— Хорошо, — сказал Саблин, — принимается. А теперь, пожалуй, займемся самым важным на войне делом. Шагом марш в столовую!
Пара истребителей кружила в небе, гоняясь друг за другом. Ревели тысячесильные моторы, срывались с крыльев потоки воздуха, перегрузки вдавливали летчиков в сиденья. Однако, с земли это воспринималось иначе. С земли казалось, что в небе кружатся две жужжащие мухи и только опытный взгляд профессионала мог различить все нюансы учебного боя.
— Хорошо б-бьются, черти, — генерал-майор отвел взгляд от неба и посмотрел на стоящего рядом Шубина, — к-к-кто в небе?
— Лейтенанты Саблин и Ларин.
— Са-Саблин, — комдив прищурился, — с-седой такой? Как же п-помню. Тот, что за один д-д-день жениться успел? Это у него голая д-д-девка нарисована?
— Так точно, он, — сразу ответил Шубин, — а второй Ларин, тута вчера в полк прибыл. Племянник товарища…, из ПВО перевелся.
Генерал молча кивнул и уставился в небо.
— Про Б-б-баранова слышал? Командира семьдесят третьего?
— Сбили его недавно, — Шубин пожал плечами, — подробностей нам, тута, не доводили.
— Летчику его, Соломатину, Г-г-героя дали. Отмечали всю ночь. А утром ему л-лететь, "пешки" на Сталино п-п-прикрывали. Вот его "мессера" и по-по-подрезали. Так что, с-с-смотри мне.
Генерал вновь уставился в небо. Там, к тому времени, один из истребителей захватил преимущество по высоте и теперь яростно атаковал второго, вынуждая его спускаться все ниже и ниже.
— Ишь ты, — сказал комдив, — на вертикалях п-п-переиграл. М-м-молодец! Кто это?
— Саблин, — Шубин лишь мельком глянул в небо, — его двадцатьчетверка выше. Мой ученик, еще в сорок первом, тута, со мной ведомым летал.
Генерал одобрительно цокнул языком.
— Кстати, Ларин, тута, раньше звеном командовал, — Шубин решил воспользоваться моментом, — а у меня из командного состава не хватает только штурмана второй эскадрильи. Вот думаю, может Саблина поставить на эту должность? Летчик он хороший, — комполка показал вверх, — в полку его уважают. А Ларина на его место.
— С-саблин х-х-хулиган, — генерал поморщился. — Это он з-зимой твоего П-пруткова убить х-хотел?
— Прутков не мой, Прутков вообще мудак, — не очень дипломатично ответил Шубин. — На той неделе приносил, тута, на себя наградную. На подпись. В полку тута, у заслуженных летчиков наград меньше чем у начштаба. Как так? А с Саблиным у него личные мотивы. Живут, тута, как кошка с собакой.
— Х-хватит! У меня в-ваши с П-прутковым дрязги в-вот где, — комдив чиркнул большим пальцем себе по горлу. — С-скоро обоих сниму к чертям с-собачьим… Про Саблина твоего п-подумаю. Хотя… х-хорошая идея. В тридцать первом гвардейском должность замкомэска тоже вакантная, — он усмехнулся, глядя как вытянулось у Шубина лицо и снова сказал. — П-подумаю.
Дорога от аэродрома, сплошь зеленая от разросшегося спорыша, была мягкой. Недавний дождь прибил всю пыль, освежил воздух. Летчики возвращались с аэродрома пешком. День, забитый учебой под завязку, заканчивался. Остались позади длительные занятия по тактике, набившие оскомину, многократные тренажи на земле и нудные предполетные инструктажи. Все это разбавлялось короткими полетами. Впрочем, короткие минуты, проведенные в небе, вновь сменялись разборами полетов, инструктажами, тренажом и лекциями. Полк готовился к боям, натаскивая молодежь, слаживая подразделения.
День был насыщен событиями настолько, что у Виктора к вечеру даже начала побаливать голова. Полдня пришлось заниматься с молодыми пилотами, потом полдня посвящать уже проблемам собственного звена. Вдобавок, почему-то навалилась куча канцелярской работы, в общем, в последние дни свободного времени у него почти не оставалось. И то, что сегодня удалось вырваться пораньше, было для него очень приятно. Он шел по мокрой траве, улыбаясь своим мыслям. Рядом шагал задумчивый Рябченко, старающийся ни в воздухе, ни на земле не отставать от своего начальства. Чуть приотстав, шли Ларин и Остряков. К удивлению Саблина, Ларин был назначен в его звено старшим летчиком, вместо Кота. Видимо это стало итогом того самого учебного боя, впрочем, всех вывертов шубинской мысли Виктор не знал. Такой подарок оказался явно с душком, поскольку Ларина, подобное назначение, видимо жестоко обидело. Как Виктор слышал, тот рассчитывал минимум на звено. Впрочем, на их отношениях это никак не сказалось. Характер Ларин имел добрый, веселый, очень любил розыгрыши, а ради красного словца не щадил никого. Тем не менее, к занятиям он относился с явной прохладцей. Виктора это весьма сильно раздражало, впрочем, он полагал, что Ларин у него не задержится, если его новоявленный подчиненный желает быстро умереть, так скатертью дорога. Сильно радовал Остряков. С ним Саблин тогда здорово угадал – парень схватывал все буквально на лету, весьма недурно пилотировал и, в общем, подавал надежды. Жаль, что с таким ведущим выжить ему будет непросто…
Их нагнал Соломин, весело ухмыляясь, протянул Виктору несколько ранних, еще неспелых черешен.
