Ян, я сделаю все возможное, чтобы провести расследование, не поднимая излишнего шума. Маожэнь, рад тебя видеть.
– Боюсь, судья Тань, вы поймете, что зря потратили время, – перебивает его господин Ян. – Я знаю доктора Вана уже много лет. Он служил нашей семье верой и правдой, и видеть, как его несправедливо обвиняют…
– Несомненно, это сложная ситуация, – сочувственно говорит отец. – Ни одна семья не хочет повторного расследования. Будьте уверены, я буду выполнять свои обязанности в соответствии с высшими идеалами Великого кодекса Мин.
Господин Ян не успокаивается, но, когда он открывает рот, намереваясь снова возразить, Второй дядюшка быстро кладет руку на плечо старшего брата, давая понять, что в этой битве не победить.
Вокруг суета: слуги предлагают чашки с чаем сопровождающим отца чиновникам, конюхи уводят лошадей. Господину Яну наконец удается взять свои эмоции под контроль.
– В сложившихся обстоятельствах, – наконец цедит он, – для меня большая честь, что председательствует столь честный чиновник. Все в сборе.
– Тогда мы начнем немедленно, – говорит отец.
Услышав это, госпожа Ко быстро выходит вперед.
– Позвольте сначала проводить вас в комнату, где вы сможете освежиться после дальней дороги, – предлагает она, и отец кивает в знак согласия.
Несмотря на то что отец, казалось, торопился начать работу, проходит почти час, прежде чем госпожа Ко выводит его к той же галерее, где проходило первое дознание по делу Целомудренной тетушки. Свекровь глубоко и с почтением кланяется. Мой отец – сановник и почетный гость, но я никогда прежде не видела, чтобы она вела себя так скромно. Я еще больше удивляюсь, когда он кладет руку ей на плечо, наклоняется и шепчет несколько слов. Она сжимает губы, кивает и отступает.
Отец занимает место за столом, вокруг рассаживаются письмоводители, каждый из которых держит перед собой бумагу, кисти и камень для растирания туши. На столе лежит поднятое из могилы тело Целомудренной тетушки, покрытое муслином. На пюпитре висит схема, изображающая контуры тела. Рядом – небольшой столик, на одном конце которого лежат инструменты, необходимые для дознания, а на другом стоит ваза с кистями и лежат чернила.
Доктор Ван сидит на одном из двух стульев, поставленных прямо у стола лицом к собравшимся. Он выглядит как и всегда: красив, прекрасно одет и доволен собой. Хотя, по обычаю и закону, на церемонии может присутствовать вся семья умершего, чуть поодаль расставили всего тридцать стульев. Мой тесть, Второй дядюшка и Маожэнь сидят в первом ряду в тех же позах, что и на первом дознании. Большинство остальных мест заняты мужчинами Ян, но присутствуют и несколько женщин, включая госпожу Ко и госпожу Чэнь, которую вызвали как свидетельницу. Ее лицо скрыто марлевой вуалью, чтобы никто не видел немногочисленные шрамы. Рядом с ней сидят другие женщины, не входящие в круг нашей семьи: Мэйлин, ее мать и Маковка. Мы с Мэйлин едва заметно киваем друг другу.
Мой отец начинает с предварительных записей, отмечая день, месяц и год правления императора Хунчжи. Письмоводители не поднимают головы, записывая каждое произнесенное слово, чтобы оформить официальный протокол. Затем отец объявляет, что при рассмотрении доказательств судебной экспертизы будет следовать правилам и указаниям, изложенным в книге «Смывание грехов», цитируя: «Если будет допущена хотя бы одна крошечная ошибка, последствия могут растянуться на десять тысяч ли». Он делает паузу, давая нам возможность обдумать эти слова, произнесенные много лет назад магистратом Фу.
– Это необычная ситуация, поскольку перед нами обвинения в двух преступлениях, – продолжает отец. – Первое – четырнадцатилетней давности, когда умерла Ян Фэнши, женщина, известная в семье как Целомудренная тетушка. Второе обвинение касается преднамеренного использования абортивных средств, в результате чего погиб нерожденный ребенок и едва не умерла его мать. Целью этого второго преступления, судя по всему, была моя собственная дочь. Я буду придерживаться самых высоких принципов честности и объективности, выполняя свои обязанности судьи, но, чтобы обеспечить беспристрастность и ваше доверие, я попросил дознавателя Суня, не знакомого с жертвами, свидетелями или обвиняемыми, поскольку он не из этих мест, изучить доказательства. Если кто‑то возражает против этого, сейчас самое время высказаться.
Взгляд отца медленно обводит собравшихся. Если бы это был магистрат Фу, то, возможно, и нашлись бы доводы против, но никто не позволяет подобного в отношении судьи префектуры.
– Мы рассмотрим факты в хронологическом порядке, – продолжает он, – начнем с повторного дознания, потом перейдем ко второму обвинению, а затем рассмотрим, как связаны эти два преступления – если мы действительно сочтем, что произошедшее было противозаконным по своей природе, а не просто порождено случайностью или некомпетентностью, – и какой умысел за ними стоит. Обвиняемый – лечащий врач семьи Ян, доктор Ван.
Хотя новость о том, что доктор Ван станет объектом расследования, породила в Благоуханной усладе множество сплетен, обвинения, произнесенные вслух в официальной обстановке, возводит вокруг сидящих рядом со мной стену неверия. Доктор Ван, в свою очередь, поднимает подбородок, растягивает губы в легкой улыбке и еле заметно покачивает головой, мол, это его не касается и не должно волновать остальных.
Мой отец жестом указывает на дознавателя:
– Можете начинать.
– Я начну с процедуры «Рассеивание злобы», – объясняет дознаватель Сунь. – Мой помощник раздаст вам жвачку, сделанную из смолы амбрового дерева, или, если хотите, он даст вам пососать кусочек засахаренного имбиря. Это поможет изгнать запах смерти. У него также есть бутылочка с маслом из семян конопли. Возможно, вы захотите намазать им нос. Запах разложения не исчезнет полностью, но станет слабее.
Он поворачивается к отцу.
– Когда могильщики вскрыли гроб Ян Фэнши, мы обнаружили, что самые дурные жидкости испарились, но в интересах семьи я протер тело вином и уксусом.
С этими словами дознаватель сдергивает муслиновую простыню, чтобы показать то, что осталось от Целомудренной тетушки. Члены семьи издают слабые восклицания, видя, как сильно разложилась та, кого они знали. Плоть выглядит увядшей и мешковатой. Губы старушки разъехались, обнажив торчащие зубы. Нос и глаза исчезли, оставив три зияющие дыры. Кожа, некогда покрывавшая голени Целомудренной тетушки, полностью исчезла, обнажив гладкие белые кости.
Воспоминания о первоначальном дознании возвращаются, когда господин Сунь рассказывает о результатах, похожих на те, что были изложены повитухой Ши четырнадцать лет назад, а его помощник макает кисть в красные чернила и отмечает красные точки на схеме тела тетушки. Вода, первоначально обнаруженная в животе умершей, которая указывала на утопление как на первоначальную причину смерти, все еще заметна по тому, как медленно разлагается эта область. Дознаватель также изучает предыдущие задокументированные свидетельства, хотя некоторые из них, но не все, стерты временем.
– Здесь мы видим засохшую грязь, – сообщает
