Только за лето 1942 года с санкции подпольного комитета в Минске было уничтожено 13 гитлеровских агентов[51]. Но подпольщики не могли полностью противостоять действиям изощрённого в подавлении подпольной борьбы врага. Они только лишь приобретали опыт подпольной деятельности, овладевали необходимыми навыками конспирации. Имела место и некоторая недооценка сил фашистских карательных органов, а в ряде случаев и беззаботность.
При помощи агентуры и хитросплетённых провокаций гитлеровцам удалось дважды, в марте и сентябре 1942 года, нанести тяжёлые удары по партийному подполью.
Еще в сентябре 1941 года отдел фашистской разведки «абвер» заслал в минское подполье матёрого агента Б. Рудзянко, который продолжительное время выдавал подпольщиков фашистам. Только после войны были вскрыты его преступные действия, и он, попав на скамью подсудимых, был полностью изобличён в предательстве и по приговору суда расстрелян.
Фашистская агентура засылалась по линии «абвера», управления полиции безопасности и СД, полевой тайной полиции. В марте 1942 года начались массовые аресты советских патриотов в городе. Полному разгрому подвергся Военный совет партизанского движения. Его руководители И. И. Рогов, И. Н. Белов, П. И. Антохин (Сергей), попав в руки фашистов, изменили Родине, стали на путь сотрудничества с оккупантами. Вскоре были арестованы секретарь городского партийного комитета И. П. Казинец, члены комитета С. И. Заяц (Зайцев) и Г. М. Семенов, десятки активных участников партийного подполья и Военного совета партизанского движения. Всего, по данным фашистских документов, в марте — мае 1942 года было арестовано 404 человека.
Гитлеровцы жестоко расправились с арестованными подпольщиками. В отчёте полиции безопасности и СД № 5 от 28 мая 1942 года сообщалось: «9.5.42 г. в городе Минске было публично казнено через повешение 28 участников партизанской организации Белоруссии. В тот же день был расстрелян ещё 251 человек из числа партизан… В Минске была проведена кампания против террористической группы на железной дороге, в ходе которой было арестовано 126 человек»[52].
На улицах и скверах Минска фашисты повесили И. П. Казинца, Г. М. Семенова, Н. Ф. Герасимовича, М. Л. Екельчика, П. С. Алейчика, Е. К. Горицу, А. Корсеко, И. С. Ковалевского, депутата Верховного Совета РСФСР бригадного комиссара Н. И. Толкачева и многих других. Погибли в фашистских застенках Г. Глухов, А. А. Арндт, И. Адамович, Н. Г. Демиденко, С. И. Заяц (Зайцев), Н. И. Иванов, И. Демин, Е. Н. Ревинская, М. Б. Чипчин и многие другие герои подполья.
Однако разгромить подполье фашистам не удалось. Оно продолжало действовать, вновь и вновь набирало силы и непрерывно наносило удары по гитлеровским оккупантам.
Второй, ещё более сильный удар по минскому партийному подполью враги нанесли в сентябре — октябре 1942 года. В ночь на 26 сентября 1942 года полиция безопасности и СД арестовала 21 подпольщика, в их числе В. К. Никифорова. Вслед за этим в фашистские застенки были брошены все члены Минского подпольного комитета: Д. А. Короткевич, К. И. Хмелевский, И. К. Ковалев[53], секретари городских райкомов партии: Н. Е. Герасименко, Н. А. Шугаев, И. И. Матусевич, Н. К. Корженевский; активные подпольщики: А. Ф. Арндт, Е. М. Баранов, И. Л. Белановский, С. А. Благоразумов, Богданов, Воронов М. П. (отец), Воронов М. М. (сын), С. М. Гапоненко, Т. Герасименко и её дочь И. Герасименко, А. М. Гук, А. Н. Дементьев, С. Дубровский и его жена И. Дубровская, Е. Думбро, Н. И. Зехов, И. И. Иващенок, Н. М. Качан (с семьёй), И. X. Козлов, А. Кушелевич, Н. И. Наркевич, Л. Е. Одинцов, А. В. Пашко, И. Ф. Подобед, В. Ф. Рубец, Г. П. Сапун, С. В. Сержанович, П. Н. Хмелевский, П. К. Ходасевич и его семья (жена и двое сыновей), П. М. Цветков, Н. Т. Цветкова, П. И. Чиркун, А. Ф. Ширко, Е. А. Шуйская и другие.
Следователи СД Адольф Ведекинд, Кох, Фрониг и другие гитлеровские палачи–садисты пустили в ход самые изощрённые пытки. Арестованных нещадно били, выкручивали им руки, пропускали через них электрический ток, устраивали самые чудовищные провокации. Но советские патриоты мужественно переносили истязания. Можно привести немало примеров удивительной стойкости и героизма, которые проявили подпольщики в фашистских застенках. Сохранились волнующие свидетельства их изумительного мужества, беспредельной преданности Родине и Коммунистической партии. Об этом свидетельствуют записки К. И. Хмелевского, В. Ф. Рубец, И. X. Козлова, С. В. Гринвальда–Мухи, Г. Г. Фалевича своим товарищам и родным, оставшимся на воле.
