Солнце поднялось недавно и пока не успело войти в силу. Внизу, по балкам, все еще стелился утренний туман, слабая дымка покрывала землю словно саван, искажая картину и маскируя поверхность. Мир внизу затих, спрятавшись подобно зверю в кустах, ожидая, что гудящая в небе моторами беда пройдет стороной, не заметит. Туман и дымка могли этому помочь. Не помогли… "Илы" заплясали, "занервничали", доворачивая на проявившиеся сквозь дымку строения, и начали снижаться. Аэродром появился частями: сперва проявились вспомогательные строения, капониры, после, явственно проступили рулежные полосы, втоптанная в пыль трава у посадочных "Т"… И только тогда Виктор облегченно выдохнул: с аэродрома никто не взлетал, да и в небе было чисто. Появилась надежда избежать драки…
Поднимая пыль, от стоянки рванул какой-то кургузый грузовичок, внизу забегали, засуетились люди, а четверка "Илов" уже свалилась в пологое пикирование, заходя на северную оконечность аэродрома. Там, укрытые капонирами, стояли несколько "юнкерсов", отчетливо белели кресты на крыльях подготавливаемого к вылету "шторьха". Ожила одинокая огневая точка и пулеметные трассы потянулись вверх, но этого было ничтожно мало, чтобы помешать атаке. Наземный персонал метался внизу испуганными тараканами и лишь один, то ли храбрец, то ли безумец пытался давать отпор. От штурмовиков отделились капельки бомб и огонь с земли умолк – Виктор увидел, как незадачливый пулеметчик удирает прочь. На земле взбухли бомбовые разрывы, и он чуть наклонил машину, рассматривая попадания. Увы, удар прошел впустую – бомбы легли с недолетом метров в сто…
Группа уходила. "Илы" шли на бреющем и их камуфлированные силуэты почти сливались с землей. Выше метров на пятьсот шла шестерка "Яков" родного сто двенадцатого полка: Иванов с Магомедовым, Гаджиев с Тарасовым и Виктор с верным Колькой. Невеликая охрана для невеликой силы. Он не знал и не мог знать, что в этот самый день сотни краснозвездных самолетов четырех воздушных армий атаковали вражеские аэродромы. Бомбили стоянки и взлетные полосы, несли жуткие потери, погибая от огня зениток и "мессершмиттов". И их столь неудачная атака аэродрома Кутейниково была лишь частью большого, спешно задуманного и в спешке осуществленного плана. Увы, подобно большому плану уничтожения вражеской авиации на аэродромах, план их малой локальной операции с самого начала начал трещать по швам. На бумаге все выглядело красиво – полк "Илов" под прикрытием усиленного истребительного гвардейского полка, должен был нанести мощный удар по вражескому аэродрому Кутейниково. И когда накануне вечером шестерка летчиков из сто двенадцатого полка прибыла на аэродром Чуево на усиление, казалось, что ничто не может этому удару помешать. Все были в сборе: целых две эскадрильи "Илов" уже рассредоточили по спешно вырытым капонирам, истребители растащили подальше друг от друга, укрыли маскировочными сетями. Летчики, поужинали, перезнакомились, согласовали маршруты, связь, все необходимые, но оттого не менее важные мелочи. Не хватило сущей ерунды – бензина и боеприпасов. В итоге вылет задержался на час, а в воздух поднялась только четверка штурмовиков и шесть "Яков", да и то, "Илы" скинули бомбы мимо цели. Красивый план обернулся фарсом.
"Мессера" в воздухе так и не появились. Напрасно летчики, до боли в глазах, всматривались в небо, кроме группы краснозвездных самолетов, в воздухе больше не было никого. Показался свой аэродром и штурмовики сходу пошли на посадку, истребители растянулись на круге, дожидаясь своей очереди. Виктор смотрел, как "Илы", поднимая винтами пыль, плюхаются на полосу и радовался. Полет к осиному гнезду, не давал ему покоя весь вечер и ночь. Лезть в пекло, под огонь зениток и толпу "мессеров" не хотелось совершенно. А на поверку вылет оказался едва ли не прогулкой, и это было замечательно. На КП он шел довольный как слон и отчаянно фальшивя насвистывал веселый мотивчик…
Запах цветущий сирени, разлившийся по всему аэродрому, одурял. Нагоняемый ветерком от зеленых зарослей у стоянки, он проникал повсюду, напитывая собой воздух. Почему-то этот запах напоминал детство: школу, последний звонок, ожидание скорых каникул. Вместо всего этого глаза видели, превращенный в аэродром колхозный луг, стоящие тут и там самолеты, и копошащихся у них техников и оружейников.
Виктор обошел свою "двадцатьчетверку", ревниво поправил немного перекосившееся одеяние русалки, увидев потеки краски на крыле, нахмурился. Подошел ведомый – Колька, застыл соляным столбом, наконец, не выдержал, спросил:
— Что там, командир?
