без разведданных о расположении сил противника.
Хоть и были парни уже опытными, побывавшими на фронте бойцами, только от осознания важности разведслужбы глаза у них округлились, на лицах застыло изумленное выражение. Глеб обвел молодых людей внимательным взглядом:
— Запомните то, что я вам скажу. Разведка нужна для того, чтобы победить, и победить не любой ценой, а с минимальными потерями личного состава. Испугались вы, не решились на вылазку, не смогли справиться с захватом «языка», холодно было в воду лезть на переправе, ошиблись при расчетах, не заметили что-то при наблюдении, за все будет одна плата — жизни людей. Они будут умирать из-за вас, ваши товарищи по оружию, солдаты и офицеры. Их дети останутся сиротами, жены ‒ вдовами. Исправить вы этого уже не сможете, к жизни их не вернете. Цена ваших ошибок — смерть другого человека. Помните об этом всегда, когда вам холодно, страшно, хочется бросить все и вернуться поскорее к своим, на советскую территорию. За это заплатит другой человек своей жизнью. Помните.
Ребята совсем притихли от осознания того, какой груз они взваливают на себя. Они вдруг прямо на глазах стали взрослыми и теперь не напоминали стайку воробьев на веточке. Взгляды были суровыми, полными скрытой печали от понимания, что впереди много тяжелых испытаний, но они должны, обязаны их пройти.
Глеб продолжил:
— Чтобы сберечь чужие жизни, надо научиться просчитывать каждый шаг. Я не смогу научить вас всему, что умею сам. Но основные правила расскажу.
Он вдруг молниеносно наклонился, схватил тяжелую палку и запустил ее вверх. С небольшой высоты на полянку шлепнулся с дерева Пашка Зинчук, встал как ни в чем не бывало, отряхнулся и пробурчал под нос:
— Сказали, я бы и сам слез.
— Молодец, — похвалил и его капитан. — Никто, кроме меня, не заметил, что наверху находится еще кто-то из отряда. И это очень важно для разведчика, самый первый навык — быть незаметным, слиться с окружающей местностью, стать частью ландшафта. Чтобы никому даже в голову не приходило, что вы находитесь рядом.
Как стать невидимкой, я расскажу вам завтра. Сегодня отдыхайте, обустраивайте лагерь до конца. Завтра начнем тренироваться в полную силу.
Едва он сделал несколько шагов в сторону, как майор снова принялся командовать:
— Зинчук, на карауле еще сутки за то, что покинул пост без разрешения.
Парень спокойно отозвался:
— Есть дежурить сутки.
Майор Тарасов нагнал разведчика на тропинке, с раздражением пробурчал:
— Я бы этого Зинчука метлой гнал из разведгруппы. Завтра отправлю его подальше, пускай в пехоту идет, окопы сторожить. Только и умеет, что столбом стоять.
Капитан остановился и резко сказал:
— Товарищ майор, я назначен приказом командиром разведгруппы. Я отвечаю за обучение личного состава, и принимать решения о том, кто обучается, а кто отстранен, тоже буду я. Зинчук остается в группе, за своеволие он наказан дежурством.
Тарасов недовольно цыкнул, но возражать не стал. Вполне миролюбиво заметил:
— Разведчиков готовим, товарищ Шубин, а не кисейных барышень. Их бы сейчас без ужина оставить, да в лес с одним ножом. Чтобы добыли себе еду, огонь. Я ведь начинал в разведке, потом в особый отдел перевели за заслуги перед партией. Так что знаю из личного опыта, как тяжело бывает. И по неделе сидишь в засаде, не шелохнешься, сухарь погрызть за радость считается. Они должны понимать, что кормить их фрицы не будут, фронтовая разведка в окопах не сидит с костерком под боком.
— Я понимаю, товарищ майор, что вы хотите как лучше. Согласен, что лучше сразу им узнать, какие суровые будни их ждут на передовой. Но воевать в голоде и холоде тяжело, голова хуже работает, когда в животе пусто. Я хочу, чтобы они думали о маскировке, а не о куске хлеба.
— Тоже мысль. — Майор, по всей видимости, выдохся за день и к вечеру стал более покладистым. — Но насчет Зинчука подумайте, товарищ Шубин. Ни в партии, ни в комсомоле он не состоит, неизвестно, какие у него там мысли в голове, будто и не советский, не наш.
— Талант у Зинчука, — встал на защиту парнишки Глеб. — Маскировка у него выше всяких похвал, а этому труднее всего научиться. Разведчик должен быть неприметным.
— А еще преданным Родине, чтобы не стать шпионом и не начать работать на Гитлера. — Подозрительность энкавэдэшника не знала границ. — А этот Зинчук рвется именно на оккупированную территорию, в немецкий тыл. Завтра готов бежать к немцам через границу фронтов, подозрительно это! Так что защищайте его, товарищ капитан, верьте ему, а я с него глаз спускать не буду. Выведу на чистую воду этого будущего перебежчика.
В ответ разведчик только пожал плечами: ну что поделать, если у них разные взгляды на людей. Он, Глеб, видит в парнях хорошее начало, их рвение и таланты, а майор Тарасов высматривает негативные стороны в их поступках и словах. На этом они и разошлись по разным сторонам Дмитровки.
Правда, Глеб Шубин направился в казарму лишь на время, собрал вещмешок, перевязал свой тощий тюфяк бечевкой и снова отправился в лесной лагерь. По пути зашел к Федотычу, чтобы получить полный котелок еще теплой каши и ковригу хлеба. Тот щедрой рукой отсыпал ему вареной требухи в кулек из старой мешковины.
— Чего тебя в лес отселили?
— Да надо так, — отмахнулся Глеб, ему было неприятно врать старику.
А тот и не лез к разведчику с вопросами, с пониманием отнесся к его уклончивому ответу. Лишь угукнул в ответ, достал из мешка ржаную буханку и брусок сала, завернутый в бумагу.
— Ребят ладных тебе пристроили. Токма тощие, держи, пускай трескают. Надо наедаться впрок, целая жизнь впереди.
— Спасибо.
Капитан подхватил свои пожитки и провиант и зашагал по затихшей Дмитровке в сторону леса.
Его поступок, наверное, снова не одобрил бы Тарасов. Зачем ютиться в сырой землянке, если ему, как боевому офицеру, положено место в теплой казарме, где даже имеются постельные принадлежности. Только капитан Шубин был уверен: место командира рядом со своими подчиненными, бок о бок с ними он должен есть, спать и пить с ними, чтобы понимать и знать каждую мысль, возникающую в голове своих ребят. Только тогда они будут верить своему командиру, ведь он наравне со всеми служит и воюет, а не отсиживается в штабе или теплом местечке, отдавая оттуда приказы.
По дороге к лагерю он тихонько свистнул, но ответа не последовало. Тогда Глеб просто развернул брусок, что вручил ему старик. Во все стороны поплыл аромат сала, щедро приправленного чесноком и солью, от этого умопомрачительного запаха