В одной из записок В. Ф. Рубец писала своей сестре М. Ф. Калашниковой: «Не горюй, родная! Будем все вместе. Взойдет и наша звезда когда‑нибудь. Не кланяйся, не лей слез, пусть наши враги не видят их, держи голову выше. Видишь, сколько раз они меня одну похоронили: нас не так легко убить и похоронить, мы ещё живем… Не горюй и не плачь обо мне. Не пугайся моих слов, нужно быть ко всему готовой… Верь, что будет ещё счастье»[54].
Пламенной любовью к Родине, священной ненавистью к фашистам, страстной мечтой о жизни для борьбы с захватчиками проникнуто письмо от 27 декабря 1942 года коммуниста–подпольщика И. X. Козлова, текст которого приведён в предисловии сборника.
О мужестве членов Минского подпольного комитета партии Д. А. Короткевича и К. И. Хмелевского рассказал впоследствии нахолившийся с ними в одной камере подпольщик Г. П. Сапун: «С декабря 1942 года по J3 марта 1943 года я с ним (Д. А. Короткевичем) всё время сидел в одних камерах—10, 13 и 87–й — до отправки меня в концлагерь… В тюрьме он вёл себя бодро и всегда твердил, что мы ещё, ребята, поживём. У него была какая‑то особая уверенность в жизни. Уныния он просто не знал. Вел себя выдержанно и вполне прилично. Он говорил: «Сколько меня ни мучили, но выжать ничего не выжали. Вот почему они меня так всегда при допросах избивали»[55].
А вот рассказ Г. П. Сапуна о К. И. Хмелевском: «Хмелевский был один из лучших товарищей, которых я знал из работников комитета. Он был всесторонне развит, политически грамотен, выдержанный, идейно преданный коммунизму, логичен и последователен во всём. В самые тяжёлые минуты он умел для каждого найти слова утешения. Сам также никогда не унывал. Я помню, что, когда меня отправляли на транспорт, при прощании он мне вторично сказал: «Помни, ни одна женщина, ни один ребёнок никогда не укажут на меня пальцем и не упрекнут, что они страдают через меня»[56].
Много участников подполья, в том числе А. Ф. Арндт, Е. М. Баранов, И. Л. Белановский, С. А. Благоразумов, М. П. Воронов, М. М. Воронов, семья Н. Е. Герасименко, Н. И. Зехов, семья Н. М. Качан, И. X. Козлов, Д. А. Короткевич, И. И. Матусевич, Л. Е. Одинцов, В. Ф. Рубец, К. И. Хмелевский, А. Ф. Ширко, погибло в страшных муках в душегубках, на виселицах или у тюремной стены от фашистской пули. Лишь некоторым из них с помощью оставшихся в городе подпольщиков и партизан удалось вырваться из лап фашистских палачей и вновь включиться в борьбу с захватчиками. Многие подпольщики погибли в Освенциме, Равенсбрюке, а некоторым удалось перенести все ужасы гитлеровских лагерей смерти и дождаться прихода Красной Армии.
Бросив в фашистские застенки сотни подпольщиков, гестаповцы ликовали. Но уже 6 ноября 1942 года в «Сообщении полиции безопасности и СД № 28» им пришлось доложить: «Вечером 21 октября неизвестные лица расклеили в 300 местах города Минска плакаты, отпечатанные ротаторным и типографским способом, содержащие обычные угрозы против фашистов и призывы к белорусскому народу поддержать партизан и совершать акты саботажа. Благодаря срочно принятым мерам плакаты в тот же день были сорваны»[57]. Это было делом рук оставшихся на свободе подпольщиков X. М. Александровича, Е. В. Афнагеля, И. К. Кабушкина, В. С. Казаченка, П. К. Калейникова и В. И. Сайчика. Они составили, отпечатали и распространили в Минске листовку «К населению Белоруссии», призывавшую пополнить ряды подпольщиков и ответить на кровавый фашистский террор усилением борьбы с оккупантами. Листовка была издана от имени Минского комитета КП(б)Б и командования Н–ской партизанской бригады.
* * *
После сентябрьского провала 1942 года подпольный городской партийный центр в самом Минске больше не восстанавливался. К осени 1942 года на всей оккупированной врагом советской территории широкое развитие получило партизанское движение. Под влиянием выдающейся стойкости Красной Армии на фронтах Великой Отечественной войны пламя всенародной войны в тылу врага разрасталось с необычайной силой. В этих условиях руководство подпольной борьбой в Минске могло уже осуществляться подпольными партийными органами, находящимися вне города — в расположении партизанских отрядов, а также командованием партизанских бригад и отрядов. Это имело ряд преимуществ: во–первых, обеспечивало регулярную связь этих органов с советским тылом, своевременность получения ими задач и передачи информации о противнике[58]; во–вторых, давало возможность партийным органам более оперативно координировать деятельность партизан и подпольщиков, направляя её на обеспечение эффективных ударов по врагу; в–третьих, в гораздо большей степени гарантировало сохранность руководящих партийных органов и ценных кадров подпольщиков.
