бы мой Ваан оказался в плену, разве я отказался бы принять его?
Однажды Гарник сказал, что должен пойти разыскать родных Оника Джирагяна.
Отцу и матери Оника уже было известно о смерти сына.
Утерев слезы, стали накрывать поминальный стол, принесли вина. Все выпили за упокой погибшего на чужбине сына Джирагянов.
Когда Гарник уходил из села, он думал о том, что нельзя больше скрывать от родителей смерть Ваана.
«Выдержат ли они эту боль? Надо сделать все, чтобы выдержали. Поплачут, покричат, как родители Оника, потом успокоятся… Лучше знать всю правду, чем жить обманом».
Через два дня после этого он рассказал родителям все, что случилось с Вааном. Рассказал и тут же пожалел об этом. Как горько рыдала мать! Сбежались соседки, заполнили дом и стали причитать вместе с матерью. В сердце каждой были свои раны и утраты.
На глазах отца Гарник никогда до этого не видел слез. Но теперь плакал и он. Несколько дней подряд в доме стояли плач и стенания.
Чтобы хоть немного утешить родителей, Гарник решил поехать на могилу Ваана. Он помнил место смерти брата и надеялся узнать от крестьян, где похоронены трупы, найденные в хлеву. Пусть не останется безвестной могила Ваана — он поставит над ней памятник.
Около месяца длилась эта поездка. Гарнику удалось найти могилу Ваана. На первый взгляд трудно было узнать эти места. Там, где находился старый хлев, была построена большая животноводческая ферма. Неподалеку выстроили колхозный клуб. Прямо перед ним, в большом цветнике, стоял деревянный памятник — это была могила трех неизвестных солдат. На митинге Гарник рассказал о последних минутах Ваана, о смерти комиссара Варданяна и молодого бойца Размика. Это они были похоронены здесь, в братской могиле. Гарник заказал каменный памятник, установил его над могилой и отправился домой.
В Киеве он сошел с поезда, собираясь пересесть в другой. Помещение вокзала было заполнено солдатами, возвращавшимися на родину.
Проходя мимо касс, Гарник услышал чей-то знакомый голос и обернулся. Навстречу ему бросился Оник!
Гарник едва поверил своим глазам. Второй раз в своей жизни он встретил человека, которого считал мертвым. Первый раз это случилось в школе диверсантов, а теперь — вот здесь.
— Оник? Ты ли это?..
Можно было подумать, что два пассажира сошли с ума. Они набрасывались друг на друга; то один, то другой, не размыкая объятий, оказывался в воздухе. Слов не находилось, слышались невразумительные восклицания:
— Вай!..
— Послушай!.. Вай, вай!
— Да как же?..
— Послушай, приятель…
Вокруг них собрались люди, весело наблюдая за этой сценой. Шапка Гарника свалилась под ноги, у Оника съехала на затылок. Но они, не замечая этого, продолжали тискать друг друга. А потом разошлись и отвернулись, пряча друг от друга слезы.
— Жив, брат!.. А о тебе сказали, что умер… И я даже поверил!..
— Почему это Оник должен умереть? Не из таких мы! А ты что делаешь в этих краях? Ого, да ты «Красную Звезду» заработал, брат Гарник!..
— Лучше ты расскажи, ты!
— Да что рассказать? Истоптали всю Европу, освобождали Францию, закопали Гитлера и вот — пришли. На ходу всего не расскажешь!
Разговор, действительно, не клеился.
— Ты в каком вагоне едешь? — спросил Оник.
— В третьем.
— Ну, я возьму билет туда же, а там уж поговорим.
Он подошел к кассирше:
— Дорогая сестричка, прошу дать билет Киев — Ленинакан. И дайте, пожалуйста, в третий вагон. Понимаете — встретил товарища, вместе должны ехать… С самого начала войны были рядом. Вместе попали в плен, вместе мучались… Грех вам, если не устроите!
И девушка поняла. Выдавая билет, улыбнулась:
— А вы, видно, веселый паренек!
— Всю горесть земли видел, сестра, — как же мне не быть теперь веселым? Наконец, мечта сбылась: дошли до родной земли. Вы, наверное, никуда не выезжали отсюда? А ну-ка попробуйте, небось тоже стоскуетесь. Большое вам спасибо! Ну, пошли, приятель!..
Все четыре дня по дороге от Киева до Ленинакана рассказывали друг другу два земляка о том, какие бури прошумели над их головами.
Прощаясь в Ленинакане с товарищем, Гарник сказал:
— Ну, смотри, не забудь, приезжай сразу ко мне.
— Как я могу забыть тебя? Поживу с родными, утолю тоску по родине и первым делом к тебе.
Оник приехал в Ереван через три дня. В доме Гарника его приняли как родного.
Вечером Гарник спросил:
— Почему так мало пожил дома?
— А что мне было делать? Пришли ко мне: не имеешь права тут жить. Ведь наше село пограничное… Я говорю: «Как же так? Я здесь родился и вырос. Боитесь, что на ту сторону перейду? Нет, я пришел с той стороны! Я приехал домой!..» — Подумал, подумал и поехал в Ереван за паспортом.
Через несколько дней Оник получил в Ереване паспорт и бережно спрятал в карман.
— Хорошо вышло, сынок, хорошо! — радовалась мать Гарника.
— А почему должно было получиться плохо, тетушка? — проговорил Оник. — Почему мне не выдать паспорт? Был в плену? Да, тело мое было в плену. А сердце здесь, на нашей земле. Я все тот же Оник, с какой стороны ни посмотри. Пусть кто-нибудь придет и скажет мне, что больше меня любит нашу страну!.. Ну, оставайтесь с добром!
Гарник и его родители проводили Оника на станцию. А когда возвращались, Арам Адоян — отец Гарника сказал:
— Вот парень!.. Был в плену!.. Но кто мог такого парня сделать пленным?
— Только любовь, отец, — ответил Гарник: — когда любишь, ты в плену. Мы были пленниками любви к своей родине…
1956–1957 г.г.
Ереван — Залешики — Дилижан.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Хаш — восточное блюдо.
Сибех — съедобная трава.
Названия армянских национальных блюд.
Спарапет — главнокомандующий.
Нжде, Дро — дашнакские главари.
