Ознакомительная версия.
Кинооператоры, находясь, как им кажется, в безопасном далеке, снимают все происходящее на свои навороченные видеокамеры.
«Идем» — взмахом руки командует все тот же американец, вставая в середину строя. Шаг второй, еще немного ближе, еще…
— Огонь! — не знаю, кто из нас выстрелил первым, но, похоже, и она и я целили в командира. Хотелось думать, что я тоже попал. Перевожу ствол автомата на следующего. Краем глаза замечаю, как валится на землю предыдущая цель, и снова стреляю. Еще и еще, часто, торопясь убить всех. Я не могу видеть Аллу, только слышу, как стучит ее автомат. Раз за разом, даже быстрее, чем мой. Американцы едва успевают огрызнуться, две или три беспорядочные очереди в нашу сторону, и все — бить некого. Все десять вояк лежат неподвижно. Так им и надо. Сволочи.
Кинооператоры продолжают снимать. Может быть, они думают, что это инсценировка?
— Леня, на месте… Эд, давай со мной! — Я иду к трупам. Похоже, живых нет, у большинства лица в крови, не жалею еще десяти патронов, чтобы уже наверняка… А они неплохо экипированы — кроме обязательных бронников и касок у каждого рация, на винтовках коллиматорные прицелы, подствольные фонарики, в разгрузках еще какие-то непонятные приборы. Но они были слишком близко, чтобы им всерьез могли помочь их прибамбасы. Забрызганные кровью пластиковые корфы валяются вперемешку с трупами. Надо будет взглянуть, что в них, но не сейчас, чуть позже.
— Как белок! — кивнул на убитых подошедший ко мне Каретников. Его лицо, обильно покрытое потом, раскраснелось…
— Пойдем, — я кивнул в сторону все еще продолжающих снимать репортаж журналистов.
— С ними что будем делать? — ни малейших оттенков эмоций.
— Посмотрим, — я и сам еще не успел подумать об их участи. А те, кажется, наконец-то сообразили, что происходит неправильное. Женщина перестала копаться в своей сумке и бросилась бежать.
— Куда? — задорно воскликнул Эдик и вскинул оружие, как видно, решение нашлось само собой. Очередь… Одна из пуль ложится прямо перед ногами бегущей, и та, остановившись, кулем падает на камни.
Я качаю головой…
— А что, мы за ней бегать должны? — звучит вполне справедливо. Возможно, эта репортерская сука заслужила и худшего.
— Нет, все правильно, — отвечаю я, но мне жалко потраченных боеприпасов. — Идите сюда! Живо! — я требовательно машу рукой.
Журналюги делают вид, что не понимают, я снова показываю, но уже стволом автомата, доходит гораздо лучше.
— Посматривай за ними, — на всякий случай предупреждаю я Эда. Мало ли что у этих репортеров может быть в заначке. Сумочку репортерши я забираю сразу, внутри ничего интересного, обычные дамские аксессуары. Теперь я понял, что она делала, возясь с сумочкой все это время, — наводила марафет. Все верно, должна выглядеть безупречно, взволнованной и одновременно безупречной. Эдик непонятно чему улыбается. Ага, понятно, по ноге идущей к нам американки стекает струйка. Нашел над чем смеяться, придурок…
— Вперед! — я стволом автомата указываю направление движения. Они слушаются меня с первого раза. Американцы — народ понятливый, главное, выбрать правильный метод обучения. Метод я выбрал правильный.
— Леня, Гена, — я окликнул своих продолжающих сидеть в засаде собратьев по несчастью, — под вашу ответственность. — Я кивнул на ошарашенных происходящим журналистов. — И обыщите их. На всякий случай.
— Легко, — из глиняных развалин вывалился Шпак. Начинает шарить по карманам одного из видеооператоров и почти сразу: — О, доллары, что с ними делать?
— Забирайте, пригодятся, нам еще с местными как-то дружить придется, — ответив, я повернулся к Каретникову. — Виталич, ты у нас толстокожий, давай, бери Леху и стаскивайте с этих молодцев, — я ткнул стволом в ближайшего убитого американца, — снаряжение. Каски, бронники нам не нужны, только оружие и боеприпасы. Радиостанции, — я задумался, было бы заманчиво иметь с каждым из наших связь, но по идущим от них сигналам нас легко вычислят. — Радиостанции не брать. Какие оставить приборы, ты, Эд, смотри сам.
— Так точно, есть, будет исполнено, командир, — довольно улыбался майор.
— Не юродствуй, — мне пока было не шуток, — и давайте в темпе. Времени у нас нет ни хрена, — сказав так, я подошел к ближайшему кофру, открыл его, перерыл содержимое и перешел к следующему. На то, чтобы просмотреть их все, у меня ушло минуты три-четыре. Внимательно обследовав первые три, последующие я просматривал уже весьма поверхностно. Во всех почти одно и то же — одежда, легкие бронежилеты, каски, хорошие, слегка поношенные берцы, оружие — пахнувшие порохом винтовки, пулеметы, и все американского производства.
