Александр Ахматов - Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

Конница Лукулла подступила к самому подножию холма, на склоне которого выстраивались восставшие.

Римские всадники громкими криками и свистом вызывали на бой конников восставших, которые своей численностью более чем в два раза уступали врагу. Ириней едва удерживал товарищей, приходивших в ярость от доносившихся до них насмешек и оскорблений.

Вскоре, однако, с римской стороны зазвучали трубы и буцины, подававшие сигнал всадникам к отходу.

Конница римлян, разделившись, отъехала на фланги преторского войска, уже построенного для битвы.

Прошло еще немного времени, и почти одновременно с обеих сторон высыпали навстречу друг другу легковооруженные, причем повстанцы имели над римлянами численный перевес и наступали со стремительной быстротой, сбегая с холма.

Началась частая перестрелка.

Римские стрелы почти без промаха находили свои жертвы среди восставших, но последние неудержимо наступали, желая поскорее схватиться с врагом в ближнем бою. В отдельных местах противники уже бились друг с другом мечами и копьями.

Римские трубачи подали своим сигнал к отступлению. Велиты Лукулла под прикрытием стрелков из лука, осыпавших врага своими стрелами, быстро отошли в тыл через интервалы первой и второй линий тяжеловооруженных.

После короткой паузы прозвучал новый трубный сигнал — это был сигнал атаки.

Тяжелая пехота римлян двинулась вперед, на ходу смыкая ряды.

Легковооруженные повстанцы метнули во врага последние дротики и камни, после чего быстро отступили, подчиняясь нестройному и хриплому сигналу нескольких буцин, прозвучавших с вершины холма, на склоне которого Минуций выстроил свои основные силы.

Сомкнутый строй римлян, равняясь по фронту, быстро продвигался вперед. Одновременно Лукулл производил перегруппировку своей конницы, решив использовать более пологое место на левом фланге для стремительного удара всадников по правому флангу противника.

Между тем легионеры Аниеннской когорты и наступавшие бок о бок с ними самниты, все выше и выше поднимаясь вверх по склону холма, уже готовили к броску свои дротики.

Однако восставшие опередили врагов, обрушив на них сверху град тяжелых копий.

Вслед за этим раздался страшный тысячеголосый вопль, эхом разнесшийся по окрестным холмам и долинам.

Минуций подал знак своим легковооруженным, которые успели рассредоточиться позади тяжелой пехоты, и они через головы впереди стоящих товарищей стали бросать в римлян дротики и камни.

Аниеннская когорта и когорта самнитов понесли огромные потери в самом начале сражения. Среди них было много убитых, еще больше раненых. Хотя они тоже стали метать свои копья, но, брошенные снизу вверх, они либо не долетали до цели, либо, будучи уже на излете, успешно отбивались щитами стоявших выше солдат Минуция, копья которых, напротив, летели далеко и, падая сверху вниз, насквозь пронзали щиты и доспехи вражеских воинов.

Минуций приказал горнистам трубить наступление, но сигнал прозвучал с опозданием, потому что обе стороны с диким криком уже сошлись в яростной рукопашной схватке.

Дрались грудь с грудью, щит о щит. Теперь это была никем не управляемая кровавая бойня. Слова командиров тонули в общем шуме — криках сражающихся и раненых, лязге и грохоте оружия.

А со стен Капуи за битвой наблюдали тысячи горожан, которые вели себя так, словно они присутствовали на гладиаторском представлении в амфитеатре. Капуанцы сотрясали воздух оглушительными воплями, бряцали медными щитами, трубили в трубы и рожки.

В течение четверти часа ни восставшие, ни римляне не отступили ни на шаг. Однако на обоих флангах, где сражались вспомогательные отряды кампанцев, успех все больше склонялся в пользу беглых рабов.

Заметив это, Лукулл приказал Клептию возглавить резервный манипул триариев и вести его на помощь Рабулею, солдаты которого с трудом удерживали натиск противника, а Марка Лабиена с тремястами всадников послал в обход правого фланга мятежников, теснивших путеоланцев и куманцев.

В это же время Минуций направил отборный отряд во главе с Барием прямо в центр дерущихся, рассчитывая, что если удастся обратить в бегство римлян и самнитов, то кампанцы немедленно последуют их примеру.

Очень скоро сражавшаяся в центре храбрая Аниеннская когорта заколебалась и начала отступать под неодолимым натиском восставших, предводимых Ламидом и Барием. Самниты тоже не в силах были удерживаться на занимаемых ими крайне неудобных позициях.

