Ознакомительная версия.
Распределив боеприпасы, задумался над следующим вопросом: «Куда прилетят американские „вертушки“?» Но гадать долго не пришлось — только с одной стороны кишлака находилась более или менее подходящая для десантирования площадка. На прочих направлениях располагались либо виноградники, либо валяющиеся повсюду острые обломки скал. Определившись с вектором движения, мы, прихватив с собой Артура, двинулись в направлении кишлачной околицы.
— Сумасшедшие, все сумасшедшие! — продолжал бубнить Синцов, но я его даже не одергивал. Если я прав, то ему не позавидуешь, если нет, то буду только рад. Рядом с Синцовым понуро плелся бледный как мел и донельзя перепуганный Жмуров. Остальные американолюбы плелись сзади.
Кишлак небольшой, и до крайних построек мы добрались быстро. Затащили за дувал и спрятали связанного Артура. Теперь следовало определиться с позициями.
— А местечко подходящее, — сделал вывод Эдик, хозяйским взором окинув развалины дувала, предположительно примыкавшего к будущей посадочной площадке.
— Угу, — согласился я и тут же скомандовал: — Эд, ты с Лехой на правый фланг, и не высовывайтесь раньше времени. И что бы ни случилось — ждите моего выстрела.
— Усек! — ответил Эдуард и махнул рукой Рудину: — Леха, ты со мной.
— Вы четверо, — я окинул взглядом притихший квартет из недавних срочников. — Заходите вон в тот закуток, — мой палец ткнул на помещеньице с полуобвалившейся крышей, находившееся метрах в двадцати впереди наших позиций, — и сидите тихо, как мыши, до тех пор, пока не улетят «вертушки». Сунетесь раньше времени — пристрелю. Ушли и не высовывайтесь. Понятно?
— Когда же нам выходить? — Синцов нервно крутил во все стороны головой.
— Я скажу. Ждите. Леня, ты забираешь Геннадия, — я указал на ждущего команды Шамова, — и с ним на левый фланг. Я с Аллой по центру. Напоминаю: стрелять только после моего или Аллиного выстрела.
Девушка удивленно взглянула в мою сторону. Я, сделав вид, что не заметил этого удивленно-вопросительного взгляда, продолжил отдавать указания:
— Стрелять только одиночными. Цельтесь либо в лицо, либо в ноги. Их бронники, скорее всего, не пробить. Каски не знаю, прямой выстрел наверняка берет, но все же цельтесь в лицо. Эд, ваши те, что правее. Леня, ваши те, что левее, наши центр, а дальше уже по выбору, разберетесь сами. Нам желательно успеть перебить всех прежде, чем они выйдут на связь со своим командованием.
— А если сумеют? — Леха задал правильный вопрос, вот только отвечать мне на него не хотелось. Но пришлось.
— Если успеют, то будем молиться, чтобы у десантировавших их вертолетов недостало топлива на дополнительный крюк.
— Понятно, надо бить сразу, — после моих отнюдь не оптимистичных слов Леха пришел к определенному выводу.
— Надо, — согласился я, хотел еще что-то добавить, но донесшийся до ушей звук приближающегося вертолета заставил спешно закончить инструктаж. — По местам, живее! Алла, за мной! — я заторопился в заранее примеченную нишу, образованную остатком стены и ее обвалившейся верхней частью. Росший впереди куст служил нам почти идеальной маскировкой. Устроив удобнее автомат, я повернулся к занявшей позицию девушке.
— С открытым прицелом справишься?
Она взглянула на меня, как на придурка. Ну да… они же не из снайперской винтовки на соревнованиях стреляют.
— Ты действительно непризнанный чемпион мира? — спросил я, чтобы хоть как-то скрасить время ожидания.
— А ты сомневаешься и хочешь посоревноваться? — такого сарказма, как прозвучал в ее голосе, мне не доводилось слышать давно.
Я предпочел не отвечать. Вместо этого начал ставить задачи.
— Убей первым радиста, не знаю, как он будет выглядеть, но, вероятно, что с более большой и навороченной радиостанцией. Хорошо? — попросил я, понимая, что прошу о невозможном. Ведь я действительно не знал, чем отличается вражеский радист от всех прочих прибывающих по наши души вояк, и более того, предполагал возможность наличия индивидуальной спутниковой связи у каждого из прилетевших. Так что на самом деле рассчитывал только на две вещи — что мы либо положим всех сразу, либо у высадивших десант «вертушек» недостанет топлива на дополнительный крюк. — Радиста завалишь — бей командира. Хорошо?
