Виктор Светиков - Последняя граната

В долине цвели гранаты. На фоне ослепительно блистающих горных вершин украшенные нежно-розовыми лепестками деревья казались лейтенанту Александру Демакову сказочными декорациями. Лишь дурманящий аромат цветов не оставлял сомнений: буйствовала весна. Это была третья весна Афганистана после Апрельской революции.

— А у нас, на Каме, по утрам еще морозит, — обернулся к офицеру идущий впереди рядовой Фердинанд Валиев. Служба у солдата подходила к концу, и он все чаще и чаще уносился мыслями в родные края.

— Еще морозит, — машинально повторил Александр, на мгновение представив свою сибирскую деревню в хвором снегу, речку за огородом с ноздреватыми проталинами льда.

— Разговоры! — как бы спохватился он, чтобы заглушить воспоминания.

Рассредоточившись, мотострелковый взвод, который возглавлял он, заместитель командира роты по политчасти лейтенант Демаков, осторожно продвигался вдоль садов и виноградников, аккуратно обработанных полей и огородов с ранними овощами — так называемой зеленой зоны, в отличие от горных и пустынных районов. Обязанности взводного Александр исполнял со вчерашнего дня: заболел лейтенант Александр Тарнакин, и политработнику пришлось подменить его. Тишина стояла удивительная. Слышался лишь мерный шорох шагов. А она, тишина, порой хуже раскатов орудийного грома. Ведь не знаешь, где тебя поджидает враг, из-за какого валуна ударит его пулемет или автомат.

За небольшим кишлаком взвод резко повернул в горы — туда убегала единственная в этом месте дорога. Цветущая долина осталась позади.

Это были места, где зверствовала крупная банда муллы Ахмада. Бандиты жестоко расправлялись с активистами и бойцами самообороны, ставили мины на дорогах и тропах. Участились случаи нападения душманов на колонны с мирным грузом для дехкан.

Взвод спешил в район заброшенного кишлака, жителей которого за поддержку правительства республики бандиты сожгли. Демакову с подчиненными предстояло занять небольшую горную площадку, нависшую над проходящей ниже извилистой дорогой, и обеспечить безопасность большой автоколонны, что проследует через ущелье во второй половине дня.

Горная площадка, хорошо защищенная со всех сторон, представляла собой удобную позицию, но имела существенный недостаток: исключала возможность использования техники. Бронетранспортеры не могли подняться к ней.

Определенный участок дороги справа предстояло охранять первому взводу, которым командовал старший лейтенант Владимир Кушнарев.

Дороги... Та, что предстояло охранять, с незапамятных времен пересекала огромные пустынные плоскогорья, обрамленные крутолобыми скалами, цветущие долины, быстрые холодные реки. Она соединяла Среднюю Азию со сказочным некогда Индостаном.

Еще в детстве Демакову попалась в руки растрепанная книжка о походах Александра Македонского. В ней были картинки: войско штурмовало древнюю крепость; воин в латах сражался с гигантским вараном, похожим на вымершего ящера; жестокий смерч засыпал песком заблудившийся караван верблюдов. Книжка так увлекла Сашу, что он начал просить в сельской библиотеке все, что писалось о Средней Азии той поры. Он узнал, что те неведомые земли привлекали алчные взоры и персидских царей, и Искандера Зулькарнайна (Александр Двурогий — так называли на Востоке Александра Македонского). Не миновали их английские колонизаторы. Орда за ордой накатывались на эту землю, и несть числа тем, кто был убит, проткнут копьями, изрублен мечами, сожжен в огне, посажен на кол.

Дороги, дороги... Испокон веков по ним в Афганистане тянулись и верблюжьи караваны разноплеменных купцов, и овечьи отары, и кибитки кочевников-скотоводов. Добротные дороги для горных жителей сокращают расстояния, сближают и объединяют их. И враги знают это. Всеми силами и средствами они пытаются перерезать эти артерии жизни. Душманы хотят затормозить развитие страны. Богачам выгодно держать народ в нищете и темноте — так им легче повелевать.

Лейтенант Демаков все это отлично понимает. И считает своим долгом помочь афганскому народу в строительстве новой жизни. Еще на рассвете, получив задачу, он сразу же отправился к подчиненным и лично проверил их готовность — получены ли боеприпасы, сухой паек, осмотрел оружие. Поинтересовался настроением каждого. Самый высокий во взводе рядовой Сергей Варнавский отмалчивался и хмурил брови.

