Ознакомительная версия.
Стародымов Николай Александрович
Киднеппинг по-русски
10.10.1994 г. ПОНЕДЕЛЬНИК
Москва. Улица Докукина. Недалеко от пересечения с проспектом Мира
11.00
— Всем внимание! Объект появился, «Второй», ты как, видишь его?
— Пока нет… А, вон он… Теперь вижу. «Объект» «проверился», идет в мою сторону
— Отлично. Спокойно, ребята! Действуем по плану. Пропускаете его, потом следуете за ним… «Четвертый», ты все слышал?
— Имеющий уши… — буркнул в микрофон Александр.
Он не любил такие напоминания и мелочное руководство в ходе самой операции. По его мнению, это только вносит нервозность.
— Хорошо, — донес между тем эфир голос начальника. — Всем приготовиться!
Александр достал из-под мышки пистолет, сдвинул «флажок» предохранителя, передернул затворную раму. Сзади маслянисто клацнул «Макаров» Олега. Водитель Николай облизнул пересохшие губы и нервно провел ладонями по тонкому обручу «баранки».
— Я «второй». Сушеный прошел.
— Понял, «второй». За ним, ребята. Только не спугните его, не приближайтесь вплотную, держите дистанцию. «Четвертый», готовься встречать «клиента»!
— А мы, как юные пионеры, всегда готовы, — хмыкнул Александр.
— Не зубоскаль, Максимчук. Сушеный подходит к углу… Саня, смотри у меня, без фокусов!
— Вижу его.
— «Второй», вперед! «Четвертый», на старт!..
По тротуару быстро шагал человек лет сорока пяти. Сутулый, в длинном мешковатом старомодном плаще и невзрачной кепчонке. Ни дать ни взять современный «бюджетник», который не сумел найти достойное место в нынешней жизни. По его внешнему виду никак не скажешь, что это матерый преступник, на котором «висит» несколько убийств, разбойных нападений и «громких» ограблений. Подчеркнутая мешковатость одежды скрывает его мощную мускулистую фигуру, создает впечатление грузности и лишнего жирка. Между тем имя этого человека несколько лет назад значилось во всесоюзном розыске. Да и теперь, после своего дерзкого до наглости побега из лагеря, он успел наследить в нескольких, ныне суверенных, республиках. За ним охотился уголовный розыск многих регионов эсэнговии. Безрезультатно. Этот человек обладал, помимо богатого опыта, феноменальным нюхом на засады.
Это был Алексей Сухостоев по кличке Сушеный. Он знал, что, если попадет в руки милиции, ему «светит» «вышка». А потому всегда ходил с оружием и готов был отбиваться до последнего. «Сушеному терять нечего», — передал слова преступника осведомитель.
На некотором расстоянии за спиной Сухостоева из-за угла вырулили двое внешне столь же неприметных мужчин и побрели за ним. Это были ребята из «второй» машины.
— «Четвертый», вперед!
— Рано, Палыч, — обронил в микрофон Александр.
— Смотри, Саня, не передержи…
— Спокойно, Палыч, все будет в елочку…
Полковник не ответил. За операцию отвечал лично он. Но начальник слишком хорошо знал Александра. И потому не давил на подчиненного. Во-первых, чтобы не нервировать группу. А во-вторых, потому, что отдавал себе отчет, насколько это бесполезно — Саша все равно сделает по-своему.
Максимчук опустил радиостанцию в гнездо между сиденьями. Сзади раздался осторожный щелчок — Олег чуть приоткрыл дверцу.
— Сиди спокойно, Ольгерд! Я сам…
— Почему, Саня? Это же опасно.
— Именно поэтому. Мы с тобой только мешать друг другу будем. Ты лучше подстрахуй меня, друзяка.
Время, тянувшееся до сих пор утомительно однообразно, в следующие несколько мгновений раскрутилось, подобно отпущенной пружине будильника.
Александр открыл дверцу и выбрался из салона служебной оранжевой «девятки». С нескрываемым удовольствием потянулся, разминая застывшие от долгого сидения в машине мышцы. Потом повернулся к приближающемуся человеку спиной и низко наклонился, всунувшись внутрь автомобиля, будто собирался доставать что-то громоздкое из салона. Насторожившийся было Сушеный успокоился — в самом деле, трудно ожидать подвоха со стороны человека, который стоит, согнувшись в три погибели и далеко отставив тощий зад в обтягивающих потрепанных джинсах. Между тем расслабляться ему не следовало — оперативник внимательно следил за приближающимся в заблаговременно отрегулированное зеркало. И когда «клиент» уже почти миновал Александра, тот вдруг резко крутнулся на носке правой ноги и ударил его сзади под колени голенью левой.
