Он спикировал на бомбардировщик сверху и сзади, как коршун, а я, сделав вираж, вышел противнику в хвост. Мы поочередно всадили в "Инвейдер" по две-три очереди, и он, так и не долетев до Майяри-Арриба, отвернул со снижением на восток, волоча за собой черный шлейф дыма. Диаз прострелил ему левый двигатель, а я изрешетил хвостовое оперение и, по-моему, убил или ранил стрелка, сидевшего в хвосте. Во всяком случае, в ответ по нам больше никто не стрелял.
— Добьем? — деловито спросил Диаз. Я чувствовал, что ему не терпится сбить первого своего противника, но нам нельзя было зря тратить боеприпасы и горючее. Их и так было маловато.
— Нет. Возвращаемся.
— Жаль. Ну, ладно.
Проводив подранка взглядами, мы направились на базу. Нас встретили как героев — все видели, что вражеский самолет, дымя, улетел прочь. Да и бой можно было увидеть в бинокли, а их у нас уже было достаточно.
— Ищи бумагу для газеты! — ехидно сказал я Геррере. — Истребители уже делают по два вылета в сутки!
— Ну ты и скажешь, — отозвался главком, но я видел, что он доволен нашими успехами.
Вечером я пересчитал патроны. Их у меня оставалось всего по сто на ствол, у Диаза — чуть побольше.
— Негусто. Но еще на вылет хватит, если будем экономить… — вздохнул я.
…Наступило тридцать первое декабря. Я полночи не спал, взахлеб читая Ремарка, и уснул лишь под утро. Снились мне какие-то странные пыльные города, по улицам которых бродили погруженные в себя люди; я обращался к ним, спрашивая, не видел ли кто мою Марию, — но меня никто не слышал. Они шли мимо, что-то бормоча про себя, а если я стоял перед ними, смотрели сквозь меня невидящим взглядом. Отчаявшись что-то выведать у них, я забрел в какой-то сумрачный парк и присел на скамью, — и тут мне на плечо легла чья-то рука. Я обернулся — передо мной стоял человек в плаще, лицо которого скрывал капюшон.
— В Санта-Кларе идет бой, — глухо сказал он. — Нашим парням нужна помощь. Надо разбомбить казармы.
— Но у нас нет бомб и патронов, — возразил я. Язык едва повиновался мне, и я с трудом выдавливал из себя слова.
— Все у нас есть. Проснись, засранец!
При этих словах видение померкло, и вместо него я увидел перед собой лицо Адольфо. Он тряс меня за плечо:
— Вставай, осел, нам надо лететь!
— В Санта-Клару? — спросил я, протирая глаза. Это был город в центральной части Кубы. Я знал, что там уже какой день идут кровопролитные бои, и наши понемногу теснят противника, но чтобы нас подняли для удара по городу…
— В нее самую! — он сунул мне под нос исписанный листок. Я узнал почерк Герреры и подпись Кастро. Да, действительно, предписывалось как можно быстрее вылетать в Санта-Клару, на подлете к городу связаться по радио с наводчиком и уточнить у него координаты цели. Позывные и частоты связи Геррера с Фиделем также любезно сочинили для нас.
— Да туда же почти полчаса лету… — пробормотал я.
— И что?
— Говоришь, все есть? — я окончательно проснулся и принялся зашнуровывать ботинки.
— Все. Полный боекомплект на каждого, плюс четыре бака с напалмом, — Адольфо явно распирало от восторга. — Все уже зарядили и подвесили.
— Ого! Где взяли-то?
— Скажи спасибо ребятам Рауля — сперли с американских складов в Гуантанамо.
Я просто не смог найти слов! Украсть у американцев оружие — это еще надо было постараться!
— Давай быстрее! — поторапливал меня ведомый. — Я на улице буду, в джипе.
Я накинул куртку и, застегиваясь на ходу, выбежал следом. Мы запрыгнули в потрепанный джип, стоявший у хижины, и Адольфо нажал на газ. Пока машина скакала по ухабам, приближаясь к аэродрому, я успел отобрать у ведомого планшет с картой, на которой был нанесен наш маршрут, и прикинуть ориентиры. В этих местах я в свое время успел полетать, так что был знаком с местностью.
Погода была не ахти — накрапывал мелкий противный дождик, небо было закрыто облаками. Нижняя их граница начиналась метрах на восьмиста, а может, и ниже. Но "Мустангам" это, в общем-то, было не страшно. Да и мне — я был уверен, что долечу до города и вернусь назад даже теперь.
— Пойдем на бреющем, — сказал я. — Зайдем на цель с востока. Над окраиной города сделаем горку и спикируем на крепость. Сбросим баки — и по ситуации сделаем второй заход, постреляем для острастки…
— Понял!
