отдыхе. И артиллерия еще не прибыла.
– А ты как считаешь? – обратился Петр к генералу Кропотову.
– У нас нет провианта, – сказал тот. – В Молдавии мы ничего не найдем. Там засуха. Поля опустошены саранчой. В стадах падеж. Подождем, пока везирь перейдет на этот берег.
