— Этот вопрос действительно нельзя было не затронуть, — тяжело, по-медвежьи заворочался Мартин. — Хотя мне уже показалось…
— Потому что на самом деле, — проигнорировал его реплику фюрер, — именно туда, в подземелья «Рейх-Антарктиды», на земли «Райского сада[33]», как раз и должны уйти основные сокро-вища рейха, которые позволят создать там свой золотовалютный запас. Я не стану объяснять, что благодаря этим сокровищам на подставных лиц можно будет создать целевые банки в Латинской Америке и пооткрывать счета в ведущих банках мира, чтобы опять же на подставных лиц приобретать все то, что может понадобиться рейх-антарктам. Это понятно. Куда важнее для нас с вами понять, что финансовая, территориальная и продовольственная независимость — всего лишь вершина создаваемого нами айсберга. В основании же его — все те образцы военной и прочей техники, которые мы должны немедленно перебросить в Антарктиду вместе с секретными цехами заводов, технической документацией и ведущими специалистами[34]. Именно там мы должны производить свои боевые и галактические «солнечные диски», там строить новые типы ракеты «Фау» и создавать свою сверхмощную атомную бомбу; там совершенствовать методики сотворения зомби, познания возможностей «снежного человека» и всех прочих тайнозна-ний как основы появления новой расы землян.
Тут фюрер явно увлекся, впадая в одно из тех эйфорических течений своей фантазии, вырывать из которого его всегда было крайне сложно, опасно, а главное, бессмысленно. Он говорил о связях с Шамбалой, о решении Высших Посвященных перенести эксперимент по созданию новой арийской расы в подземелья Антарктиды, дабы таким образом спасти наследников нынешнего рейха от гнева и неблагодарности остальных землян, а также от ожидающих в недавнем будущем планету «климатических катастроф».
Размечтавшись, Гитлер проигнорировал объявленную в рейхсканцелярии воздушную тревогу, отказавшись, по настоятельной просьбе адъютанта, спуститься в бункер. Он уже весь был поглощен своим духовным исходом в Рейх-Атлантиду, он вновь чувствовал себя под защитой Шамбалы и «властительных теней предков», вновь мысленно перевоплощался в мудрого и повелительного вождя-наставника рейхатлантов.
— Простите, мой фюрер, — обратился Скорцени к итогам антарктических экзальтаций Гитлера, — но, как диверсант, я всегда люблю предельную ясность в мыслях и целях. Следует ли понимать вас так, что и создание тайников, и создание самой «Альпийской крепости» — всего лишь большой военно-политический блеф, позволяющий нам не привлекать внимания к созданию нового рейха в Антарктиде?
— Ясности, ясности!. — пробубнил Гитлер поднимаясь из-за стола и прохаживаясь по кабинету. Борман и Скорцени тоже подхватились, но движением руки фюрер заставил их вернуться в свои кресла. — Все требуют полной и окончательной ясности, которой в данной ситуации нет и быть не может. Только вчера, — остановился Гитлер по ту сторону приставного конференц-стола, напротив обер-диверсанта рейха, — Борман настаивал, чтобы уже сейчас я оставил Берлин и перенес свою рейхсканцелярию в «Бергхоф», превратив в новую столицу рейха известный вам городок Берхтесгаден.
Скорцени это признание фюрера удивило. Во-первых, он был убежден, что Борман как раз выступает противником переезда фюрера в альпийскую ставку «Бергхоф». От ведь сам был свидетелем того, как накануне недавнего совещания в замке Ве-бельсберг, в окрестностях Падерборна[35], заместитель фюрера по партии и его личный секретарь, с кем-то полемизируя, высказывал недовольство тем, что Гитлер почти безвыездно сидит в своей ставке «Фольфшанце» в Восточной Пруссии. Борман тогда говорил: «Фюрер при любых обстоятельствах должен оставаться в Берлине. Особенно сейчас, когда решается судьба рейха. Ни о каком переезде в “Бергхоф” тоже не может быть и речи. Фюрер всегда должен оставаться символом и олицетворением, а при создавшихся обстоятельствах он способен оставаться таковым, только находясь в Берлине!». Но что поделаешь, очевидно, даже Борман порой способен менять свое мнение.
А во-вторых, Гитлер явно апеллировал к нему в стремлении противостоять натиску Бормана. Это наталкивало на мысль, что в стремлении во что бы то ни стало выманить его из столицы Гитлер уже узревал некую попытку отстранения от реальной власти. К длительному пребыванию фюрера в «Вольфшанце» мир давно привык, а вот как ему объяснить отъезд в «Бергхоф» в момент, когда враги рвутся к столице?.