Девушка кивнула, вот и молодец. А звук от приближающихся вертолетов становился все громче. И вот на горизонте появился первый из них, он шел низко, буквально над самой землей, поднимая пыль бешено вращающимися лопастями. Чуть в отдалении следовал второй. Первый сбавил скорость, но пролетел дальше ожидаемого места десантирования, а вот второй, словно споткнувшись о внезапно возникшую преграду, замер над неровной каменистой площадкой. Повисев какое-то время, вертолет стронулся с места и плавно поплыл вперед, через десяток метров вновь замер, подсел пониже, и из его открытой дверцы выкинули несколько ящиков, затем начали выпрыгивать одетые в светло-серую одежду человеческие фигурки.
— Один, два, три… — едва шевеля губами, начал считать я выпрыгивающих американцев. Пятым с сумкой в руке десантировался человек в синей куртке, следом еще один в такой же одежде, затем вновь в военной форме, но мне почему-то показалось, что это женщина, — шесть, семь… одиннадцать, двенадцать, тринадцать… — Я хмыкнул. Что ж, посмотрим, для кого эта цифра счастливая. Десантировавшись, американцы разбежались веером, заняли позиции для стрельбы с колена. Женщина и те двое в гражданке остались у них за спиной. Пыль от винтов… Похоже, один из американцев машет рукой «Взлетайте»? Так и есть, пыль, поднимаемая винтами, усилилась, вертолет сорвался с места, подпрыгнул и, плавно набирая скорость, понесся вдоль каменистых осыпей. Звук начал затихать. Курс на аэродром. Все правильно, тут нигде не сядешь и двигатели не заглушишь, а с работающими двигателями топлива на обратную дорогу не хватит — процедура фиксирования военных преступлений и съемок весьма длительная, в этом Артур прав. А тут еще и нас расстрелять надо. А вдруг мы разбежимся? Хотя для этого есть Артур — он как пастух пригнанного на бойню стада. Пыль, поднятая лопастями вертолета, медленно оседала. Все тот же американец, что махал рукой, поднес к губам рацию, что-то говорит, бросая взгляд в глубину кишлака, видимо, вызывает Артура, смахивает со лба выступивший пот, жарко ему… Я почти физически ощущаю, как вибрирует и хрипит микрофон радиостанции на поясе у связанного «куратора». Видимо, командиру американцев надоедает бухтеть, он подает знак, и вся толпа, именно толпа, в которую вдруг превращается, казалось бы, только что слаженное подразделение, подхватив выброшенные с вертолетов ящики, начинает двигаться в нашем направлении. Идут, переговариваясь, смеются, ничего не боясь и не опасаясь. А кого им бояться? Нас с нашими не стреляющими патронами? Или давно убитых местных жителей?
На дальнем плане за спинами идущих «рейнджеров» жмутся журналисты. Что это именно журналисты, становится очевидно: двое с видеокамерами, третья — женщина в камуфляже возится с белой сумкой. Американцы все ближе, в бронежилетах, касках, увешанные всяческой лабудой, не удивлюсь, если у них есть миниатюрные тепловизоры. Они могли бы им пригодиться, но не сегодня, сегодня излишне жарко. Что наши тридцать шесть и шесть на фоне сорока градусов в тени?
Американцы вошли в кишлак, впереди идущий поморщился, видимо, ветерок дотянул до него запах гнили, мы-то уже не чуем, принюхались. Целюсь в переносицу того, что взял на себя командирские функции, хочу надеяться, что он действительно командир. А они все ближе. Пора выпускать наших смертников.
— Синцов, можете выходить! — Мой крик настораживает идущих, они начинают рассыпаться в стороны, но, увидев выходящих навстречу русских, успокаиваются.
Синцов идет первым, что-то говорит, радостно размахивает руками. Тот, что командует, негромко, я вижу только шевеление губ, отдает какую-то команду. Синцов замирает на месте, об него буквально спотыкается Жмуров, шедший следующим.
— Нет! — чей-то жуткий вопль прорывается сквозь трескотню выстрелов. Третий из четверки американолюбов, не помню, как его фамилия — то ли Сушков, то ли Хрусталев, успевает вскочить на глиняную стену, но, взмахнув руками, валится спиной вниз. Его добивают выстрелом в голову. Мы молчим. Американцы подходят к убитым ближе, я вижу улыбки на их лицах. Что ж, пусть напоследок посмеются. Я представляю, как злится на меня Шпаков, как материт Эдик, но еще рано, пусть америкосы пройдут немного вперед, всего несколько шагов, туда, где им негде укрыться, а справа и слева глиняные дувалы, что под силу перепрыгнуть разве что чемпиону мира по прыжкам в высоту…
Кинооператоры, находясь, как им кажется, в безопасном далеке, снимают все происходящее на свои навороченные видеокамеры.
«Идем» — взмахом руки командует все тот же американец, вставая в середину строя. Шаг второй, еще немного ближе, еще…
Ознакомительная версия.