Потерявший равновесие Сухостоев, нелепо взмахнув руками, повалился на колени и откинулся на бок. Со звяком вывалился из кармана пистолет, который Сушеный сжимал в кармане. Александр ногой ловко отбросил «пушку» в сторону и профессионально выкрутил запястье упавшего, прижимая мужчину к асфальту коленом. В следующее мгновение подоспевшие ребята из «двойки» уже выворачивали Сушеному руки. Громко щелкнули браслеты наручников…
— Вот и все, Алексей Дмитриевич, погулял, хватит, — глядя на возню, проговорил Максимчук.
Всегда после задержания он чувствовал, как гулко колотится о грудную клетку сердце.
Сушеный не сопротивлялся. Понимал, что теперь это бесполезно.
— Только руки крутить не надо, — сквозь зубы процедил он. — Ваша взяла, не хрен силу показывать…
Рядом лихо притормозила черная «Волга». Из нее, как всегда, неторопливо и обстоятельно шагнул на тротуар начальник отдела Управления полковник милиции Владимир Павлович Струшников.
— Саня, Саня, — укоризненно взглянул он на Максимчука. — Ну никак не можешь ты без этих своих штучек… А если б осечка случилась?
Александр самодовольно улыбался:
— Так ведь все в порядке, Палыч. У меня осечек не бывает… Не могли же мы вместе с Олегом ему навстречу двинуться — он сразу прикинул бы и просек, что его в «клещи» берут… А так даже не пикнул, голубчик. Как говорится, получите и распишитесь. Победителям, как известно, даже в милиции выговоров не объявляют.
— А жаль, — обронил Струшников.
Сушеного обыскали. Рядом притормозила еще одна, «третья» машина. Теперь вокруг бандита теснился едва ли не весь отдел.
Он был очень опасен, Алексей Сухостоев. Потому для задержания его были задействованы такие силы.
Вообще-то в отделе были против того, чтобы брать его именно сейчас. Считали необходимым продолжать «разрабатывать» дальше. Не мог же он просто так в Москве объявиться… Но прокуратура настояла на аресте. У прокуратуры, несомненно, был свой резон — если бы только Сушеный заподозрил слежку, мог попросту исчезнуть, как то уже бывало в прошлом не раз. Жди тогда, где и когда обозначится его след. Быть может, даже кровавый…
Максимчук очень не любил суету, которая обычно начинается после того, как преступник обезврежен. Александру нравился риск самой операции, когда нужно было выходить с противником один на один. Ну а когда все заканчивалось, Александр обычно отходил в сторону. Считал, что с поверженным врагом всегда найдется кому побороться…
Вот и теперь Максимчук с чуть иронично скошенным уголком рта посмотрел на привычную картину обыска и отвернулся. Он к своим сослуживцам хорошо относился, знал, что любой из них тоже смог бы — и делал это не раз — выйти на задержание. И все же… Все же не любил, когда схваченного им обыскивали другие.
Александр достал сигарету, разминая, покрутил в пальцах. После операции ему всегда нестерпимо хотелось курить. Давно уж завязал с этим делом, а вот стоит чуть понервничать — тянет.
Об Александре говорили, что во время задержания он спокоен, как… как танк или слон — более образного сравнения никто придумать не смог. Между тем это было не так. Саша всякий раз волновался. Только изо всех сил старался этого не показывать. Оно, волнение, давало о себе знать потом, когда все оставалось позади. Вот и сейчас мягкая бумажная трубочка крошилась табаком и слегка подрагивала — нервы проявлялись.
И роились мысли.
Сколько же сил, думал Максимчук, времени, средств, столь дорогого ныне лимитированного бензина затрачено, чтобы взять за жабры этого «авторитета»! Сушеного засекли в Москве с неделю назад и с тех пор следили за каждым его шагом. Дважды теряли, но ненадолго, быстро опять находили — благо он все время крутился в этом районе, — скрупулезно отслеживая его связи, контакты, определяя маршруты движения, чтобы вот так наконец взять. Добрый десяток человек готовили операцию. И это правильно, считал Саша. Государство, которое экономит на своих правоохранительных функциях, обречено. Сколько бы для подобных акции ни нужно было задействовать людей, техники и средств, такие преступники, как Сухостоев, обязательно должны попадать туда, где и должны находиться — в тюрьму.
Плохо только, размышлял Александр. что в результате всей предварительной работы не удалось установить, с кем и какое очередное дело готовил Сушеный, почему он постоянно крутился именно в этом районе. Не такой он человек, чтобы просто так здесь объявиться. Сухостоев не мог не понимать, насколько это для него опасно — слишком многие Сушеного тут знают… Правда, оставалась надежда, что его удастся расколоть на допросах. Хотя, отдавал себе отчет Александр, уж очень хлипенькая эта надежда. Слишком много Сушеного допрашивали, чтобы он случайно раскололся. Тут какой-нибудь ход нужен..
Ознакомительная версия.
