Воспитанные в жесточайшем религиозном фанатизме, бедные афганцы во время тридцатидневного поста — рамазана — пухнут от голода. Но терпят. И если жизнь богатого большей частью проходит за границей, то у любого другого жителя кишлака она огорожена глухой стеной дувала, а женщина даже лицо прячет, как нечто непристойное. Равенство, по корану, наступит только после смерти. Лишь на могилах святых есть отличительные знаки — мемориальный рельеф, голая, поникшая, как коромысло, жердь с конским хвостом и ночью тлеющие свечи. Остальным — и богатым и бедным — яма в сухой земле, заостренный камень. И больше ничего.
Но все же нашлись люди, которые захотели строить школу. И среди них был самый бедный в кишлаке Нурахмат. Потом к ним присоединились еще и еще. Так что школу построили быстро. И вопреки контрреволюционным проповедям, что школа — это затея неверных, дети потянулись на зов учительницы.
Мулла Ахмад со своими головорезами спешил покарать жителей кишлака. Ночью они спустились с гор. Активисты встретили их огнем. Однако силы были неравными. Вскоре схватка завершилась. Всех активистов, а также мать секретаря партийной ячейки сожгли живыми.
Потом ворвались в школу, вытащили учительницу, привели детей, на их глазах мулла вспорол ей живот. Дети в ужасе закричали и бросились защищать учительницу. Ахмад приказал зарезать 12 учеников. За непокорность. Резали хладнокровно. Мулла с улыбкой на постном лице скупым движением благословил заплечных дел мастеров.
В этот день было убито 48 человек. Всего же Ахмад имел на своем счету уже не одну сотню замученных активистов новой власти и ни в чем не повинных людей. Поджигал дуканы, владельцы которых отказывались платить душманам «налоги»... Устанавливал в автобусах мины. Напав на госферму, угнал 180 лучших племенных коров, продал их, а деньги вручил лично Гульбеддину.
Мулла Ахмад числился любимчиком у Гульбеддина Хекматиара, у этого недоучки политехнического института, а ныне одного из главарей афганской контрреволюции. Это он стоит у руля кровавой «Хезбе ислами» («Исламской партии»), у которой самые тесные связи с ЦРУ. Собственно, эта так называемая партия, выросшая из фанатиков организации «Братья-мусульмане», основана не кем иным, как Центральным разведывательным управлением США. Ведь Гульбеддин — давний агент ЦРУ. «Не шлите нам хлеб, присылайте оружие и снаряжение» — этот призыв афганских контрреволюционеров и их покровителей в США, опубликованный газетой «Нью-Йорк таймс» 16 апреля 1979 года, подписан Гульбеддином.
Происходила вторая встреча Ахмада со своим шефом, который объяснил мулле, что всем муджахиддинам, то есть повстанцам, а вернее — бандитам, надо изучать новую тактику борьбы.
Изучать, конечно, не самостоятельно. Для этого создано более чем сто центров по подготовке террористов, а руководят ими советники из США и Пакистана. «Убивайте активистов, дехкан, сочувствующих новой власти, и тех, кто не желает уходить в Пакистан, — наставляли душманов, — а трупы привозите в другой кишлак и устраивайте траурные митинги». Таким образом жителей других кишлаков убеждали, что эти люди якобы убиты офицерами афганской службы безопасности и советскими солдатами. Из-за того, мол, что не хотели вступать в кооперативы и соблюдали рамазан.
Новая инструкция поступила и по «идеологической обработке» неграмотных мусульман: любому, кто поздоровается с русским — «неверным», немедленно обрубать руку.
— Но ведь и американцы «неверные», — удивился невольно один из головорезов. За что получил такой удар плеткой по лицу, что не удержался на ногах.
ЦРУ создало целые военно-пропагандистские подразделения для ведения психологической войны в Афганистане. С их помощью душманы ведут обработку местного населения, пытаются даже влиять на солдат нашего ограниченного контингента войск. Типографское оборудование, краска, бумага поступают из западных стран. Только Гульбеддин издает восемь журналов и газет.
Ахмад получил еще один совет: перед диверсиями переодеваться в форму солдат и офицеров армии ДРА и советских воинов.
«Спектакль» с переодеванием Ахмад сыграл вскоре. Случилось это в кишлаке, расположенном в 25 километрах от Кандагара. Переодевшись в форму солдат и офицеров армии ДРА, мулла со своей бандой зверски расправились с шестью местными активистами. А в самом городе — центре провинции — застрелил восьмилетнего мальчика за то, что его отец занимал руководящий пост в местных органах власти.
