зашагал к открытому полю, где раньше были колхозные поля. Тарасов буркнул под нос:
— Так держать, капитан, держи их вот здесь. — Он показал крепкий кулак.
Отчего капитан Шубин не удержался от замечания:
— Это из-за вчерашнего ныряния в канаву он захворал. Если бы вы не заставили их сразу после дороги нырять в ледяную воду, то он смог бы и дальше служить вместе со всеми. Когда поправится, то сможет вернуться в отряд.
В ответ особист фыркнул и все же промолчал. Они в молчании дошли до огромного поля, где по приказу командира улеглись на землю.
— Вперед! — Он переходил от одного солдата к другому и поправлял их. — Голову ниже, ниже, Грош! Ертаев, ноги опусти, по линеечке!
Вдруг воздух содрогнулся от грохота выстрела. Шубин развернулся и едва удержался от крика: в двух метрах от него застыл майор Тарасов с пистолетом в руках, из ствола которого вился дымок. Он вскинул руку и снова выстрелил! Разведчик кинулся к особисту, перехватил пистолет, направив следующую пулю в землю.
— Вы что делаете?! — возмутился разведчик. — Зачем вы стреляете по бойцам?
Тарасов нахмурился, вырвал руку с зажатым пистолетом.
— Ты поаккуратнее будь, разведка. Ты сейчас на офицера НКВД напал, считай.
— Вы стреляли по живым людям! — Разведчик больше не мог сдерживать свое возмущение, поведение Тарасова вывело его из себя.
А тот невозмутимо сунул личное оружие в кобуру.
— Да не бойся ты, я же не слепой, по верхам бил. — Он указала на ползущие фигуры в поле: — Ты чего из них девок делаешь?! Немцы будут так палить, что ни голову, ни ногу не высунуть, оторвет сразу. Да во время первой же разведки они полягут у тебя всей группой. Как ты не поймешь, Шубин? Условия боя, условия передовой они должны почуять! Чтобы смерть в затылок дохнула, тогда в землю закопаются, что твои кроты!
Капитан промолчал, возразить было нечего. Методы у куратора жесткие, и все-таки он прав в том, что потом на передовой под огнем немецких стрелков будет в десять раз хуже.
А Василий Тарасов вдруг хлопнул себя по голенищу прутом:
— Вот что, не можем мы с тобой договориться. Давай так: твой день, моя ночь.
У Шубина поползли вверх брови, он не понимал, что снова задумал офицер, но медленно кивнул. Хотя бы днем не будет вмешательства в занятия, а уж с ночами он разберется.
Довольный договором энкавэдэшник предупредил:
— Тогда занимайся, а вечером они поступают под мое командование.
Наконец Шубин вздохнул с облегчением: можно продолжать занятия, не боясь давления со стороны неугомонного Тарасова. Он полностью сосредоточился на бойцах, поправляя их движения на ходу.
После занятий в поле они вместе долго обсуждали допущенные ошибки. Потом был обед и дорога назад; на ходу разомлевшие от горячей еды бойцы засыпали командира вопросами. Он отвечал обстоятельно, и от их горящих глаз, ощущения жизни, которая била ключом в каждом движении, чувствовал тепло внутри. Не так давно Глеб думал лишь о мести, вспоминал погибших, ждал возможности вернуться на фронт, чтобы убивать врагов. И вдруг молодые бойцы будто напитали его жизнью, надеждами на будущее. Они наперебой говорили о победе, о том, как будут жить в мирное время. Мечтали, хохотали, жили! Рядом с ними и капитан Шубин ощутил себя живым, тоже стал думать, а что же с ним будет после победы. Он сможет вернуться в родной город, пойдет работать, будет встречаться с друзьями и вот так же станет перебрасываться шутками, спорить и мириться. Глеб почувствовал себя ожившим впервые за долгое время, а злость и тоска отступили куда-то глубоко под напором радости, что заполнила его изнутри.
Остаток дня группа занималась изучением карт, этот навык командир считал одним из важнейших для разведки — рассмотреть в черно-белом рисунке заранее все препятствия, возможные укрытия от опасности.
— Это не просто цифры и палочки, кружочки. Каждая отметка может спасти, если подумать, как использовать эту возвышенность или водоем, — объяснял он бойцам.
Евсюков заметил:
— Карты ведь давно составлялись, немцы на своей территории много чего успевают переделать. Некоторые населенные пункты превращены в руины. Особенно при отступлении. Гитлер приказал не оставлять ничего после себя, только выжженную землю без дорог, домов и людей.
Бойцы зашумели, обсуждая его слова. По дороге в Дмитровку они видели такие территории на освобожденной земле. Командир прервал их беседу:
— Группы по три человека, и по карте выстраиваем маршрут от Дмитровки до передовой линии фронта. Планируете, как проходить — вода, дороги, лес, пересеченная местность. И потом, обратно вы будете возвращаться с грузом — пленным немцем. Он может быть ранен, может отказываться идти, и вам придется придумать, как доставить его на нашу территорию. Назад возвращайтесь другим путем, и его вы планируете, перед тем как сделать первый шаг. Второе правило разведки — думай про вход и про выход. Особенно на передовой, возвращаться к своим тоже опасно. Советские стрелки, что стоят на охране, не будут разбираться, кто идет — немцы или советская разведка. У дозорных всегда приказ один — стрелять на поражение без предупреждения по любому, кто появился на границе фронтов. Часто для маскировки переходим нейтралку в немецкой форме. На оккупированной территории это помогает не вызывать подозрения, если случайно встретить патруль. А вот при возвращении из-за формы можно попасть под советские пули.
— И что делать? — Стукаленко прилежно пытался разобраться в сложном задании.
— Голым идти! — выкрикнул вихрастый шутник с краю строя. И все ребята грохнули над его шуткой.
А за спиной капитана резкий голос остановил их смех:
— Вот ты, Дакаленко, голым и пойдешь у меня прямо по Дмитровке! Вы на войне, а не в цирке. Переодевайтесь.
Офицер НКВД Тарасов швырнул гору формы под ноги курсантам, бросил выразительный взгляд на Шубина. Означал он одно: твое время вышло, как и договаривались. Действительно, солнце уже заходило, и через четверть часа все вокруг будет окутано темнотой. Глебу ничего не оставалось, как кивнуть своим бойцам, подтверждая, что им придется выполнить приказ особиста. Разведчики начали разбирать комплекты, вполголоса переговариваясь. Единственным, кто решился задать вопрос, оказался Павел Зинчук. Он выбрал форму офицера, натянул ее прямо на свою и на глазах превратился в молодого эсэсовца.
— К немцам в тыл отправляемся на задание?
— А ты все к Гитлеру рвешься поближе, Зинчук, — язвительно ответил ему Тарасов. — Рано вам еще в настоящую разведку. Сегодня с капитаном Шубиным изучали маскировку, разведку в условиях населенного пункта. Сейчас будете отрабатывать это практически. Боевая задача — пройти через Дмитровку до береговой линии, где идет строительство.
