в огонь; ее честь дорога ему не меньше собственной.
За весь день князь ничего не принимал, кроме питья; его губы посинели, впалые щеки покрылись смертельной бледностью, глаза потухли. К вечеру он хрипло и тяжело дышал; послали за священником. Ночь прошла в ужасных страданиях, к утру он впал в летаргию. Он уже не слышал, как отворилась дверь, не видел, как Борис Голицын, рыдавший у его постели, поспешно встал, поклонился и вышел, уступив свое место даме под густой вуалью, не чувствовал, как она взяла его за еще теплую руку… Голицын перекрестился на иконы: «Благодарю тебя, Господи, что она успела».
* * *
Возле усадьбы лежала сожженная лодка длиной в шестьдесят стоп и шириной в тридцать, в самом доме нашли 180 бутылей купоросу и полуразложившееся тело русского капитана. Допрошенные местные жители показали, что в Воронцове делали адскую машину, с которой на вражеские войска прольется огненный дождь. Чушь, россказни для простаков. Вот где Ростопчин строил свои планы сожжения Москвы! Наверняка именно здесь изготовляли ракеты на палках и зажигательные снаряды, которые пойманные в Москве злодеи бросали на кровли домов по приказу генерал-губернатора. Заправлял этой мастерской некий Шмит – наверняка англичанин. В московском доме генерал-губернатора нашли письма от него, вина обоих достаточно доказана. Составив подробное описание найденных вещей для представления императору, главный армейский судья генерал Лауэр приказал сжечь мастерскую.
«Жители Москвы! – гласила прокламация, вывешенная в тех же самых местах, где прежде красовались ростопчинские лубки. – Ваши несчастья велики, но Его Величество Император и Король желает прекратить их. Вы знаете по ужасным примерам, как он наказывает за неповиновение и злодеяния. Приняты строгие меры для прекращения беспорядков и восстановления общей безопасности. Отеческое управление, составленное из вас самих, будет вашею городскою управою. Оно будет заботиться о вас, о ваших нуждах, о вашей пользе. Его члены будут носить красную ленту через плечо, а городской голова, сверх того, белый пояс; во внеслужебное время вы узнаете их по красной повязке на левой руке. Городская полиция восстановлена в прежнем виде. Правительство избрало и назначило двух главных комиссаров, или полицмейстеров, и двадцать частных комиссаров, или приставов, в прежних частях города. Вы узнаете их по белой повязке на левой руке. Многие церкви различных исповеданий открыты, и в них беспрепятственно производится богослужение. Ваши сограждане ежедневно возвращаются в свои жилища, и отданы распоряжения, чтобы им в несчастном их положении оказывали должную помощь и покровительство. Правительство принимает сии меры, дабы восстановить порядок и облегчить ваше положение. Но и вы должны приложить к тому все старания, забыть по возможности претерпленные несчастия, наполнить ваши души надеждой на участь менее суровую. Будьте уверены: неизбежная и позорная смерть ожидает тех, кто осмелится покуситься на вашу особу или имущество, кои будут сохранны, потому что такова воля величайшего и справедливейшего из всех монархов. Солдаты и обыватели, к какой бы народности вы ни принадлежали! Восстановите общественное доверие, источник благоденствия государства, живите как братья, подавайте взаимно друг другу помощь и покровительство, соединитесь вместе, чтобы не дать ходу намерениям злодеев, повинуйтесь гражданским и военным властям, и в скором времени вы перестанете лить свои слезы».
…Граф Ростопчин осунулся, пожелтел, помрачнел; он плохо спал по ночам, страдая от рвотных позывов и колотья в правом боку, а днем впадал то в беспричинное беспокойство, то в глубокую тоску. Письма в Ярославль надо было посылать кружным путем, они шли туда добрых две недели. Да и о чём писать туда? Ничего утешительного не выдумать. Кругом предатели, глупцы, мерзавцы; солдаты больше не армия, а орда разбойников, грабящих обывателей на глазах у командиров. И расстрелять нельзя: не будешь же казнить по несколько сотен в день. От Красной Пахры армия перешла к Вороново, которое граф патриотично предоставил в ее распоряжение, а теперь откатывалась еще дальше – к Тарутино. Это уже не Московская губерния, Ростопчин с ней туда не пойдет. Но прежде исполнит свой последний долг.
Над церковными вратами прибили дощечку, на которой граф написал своей рукой:
«J’ai embelli pendant huit ans cette campagne et j’y vivais heureux au sein de ma famille. Les habitants de cette terre au nombre de 1720 la quittent à votre approche et moi, je mets le feu de ma propre volonté à ma maison pour qu’elle ne soit pas souillée par votre présence. Français, je vous ai abandonné mes deux maisons de Moscou. avec un ameublement valant un demi-million de roubles. Ici, vous ne trouverez que des cendres» [46].
Трещало дерево, гудел огонь, со звоном лопались стекла. Князь Кутузов не пожелал принять графа Ростопчина перед его отъездом во Владимир.
* * *
Одиннадцатая годовщина коронации… Уступив просьбам, в хоре которых особенно выделялись голоса Балашова и Санглена, Александр не поехал в Казанский собор верхом, а сел в карету вместе с обеими императрицами. Впервые народ не приветствовал его радостными кликами, молча стоя с обнаженной головой.
Матушка закрыла лицо вуалью, пряча заплаканные глаза. Елизавета бледна, но не от страха. Александр легонько пожал ей руку, она ответила тем же. Милая Луиза! Как он виноват перед ней! Она всегда была ему самым верным, самым лучшим другом – с первых дней их брака; она не отвернулась от него, несмотря на измены, обиды, несправедливость. Если он еще император, государь, царь-батюшка, то только благодаря ей: она – истинная императрица Всероссийская. Она сумела соединить в себе кротость и твердость, смирение и неустрашимость, не позволяла сомнениям проникнуть в свою душу; он вновь обрел в ней единомышленницу. О да, единство духовное, общность мыслей – это гораздо важнее телесной близости! Она тоже считает, что мир с Наполеоном стал бы для России смертным приговором, а потому он невозможен: даже если бы Александр захотел его заключить, он не смог бы этого сделать. По счастью, ему не придется идти в одиночку по избранному им пути: она будет рядом, они пройдут этот путь до конца, рука в руке.
Тишину собора не нарушает даже дыхание тысячной толпы, слышен каждый шаг по мраморным плитам. Александр чувствует напряжение, сгущающееся в воздухе, и ощущает затылком страх следующих за ним: достаточно одной искры, и… Преосвященный Амвросий стоит у алтаря. «Благословен Бог наш», – провозглашает он, когда императорская свита занимает свои места. Невидимый трут с шипением гаснет. Певчие поют «Царю Небесный»; белый голубь парит в высоком куполе, из-под которого струится свет; по щекам Александра струятся слезы. Никогда прежде он не ощущал с