В кишлаке в районе ключа Чахи-Балучи, одевшись в советскую военную форму, душманы из банды Ахмада хладнокровно расстреляли 56 мирных жителей, а затем специально подготовленные группы диверсантов собрали эти трупы, перевезли в соседний кишлак и организовали траурное шествие.
При этом присутствовал американский инструктор по имени Билл. Кинокамерой «Кэнон» он снимал и шествие, и убитых. Одних убитых выдавал за жертвы «злодейств афганских и советских солдат», других — за самих афганских и советских солдат, которых якобы настигла рука народных мстителей. Фотографировал он и различные документы, которые якобы принадлежали мертвым.
Душманы обычно устраивали засады у дорог. Там ходят автобусы, такси. Они-то и становились объектами дикого разгула, кровавых оргий. Получалось не хуже, чем у фашистских палачей. Да что там «не хуже» — и лучше удавалось. Многие дехкане неграмотны, забиты, невежественны. Их запугивали так, что иногда это приводило к чудовищным результатам. Есть, например, в Афганистане кишлак Шигаль. Бандиты здесь крепко обосновались. А когда главари узнали, что сюда придут советские солдаты, раздали жителям листовки. В них говорилось, что, мол, шурави забирают и угоняют всех жен и дочерей афганцев. Масло в огонь подливали фанатики из «мусульманского братства». Обезумевшие мужчины решили убить своих жен и дочерей. В тот же вечер свое намерение исполнили. Редкая, конечно, удача для душманов, но факт был.
Путем запугивания и обмана населения Ахмаду удалось втянуть в свою банду до трехсот человек. Сам мулла в глазах Гульбеддина вырос в «талантливого командира», «неистового карателя «неверных». Ахмад стал не только главарем банды, но и руководителем так называемого «исламского комитета» — навязываемого населению самозваного органа власти. А такая должность весьма прибыльная. Мулла распоряжался значительными денежными средствами, получая их из-за границы. И, конечно же, набивал себе мошну во время вылазок, занимаясь грабежом.
И вот теперь, ровно через год после расправы над жителями кишлака, Ахмад снова пришел сюда. Пришел, чтобы помешать движению на дороге, уничтожить идущие по ней колонны. Он приказал за ночь окопаться чуть выше домов. Отсюда дорога хорошо просматривается, а сами бандиты были удачно защищены складками местности.
Совершив намаз, мулла стал внимательно всматриваться в бинокль. В рассветных сумерках дорога была пуста и похожа на серую ленту. От центра провинции до этих мест расстояние немалое, так что ожидать колонну надо под вечер. А сейчас разве что проскочит какая-нибудь «бурубухайка» — частная машина. Ахмад приказал не трогать их, чтобы не обнаружить себя. Нужна колонна, уничтожив которую, можно идти к Гульбеддину за наградой и за несколькими тысячами долларов. Деньги у Гульбеддина есть. Они постоянно идут ему из-за океана. Муджахиддины — «священные воины ислама» получили от американцев многие миллионы долларов.
Мины на дорогах Ахмад приказал не ставить. Знал: пока советские саперы не пройдут и не объявят: «Мин нет. Путь свободен», — дорога останется безлюдной. Опустив бинокль, главарь банды отдал распоряжение выслать разведку. Два душмана, одетые как местные дехкане, без оружия направились навстречу взводу, которым командовал лейтенант Демаков.
— «Стрела», я — «Ракета». Начинаю движение, — в то утро сообщил по рации капитан Виктор Хабаров, командир боевого охранения, и передал сигнал на головную машину, в которой находился старший колонны подполковник Геннадий Кадрасов.
Мощные грузовики, загруженные мукой, рисом, строительными материалами, двинулись по дороге, где только что прошли саперы. В отдаленных кишлаках их ждали афганцы. Глаза водителей слепило жаркое апрельское солнце. Размытое по краям белым небом, оно щедро накаляло неподвижный воздух, наполненный ароматом цветущего миндаля. Слышалось только урчание машин. Но все понимали: в любое мгновение могут ворваться любые другие звуки: взрывы снарядов, басовитая дробь крупнокалиберных пулеметов...
Колонна на асфальтовой ленте, изрытой местами минами и залатанной гравием, растянулась на несколько километров. С высоты птичьего полета она была похожа на гигантскую змею.
Дорога, петляя среди гор, все круче забиралась вверх. Иногда мелькали дувалы, разбитые душманами машины по обочинам. Их обгорелые остовы напоминают: «Не зевай, водитель! Будь осторожен, ты здесь, как слеза на реснице».
