Неуверенно, как будто ступая по тонкому льду, подошел к дому аптекаря, остановившись возле крыльца. «Нет, нужно непременно найти де Варда!» Прошептал «веселый аббат», и эта мысль, в данный момент, показалась ему наиболее стоящей. Приор обернулся, рассеянно шаря глазами, ещё не освободившись от раздумий, как вдруг, его взгляд наткнулся на человека, внимательно наблюдавшего за ним из полумрака арки, прорубленной в стене старого дома, на противоположной стороне улицы. Буароберу не составило труда догадаться, что человек следил за ним. «А может за домом?» Мысленно возразил он сам себе. «Что ж проверим. Я был так раздосадован лукавством Альдервейдена, что мог вполне не заметить слежки. Пройдусь мимо арки, и поглядим, если ему нужен я, он отправится следом, если следит за домом останется на месте» Сделав вид, что ошибся дверью, он, внимательно оглядывая фасад дома лекаря, попятился задом к средине улицы, подняв голову так, что рукой пришлось придерживать шляпу. Будто не обнаружив нужного здания, он раздосадовано воскликнул так, чтобы его непременно услышал соглядатай:
– Дьявол бы забрал этих каретников, где же эта чертова мастерская?!
Щуря близорукие глаза, озираясь по сторонам, приор ещё раз неуклюже обернулся, оказавшись прямо у входа в арку, где лицом к лицу столкнулся с двумя мужчинами, очевидно, проявлявшими интерес ко всем, кто намеревался войти в дом аптекаря. Теперь, в этом не приходилось сомневаться. Разглядев незнакомцев, у него похолодело в груди. Эти двое типичные головорезы-наемники, отпетые убийцы и бретеры, которые вели наблюдение за домом несчастного Альдервейдена. Когда две пары глаз сверкавших из-под черных шляп встретились с взглядом прелата, он не нашел ничего лучшего, чем пожать плечами и с досадой сообщить:
– Клянусь Святым Бенедиктом Нурсийским, я вышибу мозги тому бездельнику, что послал меня сюда с тем, чтобы отыскать каретную мастерскую! Непременно вышибу!
Последнюю фразу он угрожающе прошипел, изображая негодующего хозяина раздосадованного нерадивостью собственного слуги, что, впрочем, ему было не трудно представить. Сжав кулаки, Буаробер, от бессилия помахал ими над головой, демонстрируя неуёмную ярость. Он выругался и не менее решительно, чем приблизился, зашагал прочь от дома, который намеревался посетить. Мужчины переглянулись, улыбнувшись друг другу. Ведь ни что на свете не является большим поводом для веселья, чем чужое отчаяние и неловкость.
ГЛАВА 6 (35) «Барселона»
ИСПАНИЯ. КАТАЛОНИЯ. ГОРОД БАРСЕЛОНА.
«Шпионы – глаза и уши властей предержащих» – любил повторять Ришелье. А, как известно его слова не расходились с делом. Уже в 1625 году, кардинал-министр, невзирая на своё тяжелое положение при Дворе, и отсутствие доверия монарха, начал реформу службы, что обеспечивала сбор секретных сведений государственной важности при всех Дворах Европы, выстраивая её по испанскому образцу. Впоследствии, даже в Мадриде, где были собраны признанные лидеры в подобных вопросах, отдали должное великому реформатору. Ришелье трудился не покладая рук, и сумел добиться, в довольно сжатые сроки, желаемого результата. Со временем Старый Свет накрыла невидимая паутина, все нити которой тянулись в Париж – в руки вездесущего кардинала.
Одним из самых ценных агентов коварного министра, на то время, являлся французский посол в Испании граф де Барро. Виртуозность и ловкость, с которой он вел дела, изумляла не только союзников, но и противников. Однажды ему удалось раздобыть не только копии, но и оригиналы с заседаний Государственного совета в Мадриде. Граф, с собственным секретарем Пени, не менее изощренным шпионом, передавали ценнейшие сообщения лично господину Бутилье, во Францию. Здесь, мы полагаем, будет не бесполезным заметить, что отец и сын де Бутилье, как и капуцин Отец Жозеф -легендарная личность по прозвищу «Серый кардинал», являлись первейшими помощниками Ришелье в вопросах касающихся как внешней, так и внутренней политики.
****
Июньский полдень залил жаркими солнечными лучами древнюю Барселону. Черепичные кровли раскалились настолько, что даже теплолюбивые коты, предпочли укрыться от палящего зноя в тени мандариновых деревьев, отставив до поры, опаленные дневным светилом крыши, излюбленные места их встреч и прогулок. Через распахнутые окна многочисленных харчевен, слышался гомон горожан, пожелавших во время сиесты пропустить стаканчик другой прохладного вина.
В просторной комнате, арочные окна которой выходили на узкую террасу, коренастый мужчина, лет пятидесяти, раскинувшись на скамье, неторопливо попивал густой нектар долины Доуру, задумчиво взирая на небольшой свиток, лежавший перед ним на столе. Письмо, которое лишь сегодня утром было доставлено из самого Парижа, призывало его к раздумьям и, очевидно, возбуждало тревогу. Человек, поглаживал свою окладистую черную, подбитую сединой, бороду, не сводя глаз с послания. В передней послышались шаги и голоса. Наконец дверь растворилась, и на пороге показался его верный, вооруженный до зубов, Хосе, сопровождавший невысокого, невзрачного гостя.
– Сеньор Лаэрта, к вам человек из Мадрида.
Хозяин, дон Педро Лаэрта, к которому обратился грозный страж, поднялся навстречу приезжему. Он отослал слугу, удивленно взглянув на представшего перед ним гостя. Тот, нисколько не смущаясь, сбросил с себя длинный жилет, из козьей шкуры, нелепую шапку, больше напоминавшую колпак, закрывавшую лицо и, непринужденно взглянув на хозяина, добродушно произнес:
– Что ж, дон Педро, вот и я.
Лаэрта, явно сбитый столку необычным видом француза, смущенно, предложил ему занять один из стульев, стоявших у стола. Он, наливая вино, покачал головой.
– Призываю в свидетели Святого Антония, никогда не угадаешь, в каком облачении, вы явитесь на сей раз, сеньор Пени.
Каталонец улыбнулся.
– Как это вы смогли так быстро добраться из Мадрида? Или, быть может, вы…?
Гость, всем видом выказывая нежелание говорить на подобные темы, развел руками, чем прервал каталонца.
– Как видите я здесь и это главное.
– Да-да, вы правы, я понимаю.
Хозяин придвинул Пени кружку с вином. Тот, оставив это без внимания, вопросительно взглянул на дона Педро. Каталонец понимающе кивнул, поспешив протянуть ему свиток, одиноко лежащий на средине стола.
– Вот интересующее вас письмо. Доставлено сегодня утром.
Он не успел еще договорить, как гость взломал печать и впился в ровные ряды строк. Глаза секретаря французского посланника при испанском Дворе, с удивительной быстротой забегали по листу. Не переставая читать, он задал вопрос:
– Кто доставил депешу?
– Какой-то анжуйский дворянин… некий…м-м… де Сигиньяк. С ним ещё двое, тоже анжуйцы…де Ро и де База, кажется так звучат их имена.
Пени оторвался от письма, и встревожено уставился на дона Педро. Наморщив лоб, он ещё какое-то время о чем-то поразмыслив, обратился к хозяину:
– А о господине де Самойле, эти анжуйцы, случаем, не упоминали?
– Нет, ничего похожего.
Всматриваясь в лицо гостя, очевидно, желая понять причину его тревоги, утвердительно кивнул дон Педро. Француз, ощутив на себе пытливый взор, улыбнулся и спокойно произнес:
– Что ж дон Лаэрта, вот пробил и ваш час…
****
В это же самое время, на одной из узких, немноголюдных, извилистых улочек Барселоны, укрывшись в тени монастырской изгороди, прижавшись спинами к её теплой, нагретой солнечными лучами кладке, отдыхали трое молодых мужчин. Их усталые лица, запыленные платья и забрызганные дорожной грязью ботфорты свидетельствовали о долгом и изнурительном путешествии, как нам известно, вызванном определенными обстоятельствами и невзгодами, свалившимися на головы сих юных анжуйцев. Невзирая на безрадостное, как могло показаться со стороны, положение молодых людей, в их сверкающих глазах читалась сдержанная удовлетворенность, присущая людям преодолевшим гряду несчастий и злоключений, достигших, в конечном счете, желаемой цели.
– Ну что ж, господа, вот мы и в Барселоне. А я, с момента нашего отъезда из Анжу, признаться, впервые чувствую себя свободным.
Он, скользнув взглядом, остановил его на двух набитых пистолями кошельках, висевших на собственном поясе. Пистолями, которые были вверены сержанту де Самойлю кардиналом Ришелье, а сейчас, по воле рокового обстоятельства, перешедшими в руки его друзей. После смерти Констана было невозможно даже предположить, для кого или чего предназначались эти средства. И друзья, сочли, что деньги есть ни что иное, как вознаграждение для храбрецов которые достигнут Барселоны, именно поэтому позволили себе попросту разделить их между собой. Этот куш, доставшийся каждому из анжуйцев, дал возможность почувствовать себя, впервые, за время столь продолжительного и переполненного опасностями путешествия, вполне состоятельными людьми.
– Если Его Высокопреосвященство оказывает подобные милости, даруя свободу и деньги каждому, кто ему служит, я готов принять его сторону.
