чтобы его поселили в форте! Как это понимать?!
– Да? – сказал мунши, пряча в карман очки для чтения. Он оглядел Мана с головы до ног и лизнул кончик моржовых усов. – Чем могу быть полезен? – спросил он на вежливом хинди. Однако за покладистым тоном и обходительностью Ман услышал стремительное движение шестеренок: мунши строил расчеты и прогнозы.
– Для начала можете спасти меня из этого пекла и распорядиться, чтобы приготовили комнату, нагрели воды для бритья и накрыли на стол, – ответил Ман. – Я с утра жарился на охоте, потом жарился в поезде и очень устал, однако вы уже полчаса гоняете меня туда-сюда, вдобавок этот человек мне сказал, что Фироз уехал – вернее, что его тут вовсе не было. Ну?! – воскликнул он, поскольку мунши до сих пор не предпринял попыток ему помочь.
– Быть может, у сахиба есть для меня письмо с разъяснениями от наваба-сахиба? Или от одного из его сыновей? – спросил мунши. – Я, увы, не знаком с сахибом лично, а без каких-либо разъяснений и распоряжений от хозяина… Сожалею…
– Сожалейте сколько душе угодно, – оборвал его Ман. – Меня зовут Ман Капур, я друг Фироза и Имтиаза. Мне немедленно нужно принять ванну, и я не намерен ждать, пока вы одумаетесь.
Властный тон гостя немного напугал мунши, однако он не шелохнулся и продолжал примирительно улыбаться, прекрасно понимая, какая на нем лежит ответственность. Эдак кто угодно может войти с улицы, зная, что господ нет дома, – представиться другом семьи, показать записку на английском и, пустив пыль в глаза слугам, обманом проникнуть в форт.
– Прошу прощения, – вкрадчиво проговорил мунши, – помилуйте, но…
– Слушайте, – перебил его Ман. – Фироз, возможно, не рассказывал вам обо мне, зато мне про вас много чего говорили. – (Мунши забеспокоился: чхоте-сахиб действительно его недолюбливал.) – Кроме того, наваб-сахиб наверняка не раз упоминал в разговоре моего отца. Они давние друзья.
– И как же зовут отца сахиба? – со снисходительным безразличием осведомился мунши, ожидая в худшем случае услышать имя какого-нибудь мелкого помещика.
– Махеш Капур.
– Махеш Капур! – Язык мунши тотчас забегал по усам, а сам он ошарашенно вытаращил глаза. Как такое возможно?! – Министр по налогам и сборам? – слегка дрожащим голосом уточнил он.
– Да. Министр по налогам и сборам, – кивнул Ман. – Ну, где тут уборная?
Мунши перевел взгляд с Мана на его сумку, затем на привратника и вновь на Мана. Никакого удостоверения личности он так и не получил. Может, попросить гостя предоставить какое-нибудь доказательство, любое, необязательно письмо от наваба-сахиба?.. И навлечь на себя еще больший гнев… Вот так задачка! Судя по голосу и грамотной речи, этот неряха в самом деле образован, и если он – сын министра по налогам и сборам, главного автора законопроекта, который неизбежно будет принят и в конце концов лишит семью наваба – и косвенным образом самого мунши – всех полей, лесов и пустошей… В таком случае это очень, очень важный гость, а он, мунши, так скверно и негостеприимно его встретил… Нет, хватит об этом думать. Как кружится голова!
Когда головокружение унялось, мунши подобострастно сложил вместе две ладони, отвесил Ману поклон и, вместо того чтобы велеть привратнику забрать у гостя сумку, подхватил ее сам. Он робко засмеялся, как бы дивясь своей глупости:
– Хузур [18], да что же вы сразу так не сказали? Я приехал бы на станцию вас встречать, привез бы вас сюда на джипе. Ах, хузур, добро пожаловать, добро пожаловать в дом вашего друга! Только скажите, что вам нужно, все будет моментально исполнено. Сын Махеша Капура… Сын Махеша Капура, подумать только! Ваше благородное присутствие так меня потрясло, что разум мой совсем помутился: я ведь даже стакана воды вам не предложил! Ай-яй-яй!.. Хузур должен жить в комнате чхоте-сахиба, – продолжал с замиранием сердца раболепствовать мунши, – это чудесная комната, с видом на поля и лес, где чхоте-сахиб любит охотиться. Кажется, хузур упомянул, что утром побывал на охоте? Завтра же утром организую хузуру охоту! На нильгау, оленей, диких кабанов; быть может, даже леопард попадется… Угодно ли хузуру поохотиться? Ружей у нас в достатке, лошадей тоже, если хузур изволит прокатиться верхом. А библиотека у нас не хуже, чем в Брахмпуре. Отец наваба-сахиба всегда заказывал по два экземпляра каждой книги, никогда не жалел на это денег. Кроме того, хузуру обязательно нужно взглянуть на город. С разрешения хузура я лично распоряжусь, чтобы вам провели экскурсию, показали больницу, Лал-Котхи и памятники. Чем еще может порадовать хузура бедный мунши? Желаете промочить горло после утомительной поездки? Я немедленно принесу вам миндального шербета с шафраном. Он прекрасно освежает и придает сил. И пусть хузур соберет мне всю одежду, которую нужно постирать. В гостевых комнатах есть сменная одежда, я велю сейчас же принести вам два комплекта. Приставлю к хузуру личного слугу: через десять минут он принесет вам горячей воды для бритья и будет ожидать дальнейших распоряжений милостивого господина.
– Хорошо. Прекрасно, – сказал Ман. – Где уборная?
10.8
Через некоторое время – когда Ман побрился, помылся и отдохнул – приставленный к нему молодой слуга по имени Варис повел гостя осматривать форт. Этот молодой человек разительно отличался от старика, который обслуживал Мана в брахмпурском доме Байтаров, – и, конечно, от мунши.
Лет двадцати с небольшим, крепкий, высокий, красивый, очень доброжелательный (каким и полагается быть слуге, который пользуется всецелым доверием хозяина и оттого уверен в себе), всей душой преданный навабу-сахибу и его детям, особенно Фирозу, Варис сперва показал Ману небольшую выцветшую фотографию в серебряной рамке, стоявшую на письменном столе Фироза. На ней была запечатлена вся семья: наваб-сахиб, его жена (которой на время фотосъемки позволили выйти с женской половины дома, разумеется), Зайнаб, Имтиаз и Фироз. Мальчикам было лет по пять; Фироз очень внимательно смотрел в камеру, склонив голову набок под углом в сорок пять градусов.
«Как странно, – подумал Ман, – я приехал сюда впервые, но форт мне показывает не Фироз, а чужой человек».
Форт казался бесконечным. Сначала Мана поразило величие этой постройки, а потом – запустение, в котором пребывало все вокруг. Они снова и снова взбирались по крутым лестницам, покуда не вышли на крышу с зубцами, бойницами и четырьмя квадратными башнями, каждая с пустым флагштоком. На улице почти стемнело. Во все стороны от форта тянулись безмятежные поля и леса, а город Байтар затянуло легкой дымкой от домашних очагов. Ману захотелось влезть на башню, но у Вариса не оказалось с собой ключей. Он рассказал, что в одной из башен недавно поселилась сова и в последнее
