БТР трясет и Тренчик, накрытый плащ-палаткой из-под которой торчат его сгоревшие ноги в кирзачах, все время сползает на Сидельникова. Сидельников сначала пытается отодвинуться, потом прижимает рукой колено убитого к броне, но он все равно сползает; тогда Сидельников наваливается на него локтем.
ЗТМТИТРЫ: «Ачхой-Мартановский район»
Жара, степь. Полк. Работает дырчик. Солдаты в обрезанных по колено кальсонах чинят гусеницу танка.
К шлагбауму подъезжает АРС (водовозка) и сопровождающий его БТР. Их пропускают в полк.
Землянка. На земле, на куче бушлатов, спят связисты. Полог откидывается, заглядывает Пан.
Пан: — Эй, подъем! Вода приехала, воду проспали!
Связисты с ванной, тазами и тубусами бегут к кухне.
Пан: — Давайте быстрее! Бля, наваляют нам теперь.
Зюзик: — Кто?
Пан: — Да есть тут деятели. Вынь им воду да положь.
Зюзик: — Фикса?
Пан: — Да. Вы че, не знали про воду что ль? Здесь водопровода нету. Назначайте ответственного за воду или как хотите дежурьте, но вечером ванна должна быть полная. Это теперь ваша забота, ясно?
Сидельников: — Ясно.
Они подбегают к АРСу, открывают кран, набирают в бачки воду. Из кухни (большая палатка) выходит контрактник Серега, начальник кухни. Он сильно пьян.
Серега: — Блядская сила, опять эта чертова связь.
Он со всего размаху бьет берцем Пана по копчику. Пан кричит и, прогнувшись падает на спину. Он стонет в луже питьевой воды под колесами АРСа и никак не может встать.
Серега: — Чего ты стонешь, баран! Встать! Смирно! Я когда-нибудь расстреляю вас, придурков! Вам воду давали вчера? Я тебя спрашиваю, воду давали?
Пан: — Давали.
Серега: — Так в чем проблема?
Пан: — Серег, но нас ведь уже не четырнадцать человек. Нам духов прислали.
Серега: — А мне плевать! У меня расклад — на роту связи четырнадцать литров! Еще раз увижу, отдам на растерзание своим орлам, они вас заклюют на хрен. Заклюете, орлы? — спрашивает он своих поваров, которые драят котлы рядом с АРСом. У них невероятно задроченный вид, они даже еще большие чумоходы, чем связь. С ног до головы повара покрыты несмываемым слоем вонючего жира, у одного, самого тощего, с уха свисает длинная вермишелина.
— Заклюем, — отвечают орлы. Тощий тыльной стороной ладони снимает вермишелину с уха.
Серега: — Заклюют. Ещё раз поймаю, убью. Свободны.
Связь идет в палатку, не забыв прихватить при этом свои бидоны. Они полные, не удалось наполнить лишь ванночку. Её, прихрамывая, несет Пан. Он потирает спину, кожа на пояснице содрана, синяк.
Пан: — Сука. Чуть задницу мне не сломал.
Палатка, ночь. Коптит керосинка. Сидельников и Осипов курят, остальные просто лежат.
Осипов: — У меня обязательно будет четверо детей. Когда я вернусь, я обязательно наделаю четверых. Мне до дембеля полгода осталось, я годичник, после института.
Сидельников: — А чего лейтенантом не пошел.
Осипов: — Так летехой ж два года служить. А так — через четыре месяца дембель. Да. И у меня будет четверо детей.
Мутный: — Андрюх, а ты трахался?
Осипов: — Конечно. У меня Юлька была. Я с ней в школе учился.
Мутный: — А ты?
Сидельников: — Наверное.
Мутный: — Как это?
Сидельников: — На вечеринке было. Я напился тогда и почти ничего не помню. Это можно считать за один раз?
Осипов: — Можно.
Мутный: — А ты, Зюзик? У тебя было?
Зюзик: — Было.
Мутный: — Врешь. Ни черта у тебя не было.
Зюзик: — Ну и что? Ну и что, что не было? У меня все ещё будет, понял? У меня все еще будет!
Мутный: — А если не успеешь?
Зюзик: — Пошел ты.
Мутный: — Ну ладно, чего ты. Я пошутил. Все у тебя ещё будет.
Сидельников: — Сплюнь, дурак.
Осипов: — А ты молодец. Не испугался тогда, на дороге. А я со страху обмочился.
Сидельников: — Я тоже.
Окоп. Рядом в капонире бэтэр.
Сидельников и Пан сидят в окопе. Сидельников смотрит на поле, Пан сидит на цинке.
Пан: — Сядь. Здесь слушать надо.
Сидельников: — Что слушать?
Пан: — Услышишь — узнаешь.
Сидельников: — Это анаша?
Пан: — Да. Целое поле, до самых гор. Только рвать нельзя.
Сидельников: — Почему?
Пан: — Заминировано все. Растяжки сразу за бруствером, дальше противопехотки. Так что услышим если кто пойдет.
Сидельников достает сигареты, спички.
