— Но твое мнение отличается…
— Спокойствие всегда воцаряется перед бурей, но как долго оно продлится?
— Идем, выпьем.
Рамзес убедился, что за лошадьми будет надлежащий уход, а потом сел с Ашой в тени наклоненного навеса, лицом к пустыне. Слуга принес им свежего пива и благоухающие одежды.
— Ты веришь в мирные намерения хеттов?
Аша размышлял, пробуя восхитительный напиток.
— Хетты — воины и завоеватели, в их словаре слово «мир» скорее принадлежит поэзии, не имея настоящего содержания.
— То есть они лгут.
— Они надеются, что молодой властитель с миролюбивыми идеями не будет обращать столько внимания на защиту страны и постепенно ослабит ее месяц за месяцем.
— Как Эхнатон.
— Пример выбран удачно.
— Они делают много оружия?
— Его количество значительно возрастает.
— Ты считаешь, что война неизбежна?
— Роль дипломата состоит в том, чтобы оттягивать неизбежное.
— Как ты сделаешь это?
— Я не могу ответить на этот вопрос, мой круг обязанностей не позволяет мне видеть общую картину и предложить нужные средства для нынешнего положения вещей.
— Ты хочешь исполнять другие обязанности?
— Это решаю не я.
Рамзес посмотрел на пустыню.
— Когда я был ребенком, Аша, я мечтал стать фараоном, как мой отец, потому что я думал, что власть — прекраснейшая из игр. Сети открыл мне глаза, подвергнув меня испытанию с диким быком, и я скрылся в другой мечте — всегда оставаться рядом с ним, под его защитой. Но он умер, а вместе с ним все мечты. Я молил о том, чтобы судьба отдалила от меня правление, и я понял, что отец подаст мне знак. Менелас пытался уничтожить меня, мой лев, мой пес и начальник моей стражи спасли меня, так я объединился с душой моего отца. С этого момента я решил, что не буду больше противиться судьбе. То, чего желал Сети, свершится.
— Помнишь, мы говорили об истинном могуществе с Сетау, Моисом и Амени?
— Амени нашел его в служении своей стране, Моис в строительстве, Сетау в познании змей, а ты в дипломатии.
— Истинное могущество… Именно ты будешь обладать им.
— Нет, Аша, оно пройдет сквозь меня, воплотится в моем сердце, в руках и покинет, если я не смогу удержать его.
— Подарить жизнь царству… Цена не слишком высока?
— Я не могу действовать по своему усмотрению.
— Твои слова звучат почти пугающе, Рамзес.
— Ты думаешь, мне неведом страх? Какими бы ни были препятствия, я буду править и продолжу дело моего отца, чтобы передать моему наследнику Египет мудрым, сильным и прекрасным. Ты согласен помочь мне?
— Да, Великий Царь.
Шенар предавался мрачным мыслям.
Греки потерпели неудачу самым жалким образом; Менелас, одержимый желанием добыть Елену, потерял разум и не смог устранить Рамзеса. Единственное, но серьезное утешение — Шенар сумел убедить брата в своей невиновности. Менелас и его воины уплыли, и никто не мог обвинить Шенара в том, что он был душой заговора.
Но Рамзес взойдет на трон Египта и будет безраздельно править… А он, Шенар, старший сын Сети, будет вынужден ему подчиняться и вести себя, как простой слуга! Нет, он никогда не согласится на подобное унижение.
Поэтому он и назначил встречу со своим последним союзником, человеком, близким к Рамзесу, находящимся вне подозрений, который, возможно, поможет бороться с Рамзесом изнутри и подточить его трон.
С наступлением ночи квартал горшечников оживлялся, зеваки и покупатели ходили между рядами лавок, глядя на вазы различных размеров и стоимости, которые продавали ремесленники. На углу одной из улочек продавец воды предлагал приятный и освежающий напиток.
Там стоял Аша, одетый в простую набедренную повязку и обычный парик, делавший его неузнаваемым, ждавший Шенара, также изменившего свою внешность. Мужчины купили бурдюк с водой в обмен на кисть винограда, как это делали простые крестьяне, и сели рядом у стены.
— Вы видели Рамзеса?
— Я теперь подчиняюсь не министру иностранных дел, а напрямую будущему фараону.
— Что это означает?
— Повышение.
— Какое?
— Еще не знаю. Рамзес занят формированием будущего правительства, а так как он верен старой дружбе, то Моис, Амени и я, должно быть, получим важнейшие места.
— Кто еще?
— Среди самых близких остается только Сетау, но он так привязан к изучению своих драгоценных змей, что отказывается от любой ответственности.
— Вам кажется, что Рамзес решился править?
— Хотя он осознает тяжесть ответственности и отсутствие опыта, он не уступит. Не надейтесь ни на какие уловки.