— Я и сейчас настаиваю на отъезде, — неожиданно твердо объявил Мартин. — Вы должны оставить столицу, пока это еще возможно, пока она не оказалась в окружении. А главное, пока у нас еще есть время полноценно развернуть деятельность рейхсканцелярии и правительства в Альпах. Кроме всего прочего, это позволило бы приступить к созданию «Альпийской крепости», наделило бы ее создание высшим, государственным смыслом.
Фюрер загадочно ухмыльнулся.
— Вы сами все слышали, Скорцени. Я хочу, чтобы вы, Мартин, как можно чаще высказывали это мнение в обществе самых различных людей, а вы, Скорцени, с помощью своих коммандос, должны развернуть грандиозную кампанию по дезинформации англо-американцев относительно «Альпийской крепости». Я не зря оставил в Альпах 6-ю танковую армию СС Дитриха, начальника моей личной охраны. Это аргумент. Как и тридцать тысяч отлетавшихся бездельников Геринга, — это сильный аргумент.
— Собственно, такая кампания уже начата, мы… — попытался было информировать его Скорцени, однако договорить ему Гитлер не позволил. Да и Борман вполголоса, сквозь сжатые губы процедил:
— Слушайте, оберштурмбаннфюрер, слушайте. Говорить будете, когда разрешат.
— Пусть ваши агенты, — взвинчивал свой голос, свои жесты, сами нервы свои Гитлер, — сообщают западным коллегам о переброске в Альпы все новых и новых дивизий, заводов, фабрик и всевозможных лабораторий. Пусть они подбрасывают им совершенно секретные сведения о строительстве аэродромов, дотов и огромного количества всевозможных подземных складов.
— Мы немедленно развернем эту кампанию, — все же не удержался от словесной реакции Скорцени, как только уловил, что фюрер пытается выдержать небольшую паузу.
— Пусть, по их словам, все население Альп и всех беженцев мы вооружаем и обучаем ведению партизанской войны; пусть тысячи наших солдат-зомби денно и нощно прокладывают в горах новые штреки и ходы соединения между уже существующими пещерами и карстовыми пустотами, создают минные поля и налаживают глубоко под землей новейшие виды оружия возмездия. Американцы, которые стратегически нацелены на этот район, должны жить в ожидании мощнейшего многомесячного сопротивления их войскам, в то время как наши дипломаты будут вести секретные переговоры с русскими. Регулярно сообщайте им о подготовке многотысячных отрядов смертников-зомби, снайперов и диверсантов, которые не знают страха смерти, не чувствуют боли при ранениях и ни при каких обстоятельствах не оставляют поле боя без приказа своего специального инструктора. Пусть американцы снимают свои войска с берлинского направления и нацеливают на Альпы. А мы в это время будем тайно создавать нашу Рейх-Атлантиду. У вас есть специалист, который конкретно занялся бы этой дезинформационной кампанией? — обратился он к Скорцени.
— Есть. Оберштурмбаннфюрер Вильгельм Хёттль. Начальник службы безопасности района Балкан и Италии, чье управление находится в Вене.
— Тот самый, который принимал участие в подготовке свержения адмирала Хорти? — оживился Гитлер.
— Тот самый, которого мы вплотную привлекали к венгерским событиям. Я признателен вам, фюрер, что вы дали согласие на проведение масштабной дезинформационной операции, которую мы уже начали. Не далее как завтра Хёттль, под чужими документами и под благовидным предлогом, будет в Швейцарии и встретится с одним из высоких, очень высоких чинов американской разведки. Возможно, даже с самым генералом Донованом, руководителем Управления стратегических служб США, который тоже окажется там под каким-то благовидным предлогом и тоже под чужим именем.
Брови Гитлера поползли вверх, он улыбнулся так радостно, как уже давно-давно не улыбался. Это было озарение человека, который вдруг ощутил прилив надежды.
— С самим генералом Донованом? — спросил он, возвращаясь в свое кресло.
— Мы попытаемся выйти на него через резидента УСС в Швейцарии. Трудно сказать, как развернутся события на самом деле, но Шелленберг, его агенты внешней разведки, тоже убеждены, что намечается прибытие Донована в Берн.
— Сведения надежные?
— Сразу несколько источников сообщило, что состоялась встреча Донована с генералом Эйзенхауэром, командующим объединенными силами союзников в Европе. Так вот Эйзенхауэр занервничал как раз в связи с событиями в Альпах. Он недоволен работой разведки. Генерал желает знать, что германцы в самом деле затевают в этих горах и насколько реальным выглядит создание там «Альпийской крепости». А еще их интересует: стоит ли рассчитывать на ваше, мой фюрер, прибытие туда.