— Краска. Потеки краски. Видишь?
— Вижу, конечно, — Рябченко равнодушно посмотрел на застывшие зеленые капли, — у всех так.
— Видел, а не подумал. А это, Коля – скорость, которой в бою всегда не хватает. Как обратно, в Миллерово вернемся, Палыч у меня зашуршит как электровеник.
Палыч сидел в стороне, вместе с остальными техниками и пока еще не догадывался о своей печальной участи.
— Так они же маленькие? — ведомый наконец заинтересовался, — разве они хоть как-то могут повлиять?
— Тут километр, — Виктор ткнул пальцем в потеки краски, — тут два, — он показал на чуть выступающую латку, — там воздуховод погнут и капот плохо подогнан. Вот тебе километров двадцать и наберется.
Ведомый погрустнел.
— А ты думал? — Виктор засмеялся. — За скорость сперва придется на земле повоевать. Как-то я это упустил раньше, самолет с самого начала понравился, вот и не стал в мелочи влезать. А вообще, надо подумать, как бы его облегчить.
— А это вообще можно?
— Можно. Сейчас-то особо не нужно – самолеты у нас неплохие, но можно. Вот прошлым летом были "Яки" – это жуть. Дубовые, день летаешь – два в ремонте. А новые, которые перегоняли, уже лучше, почти как наши "девятки".
— А такое раньше было, — спросил Рябченко, — чтобы в одном полку разные типы самолетов?
— Было. Только разве они у нас разные? — успокоил ведомого Виктор, — что Як-1, что Як-9 отличаются не сильно. Ни внешне, ни в пилотаже. По дальности, конечно, есть отличия, но нам это не особо критично.
Показался Иванов. Он шел неторопливо, куря на ходу. Планшетка, висящая на удлиненном для форсу ремне, хлопала по ноге, тоненькие "кошачьи" усики воинственно топорщились вверх.
— Все через жопу, — сказал он, подходя, — второй год воюем, а один хрен…
Виктор вопросительно задрал бровь.
— Приказ дали, — ответил комэск-один. — Сейчас снова на Кутейниково пойдем. Только бензина опять нет.
— Как на Кутейниково? — не поверил Виктор. — Серьезно?
— Серьезней некуда, — Иванов нахмурил белесые брови. — Только по времени пока не ясно, неизвестно когда это все подвезут, — он помолчал немного, потом добавил. — Одно хорошо, с нами теперь уж точно должны полететь ребята из девятого гвардейского. А там волчары те еще, если немец полезет – кровью умоется.
Подошли Тимур Гаджиев с Тарасовым и новый ведомый Иванова – Ильяс Мамедов. Вся шестерка, направленная Шубиным на выполнение особого задания, оказалась в сборе. Летчики уже узнали новость и выглядели мрачными.
— Не нравится мне все это, — буркнул Гаджиев. — Немцев пнули и теперь снова к ним в берлогу лезть. Как будто они спать завалятся…
— Слетаем, — ответил Иванов, — не впервой. Теперь с нами гвардия будет, — повторил он, — а там парни отчаянные. Это же шестаковский полк, я их еще по Сталинграду помню…
— Какая разница – гвардейцы или не гвардейцы? — не сдавался Гаджиев. — Чем они от нас отличаются? Значком? У тебя-то Ваня, сбитых побольше, чем у любого из них.
— Ты это… — нахмурился комэск-один, — кончай давай. Разговорчики… У нас приказ!
Гаджиев промолчал. Зато решил высказаться Саблин. После известия о повторе вылета, настроение у него упало ниже плинтуса и скрывать это он особо не собирался.
— Один хрен, ничего путного не выйдет, — сказал Виктор. — Как и в прошлом вылете. Ну пойдет с нами гвардия, а толку? Будет, к примеру, не шесть "Яков", а двенадцать. Для четырех "Илов"-то, шикарный эскорт. Где такое видано? Если эти летуны не хотят нормально штурмовать, то их прикрывай, не прикрывай, все без толку. В прошлом вылете эти дурилки убили несколько полевых мышей и этого придурка-пулеметчика. Зато бензина спалили… Небо же чистое было, развернули бы группу и еще заход… Там все можно было сжечь!
— Я, Витя, твое мнение прекрасно знаю, — Иванов широко зевнул, — и мне оно малоинтересно! Вот дорастешь до того, чтобы водить смешанные группы из разных полков. Или, на худой конец, чтобы просто одну эскадрилью довести до цели и там нормально отработать, вот тогда и поговорим.
— Я водил группы, — набычился Виктор. — И не хочешь ли ты сказать, — недобро добавил он, — что если бы группу вел не майор Ляховский, а ты, все прошло бы точно так же?
