Спецоперация «Зверобой» - Михаил Ефимович Болтунов

Майор Кузьма Деревянко подходя к контрольно-пропускному пункту воинской части, услышал громкие голоса. Судя по всему, дежурный по КПП отказывался пропускать кого-то из желающих посетить часть. Подойдя поближе, майор увидел стоящего к нему спиной военного в длиннополой шинели, который горячо доказывал, что ему непременно надо попасть к командиру. Дежурный преграждал путь посетителю и объяснял: командир пока не прибыл на службу.

Деревянко остановился и молча наблюдал за происходящим. В следующую минуту его увидел дежурный, пытался что-то сказать, но Кузьма Николаевич его опередил:

– Что тут происходит? – спросил он строго. – Чего шумим?

– Да вот рвется к командиру, – ответил дежурный, указывая на стоящего перед ним человека.

В это время военный развернулся, отдал честь майору, представился:

– Воентехник второго ранга Баталин.

– Слушаю вас, товарищ Баталин.

– Я к полковнику Мамсурову.

– Командира нет, вам же сказал дежурный.

– Тогда к начальнику штаба майору Деревянко.

Кузьма Николаевич с удивлением посмотрел на гостя.

– Я начальник штаба.

Воентехник вовсе не смутился. Он был также напорист и самоуверен.

– Тогда к вам.

– По какому поводу?

Баталин огляделся вокруг, словно опасаясь, что его услышат, и прошептал:

– Дело государственной важности…

Деревянко только развел руками.

– Ну коли так, милости прошу.

Они прошли в здание, где должна была в скором времени расположиться особая лыжная бригада. Но пока здесь было тихо. Баталин шел за майором длинным коридором. На дверях он разглядел таблички: «Первый отряд», «Второй отряд», «Третий…» Значит, он вовремя. Здесь все готово к приему личного состава. Баталин знал, что бригада формируется из добровольцев-лыжников, студентов физкультурного института имени Лесгафта.

Майор остановился у двери с табличкой «Начальник штаба», отрыл ее ключом и, распахнув дверь, пригласил войти Баталина.

– Раздевайтесь, присаживайтесь. Вас как по имени-отчеству?

– Сергей Иванович.

– Что у вас за дело государственной важности, Сергей Иванович?

– Я слушатель электротехнической академии, четвертый курс. Весной выпуск. А дело у меня одно – хочу бить белофинов в рядах вашей бригады.

– Во как! – удивился майор. – Шустро запрягаешь, Баталин.

– А чем я хуже спортсменов?

В это время в кабинет вошел высокий, затянутый в портупею полковник.

Деревянко встал, следом за ним вскочил со своего стула Баталин. Сергей почувствовал, что это и есть командир бригады Мамсуров.

Полковник поздоровался с майором, потом пожал руку Сергею.

– У нас гости? – кивнул он начштаба. Комбриг был несколько медлителен в движениях, говорил с заметным кавказским акцентом.

– Можно и так сказать. Хочет стать нашим боевым товарищем. Воентехник второго ранга Баталин из электротехнической академии рвется на фронт. Желает воевать в составе бригады.

– Торопишься, воентехник. Боишься опоздать? На войну не бывает опозданий. Я в твои годы тоже спешил на Гражданскую. Пацаном еще был, рвался. Потом навоевался вдоволь, аж во рту горько.

Полковник внимательно посмотрел на Баталина, словно проверяя эффект своих слов, кивнул начштаба:

– Правильно я говорю, Кузьма Николаевич?

– Готов подписаться под каждым словом. Тебе, Баталин, академию надо заканчивать. Армии грамотные специалисты нужны, а не пушечное мясо. А фронтов на твою долю хватит, – подытожил Деревянко.

– Академию я закончу. А на войну действительно могу опоздать. Мы обсуждали этот вопрос между собой и с преподавателями, и пришли к выводу: десять дней, ну, самое большее две недели, и Красная армия разгромит финнов. Польский поход тому подтверждение.

Мамсуров возражать не стал, только спросил:

– Значит, ты твердо решил – на войну. Но одного горячего желания мало, товарищ воентехник, чтобы попасть в бригаду. У нас много добровольцев. Так что берем лучших.

– Может, это прозвучит не скромно, но я и есть, если не лучший, то один из лучших.

Командир бригады едва заметно улыбнулся.

– Нужны первоклассные лыжники, хорошие стрелки. На той стороне не ждут с пирожками, понимаешь? Кто-то может, и считает, что финны нас с цветами встречать будут, но мы с Кузьмой Николаевичем думаем иначе.

Сергей ничего не ответил, молча снял с вешалки свою шинель, достал из внутреннего кармана маленькую книжицу со спортивным значком на обложке, протянул ее полковнику. Мамсуров раскрыл книжицу.

– Слышь, Кузьма Николаевич, а воентехник-то бегает на лыжах по первому разряду.

– Чемпион академии по лыжным гонкам на десять километров, между прочим, – добавил с гордостью Баталин.

Мамсуров и Деревянко переглянулись.

– А как с огневой подготовкой? – спросил начштаба.

Баталин самоуверенно хмыкнул.

– Да уж получше физкультурников стреляю. Меня что за четыре года в академии ничему не научили.

– Неплохо, неплохо… – словно размышляя о чем-то, задумчиво произнес полковник. – Правда, от лыжников-добровольцев у нас отбою нет.

– Может, вам переводчики нужны?

– Ты ж вроде в электротехакадемии учишься, а не на инязе, – поинтересовался Деревянко.

– Я и на инязе успел поучиться… – признался Сергей. – Правда, только первый курс окончил, дальше не потянул.

– Язык не пошел?

– Как раз язык отлично пошел. А вот холод ленинградский, да житуха впроголодь доконала. Стипендия всего шестьдесят пять рублей, представляете? Тяжко до невозможности. Зиму едва пережил. Демисезонное пальтецо, промозглый ветер с Невы, как задует, думаю, ну вот, окочурюсь, не добегу. А еще тоненькие, холодные ботинки. Промерзают влет. Будто босиком шлепаешь. Приезжала ко мне мама два раза, но что она могла? Купила рубашку. Заплакала. На большее не хватило денег.

Баталин замолк, вспоминая маму и ее слезы. Потом признался.

– Но мне здорово повезло. Узнал, что военная электротехническая академия имени С.М. Буденного проводит спецнабор, подался туда и, к счастью, был принят. Мои материальные проблемы, как корова языком слизнула. Стипендия в пять раз больше – 300 рублей, обмундирование, питание. Когда я в первый отпуск приехал домой и выложил на стол подарки для мамы, отца, Бруно Францевича, мама разрыдалась.

– А кто такой Бруно Францевич? – поинтересовался начальник штаба.

Услышав вопрос, Сергей зарделся, словно его спрашивали о любимой девушке. По всему чувствовалось, что этот человек очень близок ему.

– Не знаю, как сказать. – Баталин потеплевшими глазами взглянул на полковника. – Считайте, что это мой крестный отец. Наш сосед по коммуналке. Когда-то преподавал в Ленинграде, в университете немецкий язык. Уж, каким ветром занесло его в нашу смоленскую глушь, не знаю. Он на эту тему не любил распространяться. Даже со мной. Поговаривали, что встретил в Питере свою любовь. А девушка, оказывается, была из наших краев. Видимо, крепко полюбил. И рванул за ней. Не знаю, поженились они не поженились, только вскоре возлюбленная бросила его, и умотала куда-то со своим любовником. А Бруно Францевич так и остался в нашем городке, работал учителем