— Очевидно, в рейхсканцелярии полагают, что у нас все еще есть время, чтобы соорудить большой, полноценный укрепрайон.
— Допускаю, что людям из рейхсканцелярии очень хочется верить в это. На самом же деле времени у вас нет, — резко подытожил граф. И Штубер не мог не заметить, что фон Ленц сказал «у вас», уже отмежевываясь от всего, что побуждает фюрера и его окружение искать последнего пристанища в Альпах. — Ни сил, ни желания.
— И желания? — проворчал Штубер, задумчиво рассматривая содержимое массивного хрустального кубка.
— А что вас удивляет, барон? Все настолько устали, что мечтают только об одном: поскорее бы все это закончилось. Как угодно, лишь бы… закончилось. Кстати, вы не первый, кто пытается создать здесь цитадель «Альпийской крепости». Еще в сентябре эту долину, прилегающие горы и хребты обшарили солдаты особого горно-егерского отряда, прибывшего сюда по личному приказу рейхсмаршала Геринга.
— Вот как? Хотите сказать, что Геринг значительно опередил Скорцени?
Граф сделал еще несколько глотков вина, закурил сигарету и, задумчиво глядя в пылающее зево камина, открывавшееся ему по ту сторону стола, произнес:
— Так ведь именно в мозгу рейхсмаршала, насколько я понимаю, и зарождалась сама идея «Альпийской крепости». И название это первым произнес он, сидя за этим вот столом. Хотя, если честно, почести, которые были оказаны ему, объяснялись не его нынешним положением, а тем восторгом, который он вызывает у меня как пилот.
— Геринг? Как пилот?
— Как лучший пилот Первой мировой, барон. Не случись этой войны, он так и вошел бы в историю Германии, как самый искусный пилот той, кстати, тоже безрадостной для нации, войны.
Едва граф произнес это, как появился прибывший вместе с ними на броневике радист, который успел развернуть свою рацию и наладить связь.
— Господин обер-лейтенант, — обратился он к своему командиру. — Полтора часа назад в Рейншток прибыл личный представитель Геринга полковник Ведлинг.
— Ведлинг?! — вырвалось у Штубера. — Он прибывает один?
Барону так и хотелось услышать вслед за именем полковника имя его подчиненной Софи Жерницки[32].
— Не могу знать. Названо было только его имя. Велено сообщить, что он движется сюда, чтобы встретиться с вами, господин обер-лейтенант, и штурмбаннфюрером Штубером.
— Так вы тоже знакомы с Ведлингом, барон? — приятно удивился фон Ленц.
— Скорее заочно.
— Мир и так слишком тесен, а войны, по-моему, сужают его до беспредела. Именно этот офицер, Ведлинг, тогда еще подполковник, и возглавлял горно-егерский отряд, изучавший пещеры и подземные ходы в окрестностях моего замка.
— Мне приходилось сталкиваться с ним еще на восточном берегу Одера. Тогда рядом с ним находилась обер-лейтенант Софи Жерницки, тоже личный представитель Геринга.
— Нет, под его командой находилось двенадцать солдат, четверо из которых были настоящими альпинистами. Единственной женщиной, привлекшей здесь внимание полковника, была моя племянница Альберта, в прошлом альпинистка, покорившая, как следует из имеющихся у нее бумаг, шесть известных в альпинистском мире вершин. Правда, к полковнику она потеряла интерес сразу же, как только обнаружила, что он страдает горной болезнью и вообще панически боится высоты.
— Летчик Ведлинг боится высоты?! Это следует воспринимать как шутку?
— Воспринимать это можно по-разному, но факт есть факт. Ведлинг действительно начинал как пилот, но вскоре был списан по состоянию здоровья и чины свои добывал уже во всяких вспомогательных службах люфтваффе. А что касается страха высоты… По заверению полковника, для него, экс-пилота, подобного рода страх тоже оказался полной неожиданностью, поскольку раньше этого за ним не замечалось.
— Стоит предположить, что графиня Альберта прекрасно знает окрестные горы? — осторожно поинтересовался Штубер.
Движением подбородка граф вновь приказал обер-ефрейтору Кляйну наполнить бокалы, предупредив, что на этом застолье будет завершено, и только тогда ответил:
— Сейчас она в Рейнштоке, присматривает за моей больной женой. Возможно, я приглашу ее сюда на пару дней, но с условием, что вы, лейтенант Торнарт, не станете подталкивать ее к тому, чтобы она вновь начала возиться со своим альпинистским снаряжением.
— Ни в коем случае, — покаянно произнес командир альпийских стрелков, однако граф решительно взмахнул рукой.
