таковы последовательные шаги восходящего ряда настроений, которые мы познаём при изучении животного мира и человека. Они представляют
органическую необходимость, несущую в самой себе своё оправдание, подтверждаемую всем развитием животного мира, начиная с первых его ступеней (в виде колоний простейших животных) и постепенно поднимаясь до высших человеческих обществ… Мы имеем здесь всеобщий, мировой закон органической эволюции, вследствие чего чувства Взаимопомощи, Справедливости и Нравственности глубоко заложены в человеке со всею силою прирождённых инстинктов; причём первый из них, инстинкт Взаимной помощи, очевидно, сильнее всех, а третий, развивавшийся позднее первых двух, является непостоянным чувством…»
Он чрезмерно увлёкся своей идеей. Нет необоримого инстинкта Взаимопомощи. Даже у муравьёв, термитов он проявляется в зависимости от обстоятельств. Но допустимо ли сравнивать человеческое общество с муравейником, тем более предполагая между ними единство инстинктов? Вот в чём вопрос.
Тремя десятилетиями ранее в статье, опубликованной в Англии, Пётр Алексеевич высказал мысль иную, весьма похожую на истину: «Человек является результатом тех условий, в которых он вырос».
Поведение людей определяется не инстинктами, а воспитанием и образованием, культурой и окружающей средой.
В той же статье он писал: «Когда всё окружающее нас – магазины и люди, которых мы встречаем на улицах, литература последнего времени, обоготворение денег, которое приходится наблюдать каждый день, – когда всё это развивает в людях ненасытную жажду к приобретению безграничного богатства, любовь к крикливой роскоши, …когда девизом нашего цивилизованного мира можно поставить слова: «Обогащайтесь! Сокрушайте всё, что вы встречаете на вашем пути, пуская в ход все средства, за исключением разве тех, которые могут привести на скамью подсудимых!» – когда, за немногими исключениями, всех, от землевладельца до ремесленника, учат каждый день тысячами путей, что идеал жизни – так устроить свои дела, чтобы другие работали на вас… Вся эта масса факторов нашей жизни влияет в одном направлении: она подготавливает существа, неспособные к честному существованию, насквозь пропитанные противообщественными чувствами!»
Где же тут инстинкты Взаимопомощи и Справедливости? Нет их у людей! Хотя можно воспитать эти качества. Для этого надо создать общество справедливости, где поощряются труд, честь, взаимопомощь, благородство. Увы, круг замыкается…
* * *
Идея анархии прекрасна. Столь же прекрасен лозунг: «Свобода, равенство, братство!» Или: «Взаимопомощь, Справедливость, Нравственность!».
Эти идеи вдохновили великого гуманиста Петра Кропоткина на героическую полноценную великолепную жизнь. Они же вдохновили многих революционеров на Великую французскую революцию, Парижскую коммуну, Великую российскую революцию.
Удалось ли в результате воплотить в жизнь коммунистические идеалы анархии? Практическая анархия показала своё жестокое лицо. Или она была подавлена силой, как в Парижской коммуне. Или она быстро переродилась в анархическую вольницу, подчас преступную.
* * *
Пётр Кропоткин пытался осмыслить историю цивилизации с позиций этики. Был уверен: эта история продолжает биологическую эволюцию, происходившую на Земле испокон веков. Ссылался на инстинкты человека. Но почему же в таком случае не реализуется то, о чём он мечтал? Я задаю этот вопрос себе снова и снова и не нахожу ответа.
* * *
Инстинкт свободы – один из первичных для живых существ. Но столь же первичны его ограничения в природе, а тем более в обществе.
Способен ли каждый человек, подобно Петру Кропоткину, укротить свои потребности, своё стремление к власти, богатству и славе? Кропоткин полагал – способен. Я в этом сильно сомневаюсь.
Драгоценные личности, как Пётр Кропоткин, подобны алмазам. В природе алмазы чрезвычайно редки. Нет горной породы, состоящей из алмазов или других драгоценных камней и металлов.
Не так ли в обществе? Гамлетиков и наполеончиков – масса, а Дон Кихоты и Кропоткины – наперечёт.
Почему так? И на этот вопрос я не нахожу ответа.
7
На многих собеседников Пётр Алексеевич производил впечатление человека отчасти не от мира сего. Во время его пребывания в Дмитрове богомольные старушки считали его святым.
Он был обликом светел и благообразен, работал в огороде, колол дрова, играл на фортепиано, что-то тихонько напевал, писал книги, читал просветительные лекции в избе, отведённой под краеведческий музей.
Когда он сильно занедужил и угодил в больницу, ухаживавшая за ним больничная сестра оставила ему на тумбочке колокольчик, чтобы он позвал её при необходимости. Он ни разу этим способом не воспользовался.
– Почему вы меня не зовёте? – спросила она.
– Звонок – это проявление власти, – ответил он, – а я анархист.
Был ли он по-детски наивен, плохо зная людей и наделяя их всех прекрасными душевными качествами?
Нет, он был проницательным наблюдателем не только в природе, но и в быту. Знал: людям свойственно обманывать не только друг друга, но и себя:
«Вся история человечества говорит, что человек – ужасный софист и что его ум поразительно хорошо умеет отыскивать всевозможные оправдания тому, на что его толкают вожделения и страсти».
Он это понимал. Но знание и понимание – это одно, а вера и надежда – иное, существующее вне умствований и нередко вопреки ним.
«Прекрасное, великое – словом, сама жизнь – там, где борются за истину, за свет, за справедливость». Так писал, думал и действовал Пётр Кропоткин. Он прожил достойную, полную жизнь, исполненную смысла и содержания.
Быть может, самое скверное, что не даёт людям раскрыть полностью свои жизни, – обман и оправдание самих себя. Кропоткин был прав. Даже самые благостные религиозные заповеди становятся способом самообмана, если не воплощены в дела и поступки.
Нечто подобное происходит в общественной жизни.
Кант писал: надо не искать и не добиваться счастья; надо быть достойным счастья.
Свобода – бесценный дар. Каждому из нас и всему человечеству надо быть достойным свободы.
У этой истории нет завершения. Я использовал всё, что мог извлечь из записок Сергея Арсеньевича Воздвиженского, дополнив их некоторыми фактами. Складного продуманного автором финала не получается. Важен путь. Успешные путешествия заканчиваются там, где они начинались.
В жизни Сергея, судя по его записям, решительных перемен не произошло. Он не стал встречаться в Париже с Нестором Махно. Жизнь и творчество Петра Кропоткина пробудили в нём интерес к естествознанию и философии истории. Он написал нескольких научно-популярных книг.
…Вальтер Скотт сказал, что счастливый конец романа – это сахар, оставшийся на дне стакана. В нашем случае речь идёт не только о судьбе конкретных людей или выдающейся личности (тут всегда предопределён естественный тривиальный финал). Речь идёт о судьбе страны, о революционных ситуациях, о смысле истории человечества.
Записки Воздвиженского, работы Кропоткина и собственные изыскания привели меня к такому выводу.
Что такое революция и каков её смысл?
В отличие от дворцового переворота революция – это стихийное
