Ознакомительная версия.
Александр неопределенно передернул плечами:
— Черт их все сейчас упомнит… Как будто бы слыхал что-то.
— Наверняка должен был слышать. У нас там много ребят из милиции. Даже из «Вымпела» один есть.
— Так ведь «Вымпел», говорят, разогнали.
— Потому Володька к нам и пришел.
Вспомнив разговор с Олегом о Семенове, Александр поинтересовался:
— Ну и как, стоит к вам переходить? Материально, имею в виду. Получаете хоть нормально?
— Да уж побольше твоего…
— А работа в чем состоит? Чем заниматься приходится? За женами бизнесменов следить, чтобы «налево» не бегали?
Парень усмехнулся:
— Бывает и такое. Кстати, неплохо платят ревнивые «новые русские», если его жену с кем-нибудь застукаешь, да еще если фотографии принесешь… Но не это для нас главное. Такая работа — для пацанов. У нас профессионалы работают экстракласса. Мы и финансовую надежность коммерческих партнеров проверяем, и личной охраной бизнесменов занимаемся… Да мало ли. Работа интересная. А главное — платят за работу нормально… Ты вот сейчас каким делом занимаешься? Не секрет?
— Да какой секрет… Киднеппинг.
— Понятно. И получишь ты за спасение этого ребеночка бизнесмена свой оклад да плюс благодарность в приказе. А если бы родители обратились к нам, мы и ребеночка освободили бы не хуже вашего, да еще и получили за работу по высшему разряду. Так-то… Ладно, счастливо оставаться, мне выходить. Держи мою визитку — надумаешь увольняться из «конторы», звони. — И добавил вполголоса, ухмыльнувшись: — И кобуру больше не выставляй.
— Ладно тебе, советчик…
Александр был смущен. Так опростоволоситься… Но визитку взял, сунул в карман. На всякий случай. А случай, как известно, может быть всякий…
Московская область.Военная авиабаза.
21.00
К вечеру поднялся ветерок, начал меленько сеять дождь. Резво снующие «дворники» размазывали по стеклу водяную пыль, сливая ее по извилистым дорожкам, тянущимся от углов полукружий, раз за разом пробиваемым резиновыми очистителями. Встречных машин было немного, и они еще издалека начинали дробить в дождевых каплях дальний свет своих фар.
За рулем сидел спортивный мужчина. Тот самый, который заманил в ловушку Леню Губермана. Рядом с ним бесстрастно глядел в темноту Шапти Галаев, чеченец, владелец «вольво», на которую обратил внимание Максимчук.
— Давай я тебя все-таки за воротами оставлю, — безнадежно повторил спортивный.
— Я сказал: нет!
— Да пойми ты: если на КПП обратят на тебя внимание, запомнят обязательно.
— Плевать. Я должен четко убедиться, что груз улетел.
— Да улетит он, куда денется.
— Я в этом должен убедиться.
— Ты что же, не веришь мне?
Шапти не ответил. Глядя в темноту, произнес:
— Жаль, что Сушеного взяли…
Спортивный промолчал.
Слева мелькнуло дерево, все увешанное ленточками. Сейчас цвет было не разглядеть, но мужчина знал, что они выцветшие.
— Что это? — заинтересовался Галаев.
— Здесь офицер погиб, который год назад на защиту Белого дома своих подчиненных вел, — пояснил спортивный. — В память об этом дерево и украсили.
Вскоре справа показался бесконечный бетонный забор авиабазы.
— Так не останешься?
Галаев промолчал.
К центральному входу не поехали. Остановились у ворот боковых. Ежась под порывами мокрого ветра, к машине подошла женщина в форменной плащ-накидке. Спортивный опустил стекло, молча показал ей свое удостоверение. Галаев отвернулся к окошку.
Дежурная внимательно прочитала фамилию.
Кивнула:
— На вас заявочка имеется. Проезжайте!
Шлагбаум скользнул вверх.
Асфальтовая дорожка тянулась вдоль ярко освещенного летного поля. На нем ровнехонько стояли стройные пассажирские лайнеры и могучие «транспортники» с яркими щитами, закрывающими воздухозаборники. Откуда-то доносился резкий свист продуваемого двигателя.
Машина свернула на автостоянку и притормозила.
— Сиди здесь…
Водитель выпрыгнул под дождь и, ссутулившись, торопливо перебежал под навес аккуратного двухэтажного здания. Прошел в стеклянную дверь. Галаев остался сидеть, равнодушно глядя сквозь стекло на нудную морось дождя.
Через некоторое время спортивный появился вновь. Забрался на свое место.
— Все в порядке. Груз оформлен. Вылет через час. Можно грузиться.
— А погода?
— Ничего, авиация у нас всепогодная, — усмехнулся спортивный, заводя мотор. — «Борт» взлетит, а в порту прибытия — «ясно».
