Платье Мэйлин пестрое и яркое – аляповатый розовый цвет крабового мяса, экстравагантный зеленый оттенок листьев подорожника и радостный красный цвет Нового года – прекрасно соответствует ее статусу повитухи. Экземпляр «Разных записей женщины-врача» красуется на столе между нами. Трактат только‑только опубликован – в шестнадцатый день третьего лунного месяца пятого года правления императора Чжэндэ. Вокруг нас на ветвях колышутся только что раскрывшиеся листья, а в воздухе разносится аромат цветущих пионов. Девочки в доме занимаются разными делами в зависимости от возраста. Они решают головоломки, вышивают, шьют, играют на различных инструментах, пишут иероглифы и декламируют произведения классиков. Вдалеке в саду двое мальчишек запускают воздушного змея. Несколько ребят мчатся по дорожкам сада, игнорируя предупреждения матерей и слуг об осторожности, пока я не повышаю голос и не приказываю им немедленно остановиться. Чтобы вознаградить мальчиков за послушание, я выдаю каждому по финику. Вскоре вокруг меня собираются остальные дети, и я раздаю им лакомства, которые по такому случаю всегда ношу в кармане.
Дети уходят, а я рассматриваю наше с Мэйлин отражение в зеркале пруда. На ум приходят слова о супружеских парах: идти рука об руку до седин. То же самое можно сказать и о нас с Мэйлин. С каждым урожаем ци почек ослабевает. Мужчины начинают терять волосы, женщины тоже. Наши зубы, кажется, удлиняются. Наши кости становятся хрупкими. То, что когда‑то было морщинками от улыбок и смеха, превращается в следы сожаления и печали. А иногда в борозды гнева или высокомерия. Но, глядя на наши отражения, я не вижу потери ци, хотя нам обеим недавно исполнилось пятьдесят.
Я слышу шум голосов. Госпожа Чжао, госпожа Ко и Маковка появляются в поле зрения и по зигзагообразному мосту идут в нашу сторону. Большую часть своей жизни я чувствовала себя одинокой, но с годами круг женщин принял меня, и я полюбила каждую из них. Госпожа Чжао вскидывает руку и машет нам с Мэйлин, а я думаю о прожитых годах. Я помню, как мама на смертном одре сказала: «Жизнь подобна солнечному лучу, пробивающемуся сквозь трещину в стене». Помню, как бабушка посетила меня во сне и предсказала, что я доживу до семидесяти трех лет.
Если это так, значит, за моей спиной две трети жизни. Но кто знает, сколько дней осталось у такой женщины, как я, и что я могу сделать в окружении красоты и любви?
Постскриптум к переизданию «Разных записей женщины-врача»
Сестра моего деда госпожа Тань Юньсянь – женщина-врач знатного происхождения. Помню, маленьким мальчиком, у меня еще не прорезались молочные зубы, я видел, как двоюродная бабушка лечила пациентов в Особняке Золотого света, где я жил и живу до сих пор, и в доме мужа, в Благоуханной усладе.
Она не знала неудач и при жизни добилась славы благодаря своим медицинским навыкам, исцеляя и богатых, и бедных, которым помогала на благотворительных началах. Она дожила до девяноста шести лет, не оправдав давние предсказания о более ранней смерти, и умерла только на тридцать пятом году правления императора Цзяцзина [1556], став свидетельницей правления пяти императоров и доказав, что была очень хорошим врачом.
Говорят, потомки человека, спасающего жизни, будут процветать и благоденствовать, но в данном случае этого не произошло. Сын госпожи Тань, Ян Лянь, умер в юном возрасте. Спустя много лет единственный внук госпожи Тань, Ян Цяо, был обезглавлен за преступления политического характера. Все его потомки также были убиты, в результате чего у госпожи Тань не осталось наследников мужского пола, которые могли бы делать ей подношения в Загробном мире. Без них некому было позаботиться и о сохранении ее трудов, и ее книга постепенно исчезла из книжных лавок. Я искал трактат госпожи Тань, пока не познакомился с человеком, у которого в личной библиотеке нашелся один экземпляр. Он одолжил книгу мне, чтобы я мог переписать слова двоюродной бабушки и сделать новые ксилографии. Тогда книгу удастся напечатать и снова распространить.
Я не сумел разгадать все загадки госпожи Тань. Лекарства, которые она готовила в старости, по слухам, были еще более оригинальными, чем те, что описаны в книге. Многие считают, что госпожа Тань приобрела чудесные способности, как у величайших практиков прошлого, которые могли, просто взглянув на человека, увидеть его насквозь и понять, что его беспокоит. Но если госпожа Тань достигла таких высот, почему она не описала эти случаи? Или же она фиксировала их, но решила сохранить в тайне? Если да, то где сейчас эти записи? Меня терзает мысль, что ее бумаги попались на глаза какой‑нибудь служанке или младшей жене в Благоуханной усладе, те могли посчитать их бесполезными и использовать бесценные страницы в качестве крышечек для банок с соленьями и соусами.
После новой публикации, как я надеюсь, истории болезни, описанные госпожой Тань, помогут не только жителям одной деревни или города, а всем людям, населяющим нашу страну.
Я предлагаю этот постскриптум на тринадцатом году правления императора Ваньли [1585] со ста поклонами.
С уважением,
Тань Сю
В первые дни пандемии я, как и многие, находилась в изоляции и чувствовала себя не в своей тарелке. Однажды, когда я проходила мимо одного из книжных шкафов – а я делаю это не менее десяти раз в день, – корешок одного из томов бросился мне в глаза. Не знаю почему, ведь он был серым с еле заметной надписью приглушенного тона. Я взяла том с полки, это оказалась «Медицина, метафора и роды в позднеимперском Китае» авторства Или У. Взглянув на титульный лист, я обнаружила, что книга стоит у меня на полке уже десять лет, но я ни разу даже ее не открыла. Я подумала: «Ну вот, я в центре глобальной пандемии. Может, сейчас самое время прочитать что‑то такое?», села за стол и раскрыла книгу. На девятнадцатой странице я наткнулась на упоминание о Тань Юньсянь, женщине-враче времен династии Мин, которая, в 1511 году, в возрасте почтенных пятидесяти лет, опубликовала книгу историй болезни своих пациенток. Мне стало любопытно, и я отложила Или У, подошла к компьютеру, поискала информацию о Тань Юньсянь и обнаружила, что ее трактат доступен не только на китайском, но и на английском языке. На следующий день мне доставили экземпляр «Разных записей женщины-врача», переведенных Лоррейн Уилкокс совместно с Юэ Лу. Вот так, потратив примерно двадцать шесть часов, я отыскала героиню своей следующей книги.
Корешок исторического исследования, бросившийся мне в глаза, и незамедлительное получение упомянутого в