— Вы уже давали подобные обещания, лейтенант, поэтому позвольте вам не поверить.
— Что весьма опрометчиво с вашей стороны, граф. — Благородное, почти аристократическое лицо Торнарта по-прежнему оставалось снисходительно-невозмутимым. Тем не менее теперь Штубер понял, что связывает старого графа с этим, гвардейского вида красавцем. — Графиня Альберта рождена для гор, это очевидно.
— Кому… очевидно? — уставился граф на лейтенанта. — Вам, с вашим легкомысленным отношением ко всему, что имеет отношение к суровой реальности жизни?
— Впервые слышу о таком недостатке, барон? — решил апеллировать лейтенант в Штуберу, не столько для того, чтобы найти у него поддержку, сколько для того, чтобы как-то выйти из неловкой ситуации. — Мы, альпийские стрелки, суровые люди гор… Нам ли слышать о таких слабостях?
— О возрасте дам распространяться не принято, — апеллировал к Штуберу теперь уже граф фон Ленц, — но, увы… Альберте под сорок, для женщины — это возраст. Почему она по-прежнему рвется в горы — для меня остается загадкой. Но она в самом деле рвется.
— Знакомый всем альпинистам «зов гор», — попытался подсказать ответ обер-лейтенант Зонбах. — Психология «человека гор», как любит выражаться лейтенант Торнарт.
— Легкомысленное объяснение, Зонбах, — парировал граф, — убийственно легкомысленное. Порой у меня складывается впечатление, что наша альпинистка решила умереть задолго до наступления старости, причем обязательно — на склонах одной из вершин. Надеюсь, вы не это имели в виду, когда говорили о «зове гор», обер-лейтенант?
— Что вы?! Боже упаси! — отшатнулся специалист по секретным посадочным полосам. — Мое отношение к графине Альберте общеизвестно. Я всегда старался…
— Не посвящайте нас в свои чувства, Зонбах. Лично меня они совершенно не интересуют. Но из-за этого вашего «зова гор», я редко позволяю ей наведываться в Шварцбург.
— Этот упрек все еще адресован мне, случайно подключившемуся к вашему разговору, — ехидно поинтересовался создатель секретных аэродромов, — или уже-настоящему «виновнику сего торжества» лейтенанту Торнарту?
«“А вот вам, господа актеры, и драматический треугольник”, — воскликнул Шекспир, воинственно врубаясь пером в пергамент, — мысленно продекламировал самого себя Штубер. — Информация для тебя совершенно излишняя, тем не менее владеть кое-какими подробностями местного бытия никогда не помешает. Особенно если осаду “Альпийской крепости” в самом деле придется переживать в стенах этого замка».
— Кстати, графиня Альберта является фанатичной поклонницей фюрера, — вдруг хмельно улыбнулся Торнарт, вновь обращаясь к Штуберу. Предвзятое отношение к себе графа он воспринимал со стоической невозмутимостью. — Настолько фанатичной, что было время, когда графиня Альберта, из самых благородных побуждений, мечтала родить от него сына. Однажды даже…
— Хватит, Торнарт! — вдруг грохнул ладонью по краю стола фон Ленц. — Я сказал: хватит об этом! Не первый случай, когда вы затеваете разговор о девичьих грезах и порывах графини, хотя знаете, насколько мне неприятно слышать об этом ее увлечении.
Возможно, потому и затеваете, что Альберта не только отказалась стать вашей женой, но и решительно запретила ухаживать за ней.
Штубер понял, что оказался в центре какой-то давней родовой драмы графского дома фон Ленцев и, решительно поднявшись, поблагодарил хозяина бурга за гостеприимство. Но решил, что с ретивой альпинисткой Альбертой стоило бы познакомиться поближе. Уж кто-кто, а покорители горных высот и всевозможных глубин нужны теперь службе безопасности, как никогда. Особенно такие вот фанатичные, готовые рожать… даже от самого фюрера.
И Скорцени, и Борман уже уперлись руками о стол, будучи уверенными, что на этом разговор завершен. Каковым же оказалось их удивление, когда, загадочно улыбнувшись, фюрер неожиданно произнес:
— Итак, несколько второстепенных вопросов мы с вами, господа, обсудили. Теперь пришла пора заняться самым важным. Да, на территории рейха мы заложим несколько тайников с золотом и прочими ценностями. Мало того, наши службы станут распространять слухи о несметных богатствах этих кладов, организовав при этом их охрану. Чего мы достигнем, создав весь этот ажиотаж? Того, что на многие десятилетия будет отвлечено внимание от главного нашего тайника — «Базы-211» в Антарктиде.