— Как увидишь, что я бросаю — тоже бросай. Тогда сразу накроем большую площадь.
— Ясно.
Адольфо затормозил возле капониров, из которых уже выкатывали наши самолеты. Я осмотрел подвешенные под крыльями каплевидные баки с напалмом, потом забрался в кабину и рявкнул:
— От винта!
Через несколько минут мы уже неслись над безлюдными плантациями на запад, к Санта-Кларе.
…Наши "Мустанги" здорово потяжелели с тех пор, как мы перегоняли их из Штатов. Баки с напалмом весили несколько десятков килограмм, плюс еще пулеметы, патроны, бензин… Я отгонял назойливую мысль, что если появятся вражеские самолеты, — придется сбрасывать баки почем зазря и вступать в бой. С баками мы бы слишком проигрывали каскитос в маневренности, которая у "Мустанга" на малых высотах и так была не ахти. О чем я еще тогда думал? О том, как бы не промахнуться и не зацепить своих. О том, как бы не пропустить ориентиры, которые укажет наводчик. О том, как потом возвращаться в Майяри-Аррибу.
Прости, Мария, — тогда я не думал о тебе…
Нам повезло — мы добрались до Санта-Клары без приключений. В городе шли бои, — небо над ним было заволочено дымами пожаров, которые мы разглядели еще на подлете. Я увидел в стороне ниточку железной дороги, вившуюся между холмами, и очертания вражеского бронепоезда, сошедшего накануне с рельс после того, как по приказу Фиделя пути были повреждены бульдозерами. А впереди уже вставала гора Капиро, — господствующая над городом высота.
— Полная задница, — резюмировал Диаз. Мне пришлось согласиться с ним, — картина действительно была удручающей.
— Хитрец-один, Хитрец-один, ответьте Лопесу! — вдруг забубнила рация. — Хитрец-один, прием!
Вызывали нас. Это мне такой позывной достался — Хитрец-один. Интересно, это дань уважения за тот случай с "Тандерболтами"? Или в штабе просто первое попавшееся слово выбрали?
— Хитрец-один на связи, Лопес, — отозвался я. — Яиц полная корзина. Что стряслось?
— Будьте осторожны, в воздухе замечены самолеты противника.
Оп-па! Вот только этого нам и не хватало…
— Лопес, какие, можете сказать?
— "Мустанги".
Главное, что не "Фьюри". Себе подобных завалим без проблем.
— Хитрец, вы заходите с востока, как и было условлено?
— Да, — судя по компасу, мы с Диазом шли точно с востока на запад.
— Хорошо. Цель прямо по курсу, пройдете окраину города — доложите.
— Понял!
Я прибавил газу, аккуратно взял ручку на себя и стал набирать высоту. Стрелка высотомера неторопливо отсчитывала футы, — девятьсот… тысяча… тысяча пятьсот… две… В городе внизу явно шло жестокое побоище — на улицах пылали подожженные танки и бронемашины, копошились люди, перечеркивали пространство огненные пунктирчики трассеров. С высоты всего разобрать было нельзя, да я и не пытался — все внимание было поглощено выходом на цель.
— Это Хитрец-один, я над восточной окраиной, высота две тысячи, курс прежний, к работе готов — доложил я.
— Цель — казармы на западной окраине, прямо по вашему курсу, — отозвался Лопес. — Сейчас я обозначу их… Начинайте заход!
Я плавно двинул ручку от себя, наклоняя нос самолета, и убавил газ. Мотор стал завывать на повышенных тонах; стрелка указателя скорости поползла вперед по шкале. Далеко впереди, заволоченные дымом, виднелись старинные казармы, где засели упорно сопротивляющиеся каскитос. По зданиям хлестнули пунктиры очередей, разбавленных трассирующими пулями, — несколько наших тяжелых пулеметов били по позициям правительственных войск. Потом с нашей стороны выстрелили то ли из пушки, то ли из базуки, потому что вслед за этим в крепости что-то взорвалось, да так, что облако огня и черного-пречерного дыма было видно даже мне. Не иначе, арсеналы.
Мы с Диазом пикировали на казармы под углом в сорок-сорок пять градусов, так что могли видеть свою цель прямо над капотами наших машин, сквозь бешено вращающиеся винты. Я уже прикидывал, в какой момент времени сбросить баки так, чтобы огненный вихрь вспыхнул именно в казармах. Дальше все было просто — прибавить газу и набрать высоту, а там уже как наводчик попросит.
Никаких мыслей уже не было в моей голове. Так же я себя чувствовал десять лет назад, на учебных бомбометаниях. Цель приближалась, и я уже приготовился отсчитывать про себя время до сброса.
— Хитрец, указываю цель! — прокричал наш наводчик. — Два пулемета, работают одними трассерами! Трассера! Слышите? Ориентируйтесь на трассера!