— Эд! — окликнул я Каретникова и показал ему на одну из лежавших в кофрах винтовок. — Это то оружие, из которого, скорее всего, и были убиты жители кишлака.
— Угу, — Эдуард остался безразличен к появившейся информации, а я продолжил складывать два и два. Вывод напрашивался сам — прежде чем осуществлять съемку, нас планировали переодеть. Да, все верно. Вот он, фрагмент потерявшейся до этого логики! Так и должно быть! Если «российские спецслужбы» планировали дестабилизировать ситуацию в Афганистане, то они должны были действовать под видом американских войск! Все грамотно, но возникал новый вопрос — убив нас всех, как американцы собирались идентифицировать трупы и связать их с Россией? — Я задумался и тут же вспомнил успевшую мелькнуть на плече Аллы надпись «ЦСКА». Вот оно! Окончательный ответ найден! У нас у всех без исключения имелись наколки, так или иначе связанные с армией, и по большей части со спецподразделениями. Вот для чего нужен был так называемый медосмотр! Вот они ж суки! Скоты американские!
— Алла, последи за журналюгами, а вы, — я обратился к Шпаку и Геннадию, — тащите сюда Артура.
Время поджимало, и надо было решать, что делать дальше.
— Коля, — сев у стены, Эдуард вытирал руки травой, побывав в его ладонях, она становилась темной. — Магазины, гранаты и прочую лабуду мы поделили на шестерых.
— На семерых, — я показал на выползающего из тени закутка Лапова Алексея, в последний момент задержавшегося и оставшегося живым.
Эдуард взглянул на трясущегося бойца, удивленно хмыкнул и уточнил:
— Стволы пять сорок пять берем?
— Конечно. Два. Ты и я. Будешь раздавать винтовки — собери у всех автоматные патроны, подели пополам. Но мы с тобой и винтовки возьмем. Лишними не будут.
— Естественно, — отозвался Эдик.
Тем временем приволокли Артура. Поставили на колени. Я подошел и вырвал у него изо рта кляп.
— Значит, вы, твари, рассчитывали, что доказательства будут неопровержимыми? — с этими словами я подошел к мертвому телу Синцова, вытащил из разгрузки нож, расстегнул разгрузку, распахнул, вырывая пуговицы, куртку, не слишком церемонясь, взрезал ножом тельник. Сдернул одежду, перевернув труп. Взгляд уперся в потемневшую наколку «…я дивизия ВДВ» и годы службы. Решительно воткнул нож в мертвую, но еще источающую кровь плоть. Круговым движением срезал кусок кожи и, поддев острием ножа, бросил под ноги нашему «бывшему куратору».
— Что, сука, выкусил? Вы хотели крови и мяса? Сейчас получишь, ты еще его жрать станешь! — я сплюнул и направился к следующему убитому. — Леонид, помогай, раздевай Сушкова! — хотя он, может быть, и Хрусталев, но какая сейчас разница? Сам я наклонился над Жмуровым.
— Не делай этого! — громкий окрик заставил меня обернуться. Артур был бледен, но казался спокойным. — Не делай этого! — повторил он. — Это не в ваших интересах.
— Даже так? Интересно, — я сделал шаг в направлении «куратора», нарочно поигрывая ножом.
— Да, именно так. Для доказательств «преступной деятельности русских» нам хватит и этих, — Артур кивнул на трупы наших товарищей. Он, видимо, еще не терял надежды выйти из ситуации с прибылью, то есть выполнив стоявшую перед ним задачу. — Мы отснимем репортаж, а вы можете уходить. Вас не тронут. А можете остаться, я все урегулирую. Вас переправят обратно домой. Кроме того, вы получите неплохие комиссионные. Киньте нам эту кость и убирайтесь.
«Красиво говорит иностранец. Но нет дурных! Даже если отбросить политический ущерб для нашей страны, то кто же оставляет живых свидетелей?» — пока я слушал, Шпак раздел труп Сушкова и довольно проворно вырезал обе имевшиеся у него наколки. Куски темного мяса шлепнулись под нос «куратору».
— Стойте, остановитесь! — закричал Артур, понимая, что вся его затея летит прахом. — Вы не понимаете, вас будут преследовать. Вас перестреляют, как бешеных собак! Вас будут гнать, пока вы сами не попросите вас прикончить. Оставьте эти трупы как есть, тогда у вас появится хоть какой-то шанс. Или вы думаете, мы столько долго лелеяли этот план, чтобы просто так от него отказаться? — он говорил, а мы слушали, шансов спастись у нас действительно немного. — В конце концов, мы сбросим на ваши головы тонны бомб!
Ознакомительная версия.