Машину они подогнали к самому «борту». Вдвоем перетащили большой, но не слишком тяжелый, перевитый проволокой с дисками пломб и с бордовой сургучной печатью ящик в брюхо «Ил-76». Галаев тут же вернулся в машину. Спортивный мужчина остался оформлять бумаги.
С неба мелко сеял нудный осенний дождик. Ежившиеся от сырости пассажиры самолета и предположить не могли, чту именно находится в столь официально выглядевшем ящике.
Москва. Квартира Максимчука.
21.00
— Папка пришел!
Аленка повисла на шее.
— Папка, почему ты так долго? Мы уже поужинали, тебя не дождались. Женька сегодня кроссовку порвал и в лужу упал… Папка, ты мне про Миттерниха расскажешь? А то по истории спрашивали, а я не знаю, кто это такой. По геометрии контрольную писали, я все решила, а в ответе ошиблась и четверку из-за этого получила. Это несправедливо — в решении ведь все правильно… На труде мы учились передники шить, у меня получился он такой перекошенный, что, наверное, только в какой-нибудь дом инвалидов можно отдать…
— Погоди, дочурка, ты меня совсем затараторила. И про инвалидов не надо так говорить. Это несчастные люди…
Жена выглянула с кухни:
— Голодный?
«Уже знает», — понял Александр по взгляду Людмилы.
— Конечно, — ответил бодро вслух. И добавил: — Денек сегодня выдался трудный…
Жена ничего не сказала, молча удалилась на кухню. Оттуда донесся раздраженный грюк посуды. Александр понимал, что это лишь легкое предвестие того грома, который собирается разразиться.
Переодевшись в домашнее и умывшись, Максимчук прошел на кухню. Попытался по пути чмокнуть жену в щеку, но она молча отстранилась. Александр решил не обострять раньше времени отношения и события не форсировать. В душе теплилась нереальная надежда: вдруг проблема сама собой рассосется, как та беременность в анекдоте? Протиснулся мимо стола и забился в свой обычный угол, смиренно отдав инициативу в руки жены.
Но она упорно молчала.
— Случай сегодня произошел, — заговорил он, так и не дождавшись от нее первого хода. — Парня похитили, семнадцатилетнего. От отца миллион долларов за него требуют…
— Просто так, ни с того ни с сего, «лимон» баксов требовать у кого ни попадя не станут, — ответила жена, помешивая что-то в кастрюле. — Значит, мафия знает, что папаша «бабки» имеет.
— В том-то и дело, что этот бизнесмен не очень богат. А похищение проведено профессионально. Не вяжется все это как-то.
— Значит, вы так работаете, господа-товарищи сыщики. Мафия лучше знает, у кого «капуста» водится… Так что же, этот бизнесмен платить не хочет, раз к вам обратился?
— Ну, во-первых, у него действительно нет таких денег. Во всяком случае, он так утверждает. Дело у этого папаши не Бог весть какое прибыльное. Он владеет небольшой авторемонтной мастерской. А во-вторых, боится, что, даже если он внесет выкуп, мальчишку все равно убьют. И в этом он прав, такое вполне возможно.
Жена выключила конфорку. Решительно села к столу. В упор уставилась на него.
«Сейчас начнется», — с тоской подумал Александр и взял из соломенной корзиночки ломоть хлеба.
— Ты в курсе, что Семенов уходит?
— Угу, — промычал Саша, откусив шмат побольше.
— А куда, ты знаешь?
Саша неопределенно пожал плечами, тщательно пережевывая пищу.
— Естественно, откуда ты можешь знать, куда умные люди идут работать, — съязвила жена. — Он теперь будет получать столько, что тебе и не снилось. А ты по-прежнему этим самым бизнесменам будешь самоотверженно сыновей спасать за большое спасибо.
— Кто-то и этим должен заниматься…
— Кто-то должен… Это ты правильно сказал. Так вот этот кто-то пусть и занимается, — оборвала жена. Она теперь говорила жестко, зло, с надрывом. После такого тона, по опыту знал Александр, обычно следовали слезы. — Я, Саша, к твоему сведению, еще молодая, я еще пожить хочу, а не в обносках десятилетней давности ходить. А на твою получку даже полушубок более или менее приличный не купишь. Ладно, самому тебе ни хрена не надо, так обо мне, о детях подумай! Ты вот пришел на ночь глядя, ужин тебе разогревай и подавай! И не поинтересуешься, сколько что стоит в магазине и сколько чего на твое пособие по нищете, которое ты по привычке денежным довольствием называешь, купить можно. Мне семью кормить не на что, понимаешь ты или нет? Яблоки несчастные купишь — а потом глядишь, чтобы детвора их в один присест не умяла… А тебе на это чихать с высокого места, «жила бы страна родная — и нету другихзабот»… Вот только платить тебе не хочет ни твоя страна, ни твой любимый народ. Мне ведь стыдно где-то говорить, что у меня муж работает в милиции. Ты-то не знаешь, что люди вас всех считают ворами, взяточниками и мастерами только демонстрации нищих старушек разгонять.
Ознакомительная версия.
