ты найдешь утешение и обретешь счастье. А я буду вспоминать тебя утром и вечером, каждый день, пока не закрою глаза навсегда. Я прощаю тебе любые суровые мысли обо мне и проклятия, которые ты можешь высказать в мой адрес. И когда наконец ты простишь меня, то не смей винить себя ни в чем. Я прошу тебя помнить только мое благословение, Бар-Салим, Ре-мосе.
Мой сын не встал с кровати и не произнес в ответ ни слова, и я ушла - свободная, но с разбитым сердцем.
Глава пятая
Возвращение домой было похоже на возрождение. Я зарылась лицом в постельное белье, провела руками по каждому предмету мебели, погладила каждое дерево в нашем саду; я радовалась, что все вещи находятся там, где я их оставила. Кия застала меня в обнимку с кувшином воды. Я отправила малышку к Мерит с известием, что я дома, а затем поспешила в мастерскую Беньи. Мой муж увидел, как я подхожу, и выбежал навстречу. Казалось, что мы расстались несколько лет, а не недель тому назад.
- Ты так похудела, жена, - прошептал он, держа меня в объятиях.
- Я приболела в городе, - объяснила я. - Но теперь я здорова.
Он пристально посмотрел мне в лицо.
- Произошло что-то еще, - сказал Бенья, проводя пальцами по моему лбу. - Ты вернулась, чтобы остаться со мной, любимая? - обеспокоенно спросил он, и я поняла, по какой причине у него под глазами залегли глубокие тени.
Я успокоила его, крепко обняв.
- Я буду дома, как только смогу, - пообещал Бенья, целуя мои руки.
Я кивнула, слишком счастливая, чтобы сказать больше.
Когда я вернулась в свой дом, Мерит уже ждала меня там с теплым хлебом и свежим пивом. Но увидев меня, она закричала:
- Что они сделали с тобой, сестра? Ты худая, как кость, и глаза такие, словно ты пролила реки слез.
Я рассказала подруге о лихорадке и о ссоре Ре-мосе со своим господином. Услышав, что моего сына отправили на север, она охнула и сокрушенно покачала головой.
После того как мы съели то, что принесла Мерит, она приказала мне лечь отдохнуть и помассировала мне ноги.
Вся боль прошлых недель растаяла под ее сильными и уверенными пальцами. Я попросила Мерит сесть рядом со мной, взяла ее руку, еще теплую и влажную от масла, и продолжила рассказ о том, что случилось со мной в Фивах, включая встречу с Зафенатом Пане-ахом, правой рукой царя, который оказался моим родным братом Иосифом.
Мерит слушала молча, сочувственно поглядывая на меня, когда я рассказывала историю о своем первом замужестве, страшных событиях в Сихеме и убийстве Салима. Подруга сидела неподвижно и не произнесла ни звука, но на лице ее отражались все чувства: ужас, ярость, сострадание. Когда я закончила, она покачала головой.
- Понятно, почему ты раньше не говорила мне об этом, - грустно заметила она. - Мне жаль, что я с самого начала не смогла помочь тебе нести это бремя. Но теперь, когда ты наконец-то доверилась мне, я знаю, что ты не станешь требовать от меня клятвы, обещания хранить молчание. Дорогая, - сказала Мерит, прижимая мою руку к своей щеке, - для меня большая честь быть сосудом, в который ты излила историю своей боли и силы. Все эти годы я любила тебя как родную дочь, и никто не мог сделать меня счастливее. Теперь, когда я знаю, кто ты такая на самом деле и сколь трудной была твоя жизнь, я горжусь, что числю тебя среди тех, кто мне дорог.
Мы посидели молча, и это была уютная тишина, а потом Мерит собрала посуду.
- Пойду-ка я, пожалуй, чтобы ты успела приготовиться к приходу Беньи, - сказала она, взяв меня за руки и призвав на наш дом благословение Исиды и Хатор.
Но прежде, чем выйти за дверь, Мерит обернулась и с улыбкой произнесла:
- Так или иначе, всё позади. Я загляну к тебе завтра. Надеюсь, ты отдохнешь с дороги и сумеешь на славу угостить любимую подругу, а?
Вскоре вернулся Бенья, и мы упали на неразобранную постель, как нетерпеливые юные любовники. А потом, запутавшись в одежде друг друга, уснули глубоким и счастливым сном.
Правда, посреди ночи я вдруг пробудилась в испуге, но затем улыбнулась от радости, что снова дома.
После возвращения я особенно остро стала чувствовать простые радости жизни. Я просыпалась первой и разглядывала лицо Беньи, вознося благодарность богам. По дороге к источнику или за прополкой в саду я внезапно удивлялась тому, что более не ощущаю груз прошлого. Щебечущая птичка вызывала у меня слезы умиления, а каждый восход солнца казался подарком.
Когда посланник наместника вновь появился перед нашей дверью, я застыла от ужаса при мысли о том, что мне снова придется покинуть свой дом, хотя и знала, что однажды это случится. Но к счастью, мне не требовалось приезжать в дом царского наместника на восточном берегу Великой реки. В письме говорилось, что мечта Иосифа исполнилась: у него родился второй сын. Однако на сей раз всё произошло так быстро, что Ас-наат даже не успела послать за мной. Мальчика назвали Эфраим. И, хотя я не оказала его жене никакой услуги, Зафенат Пане-ах прислал мне в дар три меры ослепительно белого полотна. Когда Бенья спросил, откуда такой роскошный подарок, я поведала ему все без утайки.
В третий раз уже я рассказывала свою историю: сначала Веренро, потом Мерит, а теперь вот Бенье. Но теперь сердце мое не билось учащенно, а глаза не наполнились слезами. Это была всего лишь история из далекого прошлого. Выслушав, муж обнял меня, чтобы успокоить, и я укрылась между руками Беньи и его бьющимся сердцем.
Бенья был каменным утесом, на котором стояла моя жизнь, а Мерит - живительным источником, из которого я черпала силу. Однако подруга старела и возраст все больше тяготил ее.
Последние зубы выпали, и она уверяла, что это к лучшему.
- Зато они уже больше не болят, - смеялась она. - Да и на мясо тратиться не надо.
Но ее невестка Шиф-ре мелко рубила и разминала каждое блюдо, так что Мерит могла наслаждаться не только добрым пивом, но и вкусной едой. Она посещала со мной множество родов, радуясь появлению здоровых младенцев и искренне печалясь, когда на нашем пути встречалась смерть. Мы обе знали, что ее дни сочтены, а потому каждый раз прощались