— Вкусная штука, — сказан он, выплевывая косточки, — я и не знал, что такое тут растет. Девчонки наши где-то промыслили. Слыхал новость? Наш полк переводят!
— Да иди ты, — не поверил Виктор. Рябченко навострил уши.
— В штабе шептались, — обиделся Лешка, — я слышал. Вот только еще неизвестно куда.
— Вот бы на Кубань, — мечтательно протянул Рябченко, — там сейчас самые бои…
Саблин и Соломин посмотрели на него как на душевнобольного.
— Тяжелый случай, — сказал Лешка.
— Пациент нуждается в амбулаторном лечении, — добавил Виктор.
— Чего вы? — удивился Рябченко, — вон вчера замполит рассказывал. Немцев там колошматят, а мы тут в тылу штаны протираем. Раз в неделю вылетаем на перехват и то… — После того как Николаю засчитали сбитого "юнкерса", он рвался в бой. Известия о воздушных боях на Кубани, появляющиеся в прессе заметки об отличившихся в этом сражении летчиков, влияли на него словно звук боевой трубы на старого рыцарского коня. Он едва не рыл землю копытом. Вдобавок ему до сих пор задерживали присвоение офицерского звания, что при обилии новичков – младших лейтенантов, сделало его немного нервным.
— Вчера читал, — добавил Рябченко, — что капитан Покрышкин сбил десять самолетов. За три недели боев, представляете? Уж вы бы, командир, никак не меньше посбивали бы…
— Покрышкин, — Виктор задумался. — Гм. Интересно.
— Ты его знаешь? — удивился Лешка.
— Ну, как сказать. В марте сорок второго мельком видел, когда их полку МиГи передавали. У меня тогда сбитых больше, чем у него было. Хе. Силен мужик, столько наколошматить. А ты, Коля, не боись. На твой век войны хватит. Хлебнешь еще через край, — успокоил ведомого Виктор.
— Я не боюсь. Я только понять не могу. Там народ сбивает, а мы тут сидим.
— Надо пополнение в строй ввести, — пояснил Соломин, — думаешь, чего уже вторую неделю занятия идут? Полк к боям готовят. Потери-то большие были.
Новость о Покрышкине не шла у Виктора из головы. Выходит, известный в его прошлом ас, становится знаменитым и в этом мире. Так может все-таки его это, Виктора, прошлое? Или не его? Ответов на эти вопросы пока не было.
Штабные, как водится, наврали. Полк никуда не перевели, а просто перебазировали в другое место, он разместился километров на пятьдесят ближе к Ростову, расположившись на прифронтовом аэродроме у Новошахтинска. Раньше это было колхозное поле, но затем его укатали и засеяли травой и из всех, ранее встреченных Виктором военных аэродромов, этот оказался самым ровным и просторным. Он был уже прочно обжит. В рощице, расположенной у западной оконечности летного поля, проглядывали укрытые маскировочными сетями "Илы", на окраине летного поля виднелись тонкие жала тридцатисемимиллиметровых зениток.
Расположились без всякого намека на комфорт. Изначально летчиков поселили в чудом уцелевшем здании местной школы. Разместиться там толком было негде, отсутствовал даже намек на мебель – классы поражали абсолютной пустотой, было вынесено буквально все, что имело хоть какую-то ценность или могло гореть. Пришлось укладываться прямо на полу. Стекол в окнах тоже не было, чем сразу же воспользовались комары, наполнив помещение кровожадным звоном.
Первая ночь на новом месте запомнилась надолго.
Разбудил Виктора жуткий грохот. Он подпрыгнул спросонья, пытаясь понять, в чем же дело. Земля содрогалась, комната ходила ходуном и где-то неподалеку оглушительно рявкало, больно отдаваясь в ушах. Комната была залита светящим в окно мертвенным желтым светом. В этом свете Виктор увидел перекошенные страхом лица своих однополчан. С потолка сыпалась штукатурка, вокруг густо висела пыль.
С неба послышался свист. Противный, всепроникающий, он буквально рвал барабанные перепонки, заставляя тело вжаться, врасти в деревянный пол школы. Кто-то громко взвизгнул и кинулся к распахнутому окну.
