Ознакомительная версия.
Правду говоря, я тоже была в растерянности. При всем моем страстном стремлении к миру все во мне противилось контактам с Арафатом. Этот человек никогда не вызывал у меня симпатии; его двуличие и скользкое поведение казались мне отвратительными. Но что поделаешь, палестинский народ избрал его своим единственным представителем. Президент США Джордж Буш-старший и его государственный секретарь Джеймс Бейкер первыми из руководителей свободного мира начали контакты с Арафатом еще в начале 80-х годов и призывали Израиль признать ООП и вступить в переговоры с ней. Категорический отказ Ицхака Шамира вызвал у них сильное раздражение. Острый на язык Бейкер был жестче президента; он открыто и жестко критиковал позицию Израиля. «Оставьте раз навсегда свою нереальную мечту о неделимом Эрец Исраэль», – сказал он, добавив, что США устраняются от всякой помощи сторонам в израильско-палестинском конфликте. Граждане Израиля были ошеломлены его резкими словами: «Запишите телефонный номер Белого дома и позвоните, когда будете серьезными в вопросе о мире».
Таков был фон, на котором возникла инициатива Осло. Левые к тому времени тоже освободились от остатков эйфории, охватившей их после Шестидневной войны. Действительность была мрачной: террор бесновался, и в мире не было никого, кто готов был поддержать Израиль. Компромисс с заклятым врагом? Что поделаешь, не мы выбираем лидеров противоположной стороны.
Это была не только ломка общепринятых понятий, но и ломка нашего эмоционального мира. Те, которых мы привыкли ненавидеть, которые устраивали теракты и проливали кровь наших граждан, превращаются в партнеров? Я думала о мужестве людей, начавших этот процесс, который даже я, при всей моей умеренности, затрудняюсь принять.
Следя по телевидению за тем, как руководство ООП во главе с Арафатом прибывает из Туниса, как колонна их автомашин проезжает через контрольные пункты ЦАХАЛа на пути в Газу, в соответствии с первым соглашением Осло, я чувствовала легкую тошноту. Газа, Газа – зачем мы вообще вошли в нее, зачем взяли на себя ответственность за нее? До сих пор она стоит у нас как кость в горле – ни проглотить, ни выплюнуть. Даже Арафат, ставший председателем вновь созданной палестинской автономии, вскоре проникся неприязнью к Газе и перевел свою «столицу» в город Рамаллу на Западном берегу.
Меня не оставляла горечь сожаления о том, что Израиль упустил возможность заключения мира с Иорданией, в рамках которого территории перешли бы под власть Хашимитского королевства. В короле Хусейне я видела достойного партнера для мирного урегулирования. Ведь все это было достижимо: в 1988 году Шимон Перес вел секретные переговоры с королем в Лондоне и пришел с ним к соглашению, которое могло стать основой для мирного договора. Когда Перес показал этот документ главе правительства Шамиру, тот порвал его и выбросил в корзину для бумаг. Когда это стало известно Хусейну, он сделал разумный с его точки зрения шаг: заявил, что отмежевывается от Западного берега и передает все права на него палестинскому народу и его представителю – руководству ООП. Пусть израильтяне попробуют договориться с Арафатом, если не хотят договариваться со мной – такова была суть его решения. Тем самым он избавил свое королевство от многих неприятностей и просто оставил их нам. Израиль потерял партнера, который был во сто раз лучше Арафата. Цену тогдашнего отказа мы платим до сих пор. Соглашения нет, оккупация продолжается, и мир постепенно отворачивается от Израиля. С этим вечным конфликтом мы надоели всем, в том числе и бывшим друзьям.
Все умеренные силы в народе были взволнованы и полны надежд, несмотря на колебания и отвращение к Арафату. Подписание первого соглашения в саду Белого дома было впечатляющей церемонией, и очень хотелось верить, что перед нашими глазами открывается новая страница истории. Видеть стоящими в одном ряду, на глазах у всего мира, президента Клинтона, главу нашего правительства Ицхака Рабина, Ясера Арафата и Шимона Переса, который был присоединен к тройке руководителей за его большой вклад в этот процесс… Все руководители, кроме Рабина, улыбались, особенно Арафат. Рабин был серьезен и сдержан. Можно было ощущать буквально физически, как трудно ему, старому солдату, всю жизнь воевавшему против палестинцев, пожимать руку Арафату.