Пан: — Не кури. Сигарету в ночник за километр видно. До гор как раз столько.
Сидельников: — Там чехи?
Пан: — Да.
Люк в бэтэре откидывается, высовывается Саня:
— Связисты! Длинный! У тебя конфеты остались еще?
Сидельников: — Да, Сань. В палатке.
Саня: — Принеси.
Сидельников встает.
Пан: — Не ходи.
Сидельников: — Почему?
Пан: — Не ходи. Че ты им шуршишь? У них свои духи есть, пускай своих гоняют.
Саня: — Ты че там подпездываешь?
Пан: — Сань, ты же знаешь, им Фикса не разрешает шуршать для вас.
Саня: — Да мне плевать на вашего Фиксу. Дембель деревянный. Я и ему сейчас башку разобью. Длинный, ты че, сука, не пойдешь?
Сидельников встает и молча идет за конфетами.
Саня: — Лезь сюда.
Саня сидит на ресничке БТРа. Сидельников лезет на броню, садится рядом, спиной опершись на ствол КПВТ.
Саня: — На.
Он угощает Сидельникова его же конфетами.
Саня: — Ты откуда, Длинный?
Сидельников: — Из Москвы.
Саня: — А-а… Красную площадь видел?
Сидельников кивает.
Саня: — Я тоже видел. Я два раза в Москве был. Ничего так у вас. Но у нас лучше.
Сидельников: — А ты откуда?
Саня: — С Нижнего.
Из люка вылезает Боксер.
Боксер: — Блядь! Че ты перед стволом сел, баран! Иди на хрен отсюда. Чуть не пристрелил придурка.
Он кидает в Сидельникова магазин.
Сидельников отсаживается.
Боксер: — Магазин подними.
Сидельников спрыгивает с брони, поднимает магазин и протягивает его Сане. Саня швыряет его в люк. Оттуда матерится Боксер (Ща я покидаю кому-то!) Он разворачивает башню и дает длинную очередь по горам.
Саня: — Слышь, длинный, а у тебя шмаль есть?
Сидельников: — Нет.
Саня: — А можешь достать?
Сидельников отрицательно качает головой.
Саня: — Че ты такой нешаристый, а? Слышь, а иди нарви шмали, а?
Сидельников: — А где?
Саня: — Да вон, на поле. Там классная шмаль. Сходи, а?
Сидельников смотрит на поле. Потом на Саню.
Саня: — Че? Не пойдешь?
Пан: — Сань, не надо, он же подорвется.
Саня: — Не подорвется. Пойдешь?
Сидельников: — Я не пойду.
Саня: — Да? Ну, смотри.
Светает. Сидельников сидит, прислонившись спиной к стенке окопа и положив голову на плечо. Открывает глаза. По полю идет врачиха с лейтенантом-медиком. Они ступают легко, ставя ногу как попало, он наклоняется и срывает ей цветок, она улыбается. Они проходят мимо окопа, летеха подтягивается несколько раз на турнике, она смотрит на него, потом они исчезают в траншее.
ЗТМТИТРЫ: «ШАТОЙ»
Пять бэх с солдатами на броне едут по серпантинке в горах.
Горы, горное село.
Одна бэха въезжает в отару овец, останавливается, остальные рассредоточиваются в линию. Баран раздражен видом непонятного зеленого чудовища в своем гареме, он пытается погнать бэху, разгоняется и бьет в гусеницу рогами. Солдаты сидят на броне, курят, смотрят на барана. Потом один стреляет в него, тушу кидают на броню: «Давай сюда. Вот и жратва».
Лейтенант на броне раскладывает карту:
— Лихач, смотри. Значит, идем вот так, до центральной площади. Ты со своими чистишь по правой стороне, Пионер — ты со мной пойдешь по левой. Все ясно?
— Ясно.
— Ну, не хрена тянуть. Пошли.
В селе пусто, ветер гоняет бумагу. Солдаты, человек десять, идут по улице. Много разрушенных домов. Из ворот, поджав хвост выходит собака, смотрит на солдат, затем убегает.
Ротный: — Тихо что-то.
Пионер: — Хреновое это село, командир.
Солдаты заходят во двор. Во дворе тоже пусто, двери нараспашку. Под навесом стоит «девятка», колес нет, двери в пулевых отверстиях. Сидельников подходит к ней, открывает дверь, заглядывает. На пассажирском сиденье сгустками растеклось темно-красное, взмывает рой мух. Сидельников отшатывается.
Пионер: — Тебе че, сука, жить надоело? (Он толкает его кулаком в челюсть) Связисты все такие бараны, или ты один? А если там растяжка была? (снова толчок) Ничего не трогай здесь, понял?
Сидельников: — Понял.
Они заходят в дом. Целый он только снаружи, внутри куча мусора, нет двух стен, крыши — прямое попадание снаряда. На уцелевшей стене — новые обои в цветочек, стоит трельяж, на нем — засыпанные пылью помады, всякие флаконы, прислоненная к разбитому зеркалу сидит большая кукла. От порыва ветра она падает, закрывает глаза. «Мама, мама, мама» — раздается из куклы.