— Что, Сережа, молчит Буденновск? — посмотрел Демаков в глаза солдату.

Тот ничего не ответил, только пожал плечами. Но политработник понимал, в чем дело. Если из Кабула приходил винтокрылый «почтарь», и писем Варнавский не получал (а такое иногда случалось), то Сергей, по натуре человек впечатлительный, обычно уходил в себя. В далеком Буденновске жили его родители и еще один дорогой ему человек, при виде каллиграфического почерка которого у парня светлело лицо.

— Выше голову, — озорно подмигнул ему Демаков. — Жизнь прекрасна и удивительна! А письмо твое просто еще не успели на почте рассортировать. Не так ли, Азамат? — обратился офицер к рядовому Ягофарову.

— Точно так, — мягко улыбнулся тот.

Азамат Ягофаров во взводе и даже в роте выделялся начитанностью, обаянием. Силой своей эрудиции он покорял товарищей и к нему всегда прислушивались. У Демакова с ним сложились дружеские отношения. Они часто спорили, обсуждали прочитанные книги. Нередко к своим минидиспутам привлекали и других.

Вместе с Демаковым подчиненных придирчиво осматривали заместитель командира взвода старший сержант Сергей Ниякин и командир отделения сержант Усман Аллядинов, спокойные, немногословные. Они знали цену мелочам — бывали уже в самых разных переделках. Поэтому делали все основательно, надежно. Политработнику иногда казалось, что по возрасту сержанты гораздо старше своих сослуживцев. Хотя на самом-то деле — ровесники. Просто эти парни с молодых лет ответственнее относились к делу. Именно в молодые годы человек обретает — или не обретает — свои главные качества: волю, целеустремленность, трудолюбие, смелость. В зрелые годы он эти качества развивает или не развивает. В старости он на них опирается... Ничто в жизни не бывает так важно, как школа молодости. Ничто!

Еще когда Демаков знакомился с личным составом роты, то сразу обратил внимание на этих сержантов. Прежде всего потому, что оба они награждены медалью «За отвагу». Эту почитаемую всеми солдатскую награду вручают воинам, проявившим себя достойнейшим образом в самых критических ситуациях. В последующих стычках с душманами Александр убедился: бандиты никогда не заставали их врасплох, на огонь врага они всегда отвечали метким огнем.

Изучая людей, с кем придется служить бок о бок, Александр сделал вывод: в роте сильный состав младших командиров. Заместители командиров взводов, командиры отделений свое дело знали и относились к нему добросовестно.

Как-то Демаков по неопытности попытался было поучать сержанта Аллядинова, как лучше вести занятия по уставам. Командир роты, невольно ставший свидетелем разговора политработника с сержантом, в тот момент ничего не сказал. Но вечером в офицерской палатке, не обращаясь конкретно к своему заместителю, высказался: «Товарищи офицеры, поменьше опекайте сержантов. Зачем человеку навязывать помощь, когда она ему не нужна? Навязчивая опека лишь ослабляет человека».

Впоследствии Александр убедился, что сержант Аллядинов и в самом деле в мелочной опеке не нуждается. Он прекрасно знал предмет занятий, к тому же знал и конкретные условия применения того или иного параграфа устава.

Проверив все, Демаков доложил командиру роты о готовности к выходу на задание. Как раз в это время солнечные лучи на востоке неровно обрезали вершины гор, подсвечивая место, где после вчерашнего утомительного марша рота остановилась на ночлег.

— Связь держать постоянно, — еще и еще раз наставлял командир роты старший сержант Александр Федяшин. — Мало ли что может произойти...

— Даже с того света поддерживать? — не удержался от шутки Кушнарев. Его улыбчивый взгляд говорил о том, что офицера, казалось, мало тревожат душманские засады, перспектива быть раненым. Он мог шуткой разрядить напряженную обстановку, нарочитой грубостью заживить сердечные раны. Юному лейтенанту Тарнакину, получившему от любимой недоброе письмо, он процитировал: «Мы для богов — что для мальчишек мухи. Нас мучить — им забава». А потом улыбнулся и заметил: «Дорогой Саша, мы бы никогда не влюбились, если бы не были наслышаны о любви. В общем, относись к этому философски, жизнь, она в контрастах и переменах».