В дополнение к официальному соглашению Рабин и Арафат обменялись письмами, в которых уточняются обязательства сторон. Рабин от имени правительства обязался «признать ООП представителем палестинского народа и вести с ней переговоры в рамках процесса мира». Письмо Арафата содержало обязательство от имени ООП «продолжать процесс мира и урегулировать конфликт между двумя сторонами мирными средствами, отказаться от террора и других действий насилия».
Все это звучало для нас, людей умеренного лагеря, как дивная музыка. Мы так хотели верить в жизнь без террора и войн!
После подписания этого соглашения, которое было по сути дела декларацией о намерениях, начались практические переговоры, результаты которых были обобщены в документе из четырехсот страниц и получили название «Осло-2». Наши представители, включая Рабина и Переса, вели переговоры с Арафатом и его людьми в течение сотен часов. В тот период у нас развилась своего рода «мода на Арафата», похожая на моду поездок в Каир сразу после подписания мирного договора с Египтом. Многих израильтян вдруг обуяло желание встретиться с «раисом», в надежде убедиться, что его устрашающий образ не соответствует реальности. Многочисленные делегации побывали у него, а он играл роль радушного хозяина и всячески старался ублаготворить гостей. Он со своей стороны хотел изменить свой имидж террориста и создать себе репутацию «доброго дядюшки Ясера», в то время как в переговорах очень жестко отстаивал свою линию.
Союз журналистов организовал несколько делегаций для встречи с ним. Я могла участвовать в одной из них, включавшей журналистов русскоязычной прессы, но отказалась. Манеры Арафата как добродушного дядюшки казались мне ужасно фальшивыми. Мир – да, охотно; симпатия – нет. Можно перестать убивать друг друга, но любить необязательно.
Соглашение «Осло-2» привело к созданию палестинской автономии, определило ее полномочия и взаимоотношения с израильскими органами власти и безопасности. По количеству страниц документа можно судить, насколько это было сложно. Народ в целом не знал содержания документа и вынужден был довольствоваться цитатами, которые публиковали осведомленные журналисты. Известны были только даты: переговоры об окончательном урегулировании должны были начаться в мае 1996 года и закончиться в октябре 1999 года подписанием соглашения, которое будет означать конец кровопролитного конфликта между Израилем и палестинцами.
Хозяева газеты, в которой я тогда работала, поехали со мной в Иерусалим; там, в здании кнессета, я должна была встретиться с Йоси Бейлином, самым авторитетным знатоком во всем касающемся соглашений Осло – первого и второго. Главный вопрос, который я хотела задать ему – что будет дальше. Как должны развиваться события после подписания второго соглашения.
Бейлин был восторженным пропагандистом процесса Осло. Израильские и зарубежные журналисты, дипломаты и делегации занимали очередь у его кабинета. Нам пришлось немножко подождать, пока он закончит беседу с членами японской делегации.
Во время ожидания в приемной перед кабинетом я видела Рабина проходящим по коридору в сторону зала пленарных заседаний кнессета. Выражение его лица было мрачным. Мы знали, что он переживает тяжелые дни, что правая оппозиция яростно выступает против процесса урегулирования с палестинцами.
Перед встречей с Бейлином я читала много статей о процессе Осло. Особенно сильное впечатление произвела на меня статья ныне покойного историка и публициста Мирона Бенвеништи. В ней автор с помощью фактов и карт доказывал, что из-за еврейских поселений, построенных в различных точках Западного берега, передача этих территорий под власть палестинцев невозможна. Чтобы осуществить один из главных пунктов соглашения, нужно будет выселить всех поселенцев, что чревато вспышкой гражданской войны в Израиле.
Бейлин был в приподнятом настроении. В его объяснениях все звучало легко и просто. ЦАХАЛ оставит густо населенные палестинцами районы на Западном берегу. В дальнейшем будет несколько этапов передислокации сил, и в ходе каждого этапа Израиль передаст под контроль палестинцев дополнительные территории. Управление автономии создаст полицейские формирования для наблюдения за порядком и внутренней безопасностью; других вооруженных сил на территории автономии не будет. Уже созданы комиссии для координации действий между Израилем и палестинцами в области безопасности и в других областях.
Я спросила, каково его мнение о статье Мирона Бенвеништи. У меня не было сомнения, что он читал ее. Бейлин сказал, что он не разделяет пессимистическую точку зрения автора статьи. Будут вестись переговоры, и стороны будет искать решения для проблемы поселений. Часть их, возможно, будет эвакуирована, часть останется на месте под израильским суверенитетом. Хотя Бейлин заражал своим оптимизмом, мне казалось, что он рисует упрощенную картину. Но так хотелось верить!
Ознакомительная версия.