— Он говорил с вами о главном жреце храма Амона?
— Нет.
— Великолепно, он недооценивает его влияние и способность навредить.
— А разве этот человек не боится власти фараона?
— Он боялся Сети… А Рамзес — всего лишь молодой человек, мало сведущий в борьбе за влияние. Что касается Амени, то тут не на что надеяться, этот проклятый маленький писец привязан к Рамзесу, как собака к своему хозяину. С другой стороны, я надеюсь завлечь в свои сети Моиса.
— Вы пытались?
— Я потерпел неудачу, но это была лишь первая попытка. Этот еврей — человек неуравновешенный, но ищет истину, которая не совпадает с истиной Рамзеса. Если нам удастся предложить то, что он хочет, он перейдет в другой лагерь.
— Это не лишено смысла.
— Есть ли у вас какое-нибудь влияние на Моиса?
— Я не думаю, но, возможно, будущее даст мне какой-нибудь способ давления на него.
— А на Амени?
— Он кажется неподкупным, — признал Аша. — Но кто знает? С возрастом он станет рабом неожиданных слабостей, и мы сможем использовать его слабости.
— Я не собираюсь ждать, пока Рамзес соткет полотно, которое невозможно разорвать.
— Я тоже, Шенар, но вам все-таки придется набраться терпения. Провал Менеласа должен был показать вам, что хороший расчет исключает приблизительность.
— Сколько?
— Дадим Рамзесу опьянеть от власти, пламя, которое будет оживлять его, питается роскошью двора и заставит его потерять ощущение реальности. К тому же я стану одним из тех, кто докладывает о положении в Азии, и именно ко мне он будет прислушиваться.
— Каков ваш план, Аша?
— Вы желаете править, не так ли?
— Я достоин того, чтобы быть фараоном.
— Потребуется или свергнуть Рамзеса, или уничтожить его.
— Необходимость диктует свои законы.
— Перед нами два пути: внутренний заговор или внешнее вторжение. В первом случае мы должны заручиться поддержкой многих влиятельных людей страны, ваша роль здесь решающая. Вторая возможность основывается на действительном намерении хеттов и подготовке столкновения, в котором потерпит поражение Рамзес, но не Египет, если страна будет захвачена, то именно хетты завладеют Обеими Землями.
Шенар не скрывал своей досады.
— Не слишком рискованно?
— Рамзес — сильный соперник, вы не придете к власти так легко.
— Если хетты победят, они завладеют Египтом.
— Не обязательно.
— Что за чудо вы предлагаете?
— Речь идет не о чуде, а о ловушке, в которую мы заманим Рамзеса, не вмешивая в это напрямую страну. Он погибнет или будет ответствен за неудачу. В том и другом случае он не сможет продолжать править. А вы придете как спаситель.
— Разве это не иллюзия?
— Я не из тех людей, что тешат себя иллюзиями. Когда Рамзес назначит меня на точное место, я начну действовать. Если только вы не откажетесь от своих намерений.
— Никогда. Живой или мертвый, Рамзес должен уступить мне.
— Если нам все удастся, я надеюсь, что вы не окажетесь неблагодарным.
— На этот счет будьте уверены, вы заслуженно станете моей правой рукой.
— Позвольте в этом усомниться.
Шенар подпрыгнул.
— Уж не хотите ли вы сказать, что не верите мне?
— Ни на миг.
— Но позвольте…
— Не притворяйтесь удивленным, если бы я был таким наивным, меня бы давно убили. Разве можно верить обещаниям человека, стоящего у власти? Его поведение зависит лишь от его личных интересов, и ничего другого.
— Вы настолько искушены в таких делах, Аша?
— Просто я трезво смотрю на вещи. Когда вы станете фараоном, вы выберете себе советников, руководствуясь лишь требованиями момента, возможно, вы отстраните тех, кто, подобно мне, поможет вам взойти на трои.
Шенар улыбнулся.
— Вы обладаете исключительным умом, Аша.
— Путешествия позволили мне наблюдать за разными людьми и народами, но все склоняются перед законом сильнейшего.
— Это не про Египет во времена Сети.
— Сети умер, Рамзес воин, чья ярость не получила возможности для выхода. Это и есть наш шанс.
— Итак, в обмен на ваше содействие вы желаете немедленные блага.
— Ваш собственный ум также проницателен, Шенар.
— Мне хотелось бы знать точно.
— Моя семья обеспечена, но разве мы можем быть достаточно богаты? Для такого путешественника, как я, владеть множеством особняков — это неоценимое удовольствие. Пределом моих мечтаний было бы отдыхать то на Севере, то на Юге. Три дома в Дельте, два в Мемфисе, два в Среднем Египте, два в Фивах, один в Асуане кажутся мне необходимыми, чтобы пребывание мое в Египте было достаточно удобным и плодотворным.