Но и на ровном месте, куда постепенно переместилось сражение, римлянам и их союзникам не удалось остановить наступление рабов, сражавшихся с бешеной отвагой.

Преторское войско отступало по всему фронту. Лукулл бросил на помощь Клептию и Рабулею две турмы всадников (последний свой резерв), оставшись с одними ликторами и контуберналами. Его велиты, имевшие мечи и щиты, все до одного втянулись в сражение. Лучники и пращники бездействовали. Напротив, все легковооруженные Минуция, подбирая мечи, копья и щиты убитых, спешили на помощь товарищам и смело вступали в бой.

Первыми обратились в бегство капуанцы. Военный трибун Цезон Рабулей пал духом и ускакал на коне в Капую.

Гней Клептий, храбро сражавшийся и ободрявший солдат в пешем строю, во время охватившей всех паники был сбит с ног толпой беглецов, при падении выронив и потеряв меч, что, несомненно, спасло ему жизнь, ибо разъяренные повстанцы убивали каждого, кто не бросил оружия.

Вместе с легатом попали в плен многие солдаты и несколько центурионов отборного манипула, которым он командовал.

Аниеннская когорта была полностью разгромлена.

Отступая в беспорядке, римляне пытались найти спасение за стенами Капуи, устремившись к Юпитеровым воротам, но путь им отрезали всадники Иринея и Сатира, беспощадно рубившие бегущих. Тогда они бросились к лагерю у Флувиальских ворот, где Кассий Сукрон попытался закрепиться с теми немногими, кто еще сохранил оружие и присутствие духа.

Однако римлянам не удалось отстоять свой лагерь. Сюда примчался сам Минуций с тридцатью своими телохранителями и стал сзывать к себе воинов, занятых преследованием врагов, бегущих в направлении Калатии.

Собрав около трехсот человек, он приказал им атаковать преторские ворота римского лагеря, которые с горстью легионеров и немногих самнитских воинов защищал Кассий Сукрон.

Мемнон, находившийся в отряде телохранителей Минуция, соскочил с коня и, увлекая за собой несколько десятков бойцов, пошел с ними в обход лагеря, чтобы занять квесторские ворота.

В конце концов лагерь был взят, а находившиеся в нем защитники частью перебиты, частью захвачены в плен.

Кассий Сукрон сражался мужественно, получив ранения в голову и в руку. Он остался жив благодаря Минуцию, который оказался рядом и не дал своим воинам прикончить доблестного центуриона.

Сражение у Тифатской горы закончилось быстрой и полной победой восставших. Войско претора было разбито и рассеяно.

В захваченном римском лагере Минуций обнаружил мешки с деньгами общим весом не менее пятнадцати талантов. Это были деньги, предназначенные для выплаты жалованья солдатам.

В плен попали военный трибун и легат претора Гней Клептий, командир Аниеннской когорты Кассий Сукрон, восемь центурионов, четырнадцать оптионов и около восьмисот простых солдат — римлян, самнитов и кампанцев. В Капуе удалось укрыться не более полутора тысяч человек. Все знамена Аниеннской когорты оказались в руках победителей.

Луций Лукулл вернулся в Капую с несколькими десятками всадников.

Претор был в отчаянии. Он ожидал чего угодно, только не такого позора. Глубоко потрясенный, он заперся в одной из комнат дома префекта и никого не принимал.

Цельзий Гельвинован, пока Лукулл пребывал в угнетенном и подавленном состоянии, взял руководство обороной города в свои руки, приказав запереть все въездные ворота, усилить охрану гладиаторских школ, а жителям, способным сражаться, занимать крепостные стены. Он опасался, как бы дерзкие мятежники, окрыленные успехом, не попытались ворваться в город с помощью лестниц.

Но Гельвинован напрасно тревожился. Минуций прекрасно понимал, что ему не овладеть городом, опоясанным мощнейшими стенами. Этого не смогли сделать даже две консульские армии во время Ганнибаловой войны, хотя в их распоряжении были все виды осадных машин. Предводитель восставших решил дождаться появления Марципора, которого он заслал в город, чтобы при его посредничестве помочь гладиаторам школы Батиата составить заговор. Только при содействии заговорщиков внутри города Минуций рассчитывал ворваться в него и захватить столицу Кампании…

В четырех милях от Калатии, там, где от Аппиевой дороги ответвлялась дорога, ведущая на Ателлу, стоял старый трактир с конным двором